Читать книгу "Риджийский гамбит. Интегрировать свет - Евгения Сафонова"

И, пытаясь самостоятельно довести чары до ума, я поняла всю трудность задачки, которую зачем-то хотел решить Лод.

– Сегодня светлые празднуют Солирдаг и весело пляшут вокруг костров, а завтра отправятся истреблять целый народ. С благословением нашего бога, умилостивив его напоследок. – Фаник мрачно смотрел на свои босые ноги, которые он свесил в воду. – Как это… мило.

– Надо сказать спасибо, что до праздника они никуда выступать не собирались, – буркнул Восхт. Он наконец расстался со своей мантией, так что сидел в одних штанах и рубашке. – Иначе сейчас, быть может, мы бы уже воевали.

«Ключ», «стена», «разрушение», «тишина»… нет, после руны «ключ» нужно ещё одно «разрушение», иначе не заработает. Но тогда опять придётся переписывать всю предыдущую часть…

А, чёрт!

Я зло ткнула ручкой в пергамент, оставив в нём дыру. Нейтрализующая формула упорно отказывалась выстраиваться: раз за разом я видела, как хотя бы один элемент защиты в итоге остаётся активным, а когда пыталась нейтрализовать и его, стройная последовательность рун рушилась, заставляя начинать всё заново. Таинственные защитные чары были восхитительны, и эти формулы – элегантные, изящные, головокружительно сложные в своей лаконичности…

Наверное, в сравнении с тем, чем я сейчас занималась, хакнуть Пентагон показалось бы ерундой.

– Ты будешь сражаться? – Восхт покосился на принца. – Когда они придут сюда?

– Придётся.

– Против своих?

– Для них я больше не свой. – Фаник бесстрастно созерцал пепельные листья кувшинок, покачивавшихся на тёмной воде, слабо мерцавших во мраке. – Если они захотят меня убить, я буду защищаться. И защищать невинных.

И всё же… как так? Как могло всё рухнуть из-за глупой случайности? Часть меня упорно отказывалась признавать, что наше расследование, весь этот долгий путь мог закончиться так бездарно. И она же искала какой-то подвох, пыталась углядеть чей-то злой умысел… но я знала, что только в книжках ничего не бывает просто так. Только в детективах вроде бы случайная смерть обязательно окажется неслучайной, – а в реальности люди умирают от того, что с крыши им на голову падает сосулька. Сама собой.

Дэну абсолютно незачем было убивать Авэндилль. Эльфийка не походила на того, кто собрался покончить с собой. Принц взмахнул мечом случайно, вслепую, а она оказалась не в том месте и не в то время. Вот и всё. В жизни это случается… и в этом определённо была какая-то ирония. То, что эльфийка сама выкинула фокус, который поспособствовал её гибели – от рук сына женщины, которую она убила.

Это походило на злую шутку судьбы. Шутку на тему справедливого возмездия.

И, если подумать, многие злодеи кончали именно так.

– Сноуи…

На оклик Лода мы обернулись втроём.

Он смотрел на меня. Растрёпанный, уставший, осунувшийся: только сейчас, в призрачном сиянии светящихся роз, я увидела это чудовищно ясно.

Спазм болью сжал сердце, заставив пергамент дрогнуть в ладони.

– Я искал тебя, – Лод протянул мне руку. – Пойдём.

Я встала – с его помощью, без слов, без возражений. Кивнув Восхту и Фанику на прощание, последовала за ним во дворец. Меня ожидаемо повели в башню колдуна, и на столе в кабинете, где я обитала, нас встретили две дымящиеся кружки и серебряное блюдце с печеньем.

– Мне нравились наши чаепития, – Лод любезно отодвинул кресло, предлагая мне сесть. – Захотелось устроить ещё одно.

Пока не поздно, читалось невысказанное продолжение последней фразы.

Я опустилась на сиденье. Сжала чашку в ладонях, косясь на колдуна, но он просто улыбнулся – и, взяв вторую, слегка отсалютовал ею мне. Тогда я потянулась за печеньем и, с хрустом раскусив одно, принялась привычно просчитывать варианты.

Зачем он позвал меня? Наконец признал, что не справится с формулой один? Попросит у меня помощи?

Или…

Прежде, чем Лод заговорил, прошло немало времени.

– Не буду посвящать тебя в тонкости моих расчётов, – без всякого вступления произнёс он, точно продолжая разговор, который мы уже вели. – Скажу только, что я научился анализировать возмущения в изнанке мира. И понял, что открытие прорех между мирами всегда сопровождают… определённые явления. Если обращаешь на них внимание, если хочешь найти место, где прореха откроется в следующий раз, и время, когда она откроется, это вполне осуществимо. Так что следующая прореха возникнет в Хьярте, через пять дней. – Поверхность его чая шла едва заметными волнами, колебавшимися между глиняными стенками. – Если ты хочешь вернуться в свой мир, тебе стоит быть там.

Да. Этот вариант тоже пришёл мне в голову.

И, несмотря на то, что он был более чем логичным, мне стало обидно.

– Предлагаешь мне сбежать, как крыса с тонущего корабля?

– Крыса? – колдун посмотрел на меня непонимающе. – А они убегают? Куда?

Ну да. Он ведь никогда не имел дела с кораблями, и вряд ли в книгах дроу можно было прочитать о том, как ведут себя тамошние крысы. Вернее, паппеи.

– Неважно. Я не собираюсь бросать вас в таком положении. Не после всего, через что мы прошли.

– Я не знаю, когда прореха откроется в следующий раз. И тогда может быть уже поздно, – его взгляд был цепким, несмотря на усталость. – Когда светлые вторгнутся под горы… я не знаю, что случится с тобой. Со всеми нами. Но даже если они решат поторопиться, их армия достигнет гор не раньше, чем через неделю. Ты успеешь уйти, и в своём мире будешь в безопасности.

Я помолчала. Глотнула напиток, горчивший терпкими нотками лаванды.

Я и сама думала о том, что мне лучше уйти. Ещё на той крыше в Мирстофе. Потому что какая-то часть меня без устали шептала, что моё теперешнее положение невыносимо унизительно – положение бесполезного балласта в войне, которую собираются завершить без меня, третьей лишней в любовном треугольнике, который почти невозможно разорвать. Ведь Лод говорил, что никогда не желал и никогда не пожелает служить никому, кроме Альи. И заставлять его отказываться от всего – от положения, от власти, от дружбы, от клятвы, от верности, от своего народа – ради неказистой девчонки из другого мира… какое право я имею на это?

Но от осознания того, что он даст мне уйти, снова стало больно.

Думать о том, что он, возможно, хочет моего ухода, и вовсе не хотелось.

– И ты думаешь, у меня это получится? – спросила я равнодушно. – Вернуться?

– Ты ведь скучаешь по дому. Ты сама говорила о возвращении на родину. Значит, ты хочешь туда. – Он рассуждал спокойно и ровно, словно о какой-то абстрактной задаче. – Поскольку всё зависит исключительно от твоего желания… наверное, получится.

И что я должна сказать? Правду? Что не представляю, как смогу навсегда его оставить? Что мне плевать на опасность, что, если понадобится, я умру ради него или рядом с ним? Да… может, всё это мне и надо было сказать. Только вот та же часть меня, что уже шептала слова сомнений, напомнила: он никогда и ничего мне не обещал. Он говорил, что не сможет быть для меня всем, чем я хочу, и я не знаю, готов ли он действительно когда-нибудь разорвать отношения с Морти. Не знаю наверняка даже того, любит ли он меня – так же, как я люблю его. И быть может, я собираюсь отдать всё тому, кто не оценит моей жертвы. Тому, кто никогда не отдаст того же ради меня.