Читать книгу "Одно слово стоит тысячи - Чжэньюнь Лю"

— Жаровню уже потушили, еды нет.

— Уважаемый, вы уж меня извините, но я два дня даже не пил. Если сейчас я хоть чего-нибудь не возьму в рот, мне уже и ночь не пережить.

Старик удивился, глянул на У Моси и тут словно опомнился:

— Впрочем, как раз осталась тарелка с лапшой, клиент даже не притрагивался. Могу разогреть, надо?

У Моси кивнул:

— Надо. Как говорят, «горячая лапша страсть как хороша».

Старик убрал радиоприемник и развел огонь. Когда печка разгорелась, он взял большую плошку, зачерпнул в нее воды и поставил закипать. Потом он достал из шкафчика тарелку с оставшейся лапшой и закинул ее в воду. Поскольку других посетителей сегодня уже не ожидалось, едва лапша разопрела, он взял бамбуковый туесок с остатками заготовленного мяса и, похлопав его по донышку, все до единого кусочка отправил в лапшу, после чего щедро сдобрил ее приправой. Содержимое плошки полезло наружу, давая понять, что тут явно требовалась посудина побольше. Тогда старик взял отдельную пиалу, переложил в нее лапшу с мясом, залил сверху бульоном и присыпал овощной приправой. В итоге лапши вышло сразу на две с лишним порции. У Моси благодарно кивнул старику, взял пиалу и в два счета прикончил лапшу. Он бы не отказался от добавки, ему показалось, что это была самая вкусная лапша в его жизни. Однако тут ему стало совестно за то, что он позволил себе такое наслаждение после пропажи Цяолин. Еще несколько дней тому назад, на постоялом дворе в Синьсяне, он ел тушеную лапшу вместе с Цяолин. Теперь же, когда девочка пропала, он без зазрения совести слопал целую тарелку лапши, да еще и наслаждался ее вкусом! У Моси машинально залепил себе пощечину. Он заплакал, и слезы ручьем покатились в его пустую тарелку. Такое поведение У Моси очень тронуло хозяина харчевни. Этот женоподобного вида старик убрал свой радиоприемник, подошел к У Моси и уселся напротив:

— Что же так опечалило моего гостя?

И тогда, истосковавшись по собеседнику, У Моси вытер слезы и, скрыв эпизод о поиске своей жены, во всех подробностях изложил старику историю о пропаже Цяолин. Старик его выслушал и тоже вздохнул:

— И вправду говорят: «Чужая душа — потемки».

Он имел в виду продавца крысиным ядом Лао Ю. Тут же он горько добавил:

— Но Кайфэн огромен, как можно найти иголку в стоге сена? Судя по всему, тут не все так просто.

— В смысле?

— Это называется судьба.

В таком случае только и оставалось, что пенять на судьбу. Старик лишь добавил:

— Ну, будем надеяться, что этот Лао Ю все-таки не торговец людьми, а, скорее всего, ему просто захотелось завести дочку.

Но слова словами, а бросать начатое было нельзя. И на следующий день У Моси снова развернул поиски, которые продолжались пять дней. За это время он прочесал все улицы и закоулки Кайфэна. Если раньше в Кайфэне он не ориентировался, то спустя пять дней знал его как свои пять пальцев. Но тут ему показалось, что искать Цяолин в Кайфэне было неверно, ведь Лао Ю знал, что У Моси в курсе, откуда он приехал. Так зачем бы Лао Ю поехал в Кайфэн, неужто для того, чтобы его тут же нашел У Моси? Ну разумеется, украв ребенка, ни в какой Кайфэн он не поехал, а скрылся в другом месте. Осознав свою ошибку, У Моси в тот же день покинул Кайфэн и прибыл в Чжэнчжоу. В Чжэнчжоу он провел в поисках еще пять дней, после чего покинул Чжэнчжоу и отправился в Синьсян. В Синьсяне он тоже провел в поисках пять дней, но, не найдя Цяолин, побрел на постоялый двор за своими вещами. Покинув Синьсян, он направился в Цзисянь, покинув Цзисянь, он отправился в Аньян, покинув Аньян, он отправился в Лоян. Он объехал все города в округе, которые только мог. На все это у него ушло три месяца. Когда он уезжал из Кайфэна, все деньги у него уже кончились. Поэтому, приезжая в новые края, У Моси параллельно с поиском Цяолин вернулся к своим прежним занятиям: или таскал воду, или работал носильщиком. Подзаработав деньжат, он отправлялся на поиски в другие места. Несколько месяцев назад, когда У Моси отправился на поиски Лао Гао и У Сянсян, он думал, что съездит лишь в Синьсян, а про Цзисянь, Кайфэн, Чжэнчжоу, Лоян, Аньян и другие места просто чего-нибудь насочиняет. А тут оказалось, что ради Цяолин ему пришлось обегать все города и веси. Но миновало три месяца, а Цяолин он так и не нашел. Вернуться в Яньцзинь без нее он не мог. Какой бы родной он ее не считал, он все-таки был для нее чужим. Между тем Лао Цзян из «Хлопковой лавки Цзяна» на улице Наньцзе и Лао У из деревни Уцзячжуан приходились ей родными дедушками. Жена Лао У была ее родной бабушкой, а Цзян Лун и Цзян Гоу — ее родными дядями. И пусть раньше они сторонились Цяолин, узнай они, что У Моси ее потерял, разговор с ним будет совсем другим. Если даже его не сожрут, то ноги переломают уж точно. У Моси снова попал в тупик. Утратив всякую цель, он из Лояна поехал назад в Чжэнчжоу. Приехав в Чжэнчжоу, он отправился на вокзал подработать носильщиком. Во-первых, на вокзале он точно мог заработать, а во-вторых, из-за большого потока пассажиров он мог там же искать Цяолин. Хотя умом он понимал, что через три месяца Лао Ю с Цяолин мог уехать черт знает куда, надежды найти девочку он все-таки не терял. Закончив работу, он шел сначала на привокзальную площадь, а потом в зал ожидания. Только теперь У Моси проделывал все это не столько надеясь кого-то найти, сколько для собственного успокоения. Долго ли, коротко ли, подошла зима. У Моси прикупил себе ватник, и, надев его, он заметил, как сильно похудел с прошлого года. Пока он бродил по залу ожидания, он то и дело проходил мимо висевшего перед туалетом зеркала. Бросая туда свой взгляд, он пугался собственного отражения: его когда-то большие глаза ввалились и, резко обозначив глазницы, сделали его похожим на скелет.

Прошло еще два с лишним месяца его пребывания на Чжэнчжоуском вокзале. Все это время У Моси мыкался здесь. В тот день он закончил грузить мешки только к десяти часам вечера. Обычно такую работу заканчивали уже часам к восьми, но в тот раз локомотивное депо в срочном порядке отгружало в Ханькоу партию хлопковой пряжи. К поезду, который отправлялся в Гуанчжоу, прицепили два товарняка и вплоть до десяти часов наполняли их товаром. После работы несколько носильщиков пригласили У Моси выпить. Но У Моси отшутился и вместо этого снова пошел бродить на привокзальную площадь. Это занятие превратилось у него уже в своего рода зависимость: не послонявшись по площади, он никак не мог успокоиться, и только выполнив эту формальность, он возвращался на склад и засыпал. Глядя по сторонам, У Моси продвигался вперед, как вдруг услышал женский голос: «Подходи умыться, горячая водица!» Этот голос показался ему знакомым. Сначала он не придал этому значения. На привокзальной площади чего только не предлагалось: кроме всякого рода закусок, здесь же торговали водой для умывания. На выходе из вокзала от верхних до нижних ступенек рядком стояли тазики для умывания. На каждом из этих тазиков висело полотенце, а рядом стоял укутанный в матерчатую грелку железный чайник с крутым кипятком. За этими тазиками в один ряд стояли девушки и выкрикивали на разные голоса: «Подходи умыться, горячая водица!» Выходившие с платформы пассажиры по привычке, да и просто чтобы восстановить силы, присаживались у тазиков на корточки, умывались и приводили себя в порядок. Такое умывание стоило пять фэней. Услыхав знакомый голос, У Моси сначала подумал, что ослышался, а потому пошел дальше. Потом он все-таки обернулся и чуть не упал: среди женщин, предлагавших воду для умывания, стояла не кто иная, как У Сянсян. Но это была уже не та У Сянсян, которую он знал полгода назад. Как и он, У Сянсян тоже исхудала, ее некогда белая кожа обветрилась. Все ее движения стали какими-то неуклюжими, не говоря уже о ее изможденном виде. Подойдя поближе, У Моси понял, что она беременна. На чжэнчжоуском вокзале У Моси крутился уже два с лишним месяца, и раньше ему никогда не попадалась У Сянсян с тазиком. Он решил, что она теперь тоже скиталась по свету и, видимо, только что прибыла в Чжэнчжоу. У Моси снова стал бродить по площади и вдруг на углу увидел мужчину; тот сидел на корточках и, погрузившись в себя, начищал кому-то ботинки. Этим мужчиной оказался Лао Гао — хозяин ювелирной лавки под названием «Зал шедевров». Лао Гао весь зарос щетиной и тоже исхудал. Прошло уже полгода, ударившийся в поиски Цяолин У Моси напрочь забыл об этих бесстыдниках. На этом вокзале он околачивался только ради Цяолин. И тут вместо Цяолин он нежданно-негаданно нашел их. С одной стороны, У Моси не знал, плакать ему или смеяться, а с другой — в его сердце снова вспыхнул гнев. Ведь если бы не эта парочка, он бы не докатился до такого состояния. Именно из-за них ему пришлось якобы отправиться на их поиски, во время которых он потерял Цяолин. В итоге он оказался бездомным бродягой. Когда пропала Цяолин, он возненавидел торговца крысиным ядом Лао Ю, но теперь еще больше он возненавидел У Сянсян и Лао Гао. Ни слова не говоря, У Моси развернулся и пошел в сторону товарного склада. Когда же он вышел со склада, при нем уже был охотничий нож, оставшийся от Цзян Ху. Когда У Моси вместе с Цяолин отправился на их поиски, это было не более чем фарсом, и охотничий нож он захватил с собой сугубо для видимости, вовсе не думая никого убивать. Но, оказавшись в тупике после пропажи Цяолин и встретив эту парочку, У Моси был вполне готов на убийство. Именно эти бесстыдники стали причиной всех его неприятностей. Убив их, У Моси, разумеется, надеялся сбежать, но даже если бы его поймали, он был готов заплатить за это убийство своей жизнью: обоюдная смерть его бы тоже устроила. Вернувшись на вокзал, он заметил, что с платформы хлынул новый поток пассажиров, голоса которых сливались в бурлящий гул. Убивать в таких условиях было несподручно. К тому же, пока У Сянсян продавала воду для умывания, а Лао Гао чистил ботинки, они находились в разных местах, поэтому У Моси боялся, что убей он одного, другой непременно убежит. «Если уж убивать, так обоих», — думал У Моси, только так с его души мог упасть камень. Он уселся поодаль под башней с часами и стал ждать. А пока ждал, размышлял: «Уже полгода их носило невесть где, и тут они снова объявились в Чжэнчжоу. А раз так, им явно требуется место для проживания». В общем, У Моси решил дождаться, пока толпа рассеется, а потом последовать за ними. Был также вариант прикончить их по пути в какой-нибудь подворотне. Сегодня эти двое еще числились в живых, но в этот же день следующего года у них двоих будет годовщина смерти. Если же к ним присоединится У Моси, то годовщина будет сразу у троих.