Читать книгу "Без боя не сдамся - Дина Рид"

Видео затянулось. Маша не могла не смотреть на его лицо. Оператор навёл объектив камеры на глаза крупным планом – невероятные, наполненные страданием. Маше стало дурно и абсолютно невыносимо. Из сабвуфера полился его голос, достающий до самого сердца.

Маша вскочила и, вырвав из Лёниных рук пульт, резко нажала на «стоп». Видео застыло.

– Как он посмел?! – гневно выкрикнула Маша. – Как он посмел?!. Петь ЭТО?!

Катя стала мрачнее тучи и, видя реакцию подруги, пробормотала:

– Отморозок. Надо было…

– Не надо. – Лёня тронул её за локоть и поторопился свернуть браузер. Катя оглянулась на мужа и прикусила язык.

– Не-на-ви-жу-его, – процедила Маша. – Ненавижу! Лицемер… Предатель!

– Он тебя не достоин, – сурово проговорила подруга. – Ты должна его забыть.

– Я забыла.

Катя не ответила на откровенную ложь. Маша опустилась на стул, снова встала, уронила вилку, нервно сказала:

– Спасибо за ужин. Спасибо, Лёня. Мне стало легче. Намного! Аха-ха-ха! Работа будет великолепной. Далан и Алексей… Чудесно! Просто замечательно! И я посерёдке плясать буду: во саду ли, во городе. Чёрт! Осталось только повеситься. Я этого не вынесу. Такого лицемерия. Неуважения… – Машу била крупная дрожь.

– Успокойся сейчас же! – встряхнула её Катя. – Мария! Приди в себя! Я тебя сейчас ударю!

Маша перевела дух и заплетающимся языком проговорила:

– Всё. Прости-прости. Я спокойна. Прости.

– Возьми водички.

– Не надо, спасибо. Нормально. – Маше стало неудобно. Друзья смотрели, сопереживая, но она всем нутром почувствовала их неосознанное желание скорее освободиться от неё – от носителя вируса несчастья, внезапно и не к месту проникшего в их уютный, новорождённый мир. Зачем им её сложности? Скорее надо уйти отсюда!

Маша пробормотала:

– Простите, Лёня, Катя. На меня что-то нашло. Я лучше домой пойду.

– Я тебя провожу, – подорвался Лёня.

– Не надо. Правда. Я ничего. – Маша дошла до входной двери и, прежде чем выйти, бросила: – Надеюсь, его выгонят до прямых эфиров.

Дома Маша заперла дверь на цепочку и в тёмном коридоре сползла по стене на корточки, изнемогая от беззвучных рыданий.

* * *

Утром невыспавшаяся и бледная Маша пришла на репетицию в «Годдесс». Все только собрались после короткого отпуска, предвкушая веселье и новизну – Анка объявила о разборе новой программы. Этого всегда ждали, как праздника. В меру властная, в меру демократичная Анка обсуждала с коллективом удачи и яркие моменты истекшего «гастрольного» года, а затем обрисовывала концепцию нового, закладывая основу концерта. Она выслушивала предложения каждого, кто желал внести лепту. Именно до этого дня ребята хранили заготовки и идеи, отложенные в персональную творческую копилку. Нюансы, движения, изюминки разрабатывались коллективом. Процесс созидания увлекал и основной состав, и вспомогательный. Что могло быть лучше?

На этот раз Машу к обсуждению не пригласили. Анка была себе верна: она сразу отправила опальную девицу в студию на второй этаж – к новичкам. И Маше казалось, что в глазах коллег отражалась позорная вывеска на её лбу, бьющая неоновым светом: «Сумасшедшая неудачница».

«Ты получила слишком большой аванс, надо отрабатывать. «Годдесс» – прежде всего коллектив. Раз ты ставишь во главе угла личное, не уживаешься в нынешнем составе, воспитывай новый. И то – до первого скандала, – сказала Анка вчера и подчеркнула: – Это твой последний шанс остаться с «Годдесс».

Со вчерашнего вечера мысли Маши заполнила густая, нездоровая муть. Кто сказал, что расставаясь, люди разбивают сердце? У неё крутило всё тело, кости, словно ни одной клеточки не осталось целой. Всё было плохо. Всё раздражало. И не убежишь от себя, не сотрёшь из головы непрошеные воспоминания, не заставишь сердце молчать. Маша держалась с трудом.

Зато девочки, только переведённые в «Годдесс» из разных танцшкол, безмерно счастливые вступлением в мир взрослых, обрадовались Маше искренне – так, как многие внизу уже не умели. Это тронуло. Рассказывая девочкам о работе в подтанцовке на большой сцене, Маша почувствовала себя хоть кому-то нужной. Они принялись отрабатывать движения, и от работы стало на йоту легче. Иногда Машин взгляд падал сквозь стеклянную стену на первый этаж, где шло бурное обсуждение, смех, демонстрация па. Обида обрушивалась на Машу с новой силой. Впрочем, стоило увидеть павлином выступающего Юру, сожаления сразу рассеивались.

* * *

В пять вечера на первом этаже работа шла полным ходом, а Маша уже распрощалась с девчонками – какой-никакой плюс: пока не вызовут организаторы телешоу, есть масса свободного времени. Его можно посвятить кино и шопингу, к школьной подружке заехать или к родителям, просто пошататься по центру – давно не было такой роскоши.

Процокав по холлу каблуками полусапожек, Маша стремительно вышла из здания. Парень в куртке и джинсах стоял, облокотившись о перила лестницы. Скользнув взглядом, Маша прошла мимо. Но сзади послышался взволнованный голос:

– Маша! Здравствуй!

Алёша… Она узнала его мгновенно. Сердце прыгнуло от радости, длящейся лишь тысячную долю секунды, а потом колко ударило в груди и провалилось куда-то глубоко, мешая дышать. В висках заломило, захотелось обернуться, накричать на него, но Маша не замедлила шаг. Много чести. Не достоин.

– Маша! – догнал он её. – Мы можем поговорить? Прошу тебя!

Она остановилась на мгновение, смерила его холодным взглядом. «Боже, какой красивый! Зачем ты мучаешь меня? – простонала её душа. – Только бы не проявить слабость снова! Я не должна. Уходи!»

– Я ждал тебя. Я соскучился, – проговорил Алёша. Его губы тронула ласковая улыбка.

– Мне не о чем с тобой разговаривать, – жёстко сказала Маша и пошла дальше.

Он опешил, но не сдался, зашагал рядом. «Не хромает, – ликующе отметила Маша и тут же оборвала себя: Мне нет до этого дела».

– Маша! – Он не выдержал, схватил за рукав плаща, развернул к себе.

– Отпусти, – процедила она сквозь зубы.

От волнения в животе всё сжалось. Но Алёша не послушал.

– Нам есть о чем поговорить, – сказал он. – Мы расстались так неправильно… Глупо. Я хочу всё исправить. Телефон твой… я так и не смог дозвониться. Маша, я прошёл кастинг на телешоу и теперь буду в Москве. Представь, я вернулся домой за одеждой, а горничная сказала, что ты приезжала… Я просто чуть с ума не сошёл. После всего… ты всё-таки приехала! А мне никто не сказал. Не удосужились. За всё лето!

– Пожалуй, это была не я, – саркастически усмехнулась Маша, боясь встретиться с ним взглядом.

«Не смог дозвониться! Как же…» Сейчас она ненавидела Алёшу ещё сильнее за ложь, которую он пытался выдать за правду.

– Нет, ты, – возразил Алёша. – Горничная узнала по фотографии. Ты передумала? Ты меня простила?