Читать книгу "Лучший экипаж Солнечной - Олег Дивов"

Упора хватило. Более того, бессовестно вздрюченный «Тушканчик» не пошел винтом и не закувыркался. Он просто встал на уши, как его и просили. На полном ходу круизер перевернулся задом наперед. И снова врубил полный.

И будто с размаху ударился о стену.

Над головой Рашена пронеслось чье-то тело и с треском впаялось в обзорный экран. Это вышибло из кресла связиста, не пристегнутого в нарушение инструкции.

У Рашена потемнело в глазах, и он судорожно зажмурился. Оптика уже переключилась на кормовые объективы, но все равно четко по центру экрана красовался распластанный астронавт, заслоняя чужого, который сейчас оказался прямо в сердце маленького солнца.

«Тушканчик» летел кормой вперед, и в недрах круизера с треском сыпались переборки. Их сломало еще первым ударом двигателей, а сейчас они уже просто разлетались в клочья.

Рашен с закрытыми глазами мучительно подсчитывал, сколько людей внутри корабля находилось к моменту кувырка в свободном движении.

В наушниках стоял многоголосый крик боли.

Ива резко убрала тягу. Ошпаренный чужак уже проскочил точку наивысшей температуры выхлопа, а энергия нужна была Фоксу, чтобы добить гада из кормовых батарей.

Внутренности «Тушканчика» еще раз тряхнуло, и на миг людям показалось, будто они валятся на пол. Но мгновенная невесомость тут же прошла — включились гироскопы рабочей зоны, раскручивая ее до земной силы тяжести.

Пострадавший связист отлепился от экрана, рухнул на пол, и стало хорошо видно, как буквально в двух шагах прямо по курсу плавится чужой. Его корпус расползался, как масло на сковородке. Одной секунды в пламени выхлопа хватило загадочному и страшному чужаку, чтобы превратиться в студень. Не так уж он оказался крут.

Фокс выстрелил. «Тушканчик» опять дернулся, и Рашен с надеждой подумал, что этот рывок на сегодня последний. Четыре кормовые батареи дали залп, и четыре огненных шара размазались по корпусу чужого. Электроника услужливо подрисовала на обзорном экране невидимые в безвоздушном пространстве лучи и рядом с каждым — «100/100/100». Полная мощность лазера на выходе, сто процентов вероятности поражения, сто процентов мощности реализовано на поверхности цели.

— Ого! — сказал Фокс.

Чужого не разорвало на куски, он не взорвался и не рассыпался в пыль, как это случалось при стрельбе по кораблям Солнечной. Чужого просто раздавило. В местах попаданий расползлись вмятины, будто чужака стукнули туда огромной кувалдой, и его размякший корпус вдруг неожиданным образом вывернулся наизнанку. Вместо красивой и жуткой в своей чужеродности серебристой загогулины на экране теперь был серый оплавленный комок.

Еще чужого отбросило с курса. Фокс ударил его под небольшим углом, насколько это было возможно при стрельбе почти в упор, и останки противника сейчас медленно проплывали в сотне метров от борта «Тушканчика».

— А небольшой, — сказал Рашен в наступившей тишине. — Примерно как наш дестроер.

Рядом скрежетнуло: Боровский расстегнул маску. Рашен вспомнил, что теперь это можно сделать, и тоже потянулся к замкам на шее.

— Двадцать пять секунд на все про все, — сказал Боровский и хрипло закашлялся.

— Ты живой? — спросил Рашен, усиленно массируя лицо. — Посчитай тогда потери в свободной вахте. Думаю, человек двадцать мы сегодня поломали. Да и в отдыхающей у нас тоже не все по койкам лежат… А из тех, кто лежит, не все пристегиваются.

— Теперь будут, — пообещал Боровский, с трудом выдирая себя из кресла. — Жизнь научит. Слушай, откуда он взялся, а?

— Это нуль-Т, — сказала Ива. — Он возник ниоткуда.

— А может, он просто маскировку выключил, — предположил Фокс, доставая из карманов сигару и зажигалку.

— Нет, Майк, я же все-таки навигатор. Я видела. — Ива посмотрела на монитор диагностики и взялась за свою контактную доску.

— Кенди! — позвал Рашен. — Не надо, милая. Не переворачивай нас обратно… Давай сначала посмотрим, все ли на месте. Не верь диагностике, могло кабели порвать. Отдыхайте пока, ребята.

Толстые щеки Фокса были все в мелких красных точечках: от перегрузки выдавило кровь. У Ивы на скулах медленно вспухали синяки.

— Доктор Эпштейн, — сказал Рашен в микрофон. — Ты цел, док?

— Несмотря на ваши усилия, патрон. Что это было?!

— Экстренное торможение переворотом. А как Линда?

— В порядке.

— Тогда отправь ее по кораблю оказывать неотложную помощь, а сам быстренько ко мне в ходовую. У нас тут, похоже, труп.

— Я думаю, не только у вас, патрон.

— Этот главный. Он тут у меня все захламляет. Не сможешь починить, так хоть унеси. И вот что, возьми у Жан-Поля ребят из дежурной вахты себе в помощь. Они сейчас потери будут считать. Пусть для тебя перетаскивают, кого надо.

— Да, сэр.

Ива отстегнулась, встала и подошла к телу, лежащему на полу неподвижно. Прозрачные «глаза» маски оказались красны от крови, залившей их изнутри. Связист был хороший парень и толковый астронавт. Но он сам накликал беду. На вахте пристегиваться нужно. Если выживет, Рашен с него три шкуры спустит и прогонит вниз. Навсегда.

— Надеюсь, ты не переживаешь, Кенди? — спросил Рашен, играя контактами «доски» и вглядываясь в показания диагностической системы.

— Надеюсь, я не убила никого, о ком буду плакать, — честно сказала Ива. Запнулась и повернулась к адмиралу. На лице ее отразился с трудом сдерживаемый ужас.

— Беги, — сказал Рашен. — Беги, девочка. И она побежала.

* * *

Ива нашла Вернера только через двадцать минут. Эндрю сидел на полу боевой рубки и, что-то злобно рыча себе под нос, ковырялся в большой куче микросхем. Рядом понуро стояли двое техников, один с забинтованной головой, другой с рукой на перевязи. У самого Эндрю на лбу красовалась здоровая ссадина, наспех залитая клеем. И одет он был вместо спецкостюма в легкую рабочую форму.

Ива влетела в рубку с такой скоростью, что Эндрю даже головы повернуть не успел.

— Энди! — крикнула Ива, падая на колени и бросаясь ему на шею. — Живой! Милый! Любимый мой! — она обняла опешившего Вернера так крепко, будто собиралась задушить, и с наслаждением зарыдала.

— Шеф, мы пошли, — сказал техник с забинтованной головой, подхватил с пола инструментальную сумку и, увлекая за собой товарища, выскочил за дверь.

Ива плакала. Эндрю гладил ее по волосам и шептал на ухо ничего не значащие ласковые слова. Экран боевой рубки показывал удаляющегося чужого, вернее — то немногое, что от него осталось.

— Жалость какая, — пробормотал Эндрю, глядя одним глазом на экран. — Даже не сходишь посмотреть, как чужие живут. Интересно, сколько там у них сейчас рентген. И сколько градусов. Ива, солнышко, ты же всех нас спасла. Ну что ты плачешь?