Читать книгу "Воскресное утро - Михаил Алексеев"

Выводы:

1. Русские сумели скрыть разработки нового оружия и техники.

Эпизод с раскрытием аэродрома – факт небрежности, подтверждающий наличие маскировки.

2. Русские далеко продвинулись в исследованиях реактивного движения и уже сейчас имеют серийные высокоэффективные самолеты нескольких типов. Уже сейчас они имеют возможность и способны увеличить количество применяемых на фронте реактивных истребителей. Причина их не использования – пока не выяснена.

3. Второй отраслью, в которой русским удался научный и технологический прорыв – это автожиры, с успехом применяемые ими на фронте в качестве ударных и транспортных единиц.

4. Третьей отраслью – ракетная техника, как применяемая на поле боя сухопутными частями и авиацией, так и управляемые зенитные ракеты.

5. Танки и все связанное с ними – по мнению экспертов, все, что имеется на новых русских танках, существует лишь в общих идеях наших конструкторов. Все образцы русской бронетанковой техники – также серийного производства. Следовательно, нужно ожидать появления новых частей, имеющих на вооружении подобную технику на других участках Восточного фронта.

6. Стрелковое оружие – серийное и массовое. С ним произойдет то же, что и с танками, но в больших масштабах и быстрее.

7. Новые дизельные локомотивы – начало смены парка локомотивной тяги в СССР.

8. Странности в обозначениях русских гильз следует отнести к изменению системы сертификации.

9. Появление погон, новой формы, восстановление званий „офицер“ и „солдат“ обозначает изменение доктрины развития СССР.

10. Имеются косвенные данные о смене исследовательских, проектных и испытательных работ в авиа, танковых, артиллерийских конструкторских бюро, а также на заводах, производящих стрелковое оружие и боеприпасы к нему.

11. Все назначение в части нового типа, а также взаимодействие с ними находится под жестким контролем НКВД.

Общий вывод:

Ситуация на Восточном фронте с течением времени для Германии будет усугубляться. Сейчас РККА находится в самом начале перевооружения. С ростом ее численности, ввиду мобилизации и перехода на новые виды вооружения, вопрос нашей победы в войне становится неоднозначным».

Гитлер дочитал до конца и задумался. Через несколько минут он поднялся, подошел к столу и, взяв ручку, написал на докладе: «А где вы были раньше? Канарис, кто мне ответит за все, что произойдет с Германией?»

18 июля 1941 года. Штаб Западного фронта

18 июля вечером войсковая разведка доложила о начале отвода войск из вклинения на правом фланге фронта. Эти данные подтверждались и агентурной разведкой НКВД, и воздушной. На дуге фронта от Минска до Витебска немцы вели сдерживающие бои пехотой с опорой на артиллерию и отводили танковые и моторизованные дивизии.

Жукову стало ясно, что немцы решили не рисковать после разгрома уже второй по счету танковой группы. Хотя 2-я ТГр урон понесла меньший, чем третья, тем не менее свой ударный потенциал она потеряла. В таком виде она еще могла обороняться, но никак не наступать. Вопрос лишь был в том, как далеко они отступят. Наверно, это было неправильно, но и Жуков воспринял эту информацию с облегчением. Фронт за три недели выдержал удар трех танковых групп, и далось ему это немалой кровью. Нужна была передышка. Тем более что время работало на нас. Где-то в тылах уже двигались к фронтам дивизии внутренних округов, становились под ружье запасники, освобождая кадровых солдат, из которых формировались новые части. И все же он был убежден в том, что без помощи потомков катастрофа была бы неминуема. И максимум, что смог бы он сделать – это лишь уменьшить ее последствия по сравнению с той историей, но никак не избежать. Говоря шахматным языком, немцы играли белыми и играли на гроссмейстерском уровне. Мы же все – от солдата до генерала, еще только учились играть. И учеба эта доставалась нам кровью. И ударная группа фронта, работавшая эти недели пожарной командой, уже практически исчерпала свой ресурс. Была велика вероятность, что уже в этой операции появятся потери техники по техническим причинам. Они, конечно, были, есть и будут всегда. Но пока что удавалось минимизировать влияние неисправностей на боевой потенциал частей. Опять же благодаря потомкам, которые просто потребовали резко нарастить в подвижных частях ремонтные и эвакуационные службы. Чего явно не хватало даже по штату в мехкорпусах. Поэтому, получив эти сведения, Жуков не отменил марш на Минск из-под Мозыря, но районы сосредоточения перенес с северного направления от Минска на восточное. Он вынужден был учитывать работу немецкой разведки. Поэтому пусть «пугало» немецких танковых групп стоит неподалеку.

А пока как раз подошло время заканчивать операцию в Брестской крепости. Полковник Матвеев и гарнизон крепости свою задачу выполнили – нужно их выводить в тыл фронта. Значит, пока затишье на фронте, начнем войну за линией фронта. План на эту операцию разрабатывал Оганян и его начштаба Тимохин. Тут как раз начальник Особого отдела фронта рапорт подал с настоятельной просьбой, ввиду привлечения роты морской пехоты Пинской флотилии к участию в спецоперации по эвакуации сбитого самолета, вместе с подразделениями потомков, включить личный состав роты в качестве кандидатов на пополнение частей Особого корпуса РГК. Естественно, после тщательной проверки. Причина существенная, и Жуков подписал рапорт, одновременно отписав командующему Пинской флотилии контр-адмиралу Рогачеву, находящемуся в его оперативном подчинении, о формировании новой роты морской пехоты флотилии. 14 июля началась операция «Крепость».

19 июля 1941 года. Западный фронт

Утром роту внезапно построили, и тот же самый особист, который был с ними на операции за линией фронта, объявил приказ командующего Пинской флотилией контр-адмирала Рогачева о переводе личного состава роты морской пехоты Пинской флотилии в состав Особого корпуса РГК и формировании новой роты. Сначала стояла мертвая тишина. Потом поднялся гул недовольных голосов. Их ротный, для которого этот приказ тоже, похоже, был новостью, стоял перед строем рядом с особистом бледный как тень. Видно, и ему этот приказ был не по душе, но как командир он не имел права его ослушаться.

– Молчать!!! – прокричал особист. – Смирно! – И когда установилась тишина, продолжил: – И не надейтесь! Рота будет переформирована. Ни один из вас тут больше не останется. И я в том числе. Но! Но не все попадут в Особый корпус РГК. Только лучшие и только прошедшие спецпроверку! А кто не пройдет ее – тот поедет туда, где посрать с двумя палками ходят.

– Это куда? И зачем с двумя палками? – прогундел чей-то голос из строя.

– Куда Макар телят не гонял. А две палки затем – за одну будешь держаться, чтоб тебя ветром не сдуло, а второй – будешь волков отгонять. Понятно?

Рота молчала. Особист был единственным, кто догадывался о причинах столь странного приказа. Командующий флотилией всего лишь исполнил настоятельную «просьбу» фронтового Управления контрразведки. Уже после обеда ротный получил на остатки роты в количестве 45 человек продовольственные и вещевые аттестаты, рота получила сухой паек и, погрузившись в три полуторки, двинулась в сторону Минска. В первой машине рядом с водителем сидел все тот же особист.