Читать книгу "Смертельно опасный выбор. Чем борьба с прививками грозит нам всем - Пол Оффит"

Однако в репортаже Аткиссон о “преступных связях” недостает самого важного: кому это выгодно? Где доказательства, что “Каждый ребенок до двух лет” – организация, основанная супругами бывшего американского президента и бывшего сенатора (Розалин Картер и Бетти Бамперс), с крошечными окладами, скудным бюджетом и малюсенькой конторой в Вашингтоне – пропагандирует прививки ради чего бы то ни было, кроме твердого убеждения, что они спасают жизнь? Где доказательства, что деньги, которые эта организация получает от фармацевтических фирм, идут на что бы то ни было, кроме помощи неимущим детям? Репортаж Аткиссон – журналистика самой низкой пробы, в которой принято поливать грязью огульно, за компанию. Фармацевтические компании постоянно предоставляют организациям вроде “Каждый ребенок до двух лет” образовательные субсидии без ограничений. Ключевые слова здесь “без ограничений”: выделив деньги, компания не имеет никакого права решать, на что они будут потрачены.

Однако Аткиссон пытается изобличить не только организацию “Каждый ребенок до двух лет”. Нападает она и на Американскую педиатрическую академию. “Прививочная индустрия платит Американской педиатрической академии миллионы на конференции, гранты, курсы повышения квалификации, оплачивает даже строительство административного здания, – говорит она. – Суммы держатся в секрете, однако в опубликованных документах кое-что проскакивает: 342 000 долларов дала Академии компания Wyeth, изготовитель вакцины против пневмококковой инфекции по программе общественных субсидий, 433 000 долларов подарила Академии компания Merck – в том же году, когда Академия одобрила ее вакцину против вируса папилломы человека. Третий крупный спонсор – Sanofi Aventis, изготовитель 17 вакцин и нового комбинированного препарата ‘пять в одном’, который был включен в календарь прививок месяц назад”[591].

Итак, Аткиссон намекает, что фармацевтические компании дают АПА взятки за поддержку вакцин. Однако рекомендации АПА основаны на тщательном рассмотрении всех данных о безопасности и эффективности. Выходит, Аткиссон хочет сказать, что АПА не рекомендовала бы вакцины, если бы фармацевтические компании ее, как говорится, не подмазали? Это нелепое обвинение. Неужели не может быть, что АПА всего-навсего пропагандирует вакцины по той же причине, по какой их лицензирует Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов и рекомендуют Центры по контролю и профилактике заболеваний, – потому что прививки спасают жизни? Есть ли какие-нибудь доказательства, что члены АПА или организации “Каждый ребенок до двух лет”, рассмотрев данные о безопасности и эффективности вакцин, обнаружили, что вакцины не соответствуют всем критериям и не помогают детям? А если и обнаружили, то закрыли на это глаза? Разве можно представить себе, чтобы представители любой организации, призванной способствовать здоровью и благополучию детей – а эти цели полностью совпадают с целями пропаганды прививок, – подумали: “Конечно, данные о безопасности прививок какие-то не очень убедительные, но мы их, пожалуй, проигнорируем, потому что получаем образовательные субсидии без ограничений”? Между тем подозрения Аткиссон именно таковы: она предполагает, что отношения этих организаций с производителями прививок наносят вред нашим детям. Но если она собирается предъявить подобное обвинение, ей понадобятся более солидные доказательства, чем факт существования этих отношений.

Аткиссон не одинока. Фармацевтические компании часто становятся мишенью циничных нападок и недоверия. Более того – нет, пожалуй, другой отрасли промышленности, на которую обрушивается столько клеветы. В некотором смысле это понятно и естественно. Чтобы продать свою продукцию, фармацевтические компании не раз и не два поступали агрессивно, неэтично и даже противозаконно. Наверное, самые красноречивые примеры того, как далеко готовы зайти фармацевтические компании ради продажи своей продукции, – это сговор фирмы Pfizer с правительством на сумму 2,3 миллиарда долларов по поводу болеутоляющего под названием “Бекстра” и виагры, общеизвестного средства для повышения потенции. Все это позволяет легко усомниться в репутации тех, кто ратует за прививки. Лора Литтл, Барбара Ло Фишер, Дженни Маккарти, Дж. Б. Хэндли, Джим Керри, Билл Мар и прочие активисты антипрививочного движения постоянно пытались разоблачить преступный сговор между производителями вакцин и теми, кто их пропагандирует. Идея понятна: у сторонников прививок не должно быть в принципе никаких связей с производителями вакцин. На это ведется пресса, на это ведутся комитеты конгресса – и родители. А в результате эта идея лишает возможности участвовать в обсуждении множество специалистов, зато отдает трибуну в полное распоряжение людям вроде Роберта Сирса, у которого нет никаких публикаций по науке о вакцинах и их безопасности.

Однако с образом коварного производителя вакцин есть одна сложность. История не знает примеров, когда фармацевтическая компания участвовала бы в незаконной продаже вакцин. Ни одного. И не потому, что правительство недостаточно бдительно. Оно бдит. Более того, компании, производящие вакцины, зачастую попадаются на непорядочном продвижении лекарств. Почему это так – неясно. Может быть, дело в том, что лекарства приносят гораздо больше прибыли, чем вакцины. А может быть, сотрудники компании, которые непосредственно занимаются производством и продажей вакцин, чаще своих коллег, занимающихся лекарствами, обладают опытом работы в здравоохранении и поэтому считают, что вакцины – дело государственное, а не коммерческое.

В любом случае, если мы собираемся исключить из дискуссии всех, кто так или иначе контактировал с производителями вакцин, нужно по крайней мере оправдать затраты. Все это было бы убедительно, если хотя бы раз за двухсотлетнюю историю производства вакцин всплыли данные о том, что контакт с производителем вакцин привел к появлению неточной или ошибочной информации. Шерил Аткиссон в своей филиппике против организации “Каждый ребенок до двух лет” и АПА так и не показала, как преступный сговор с производителями вакцин, на который она намекает, приводит к чему-то плохому: от их сотрудничества врачи стали только квалифицированнее, а дети здоровее.

В основе обвинений Аткиссон лежит мысль, что правительство, фармацевтические компании и врачи – участники одного заговора. Во время службы в Центрах по контролю и профилактике заболеваний мишенью подобных атак стал и Уолтер Оренстайн. “Теории заговоров – одна из самых неприятных черт антипрививочного движения, – рассказывал Оренстайн. – Ученые часто спорят друг с другом. Мы говорим: ‘У вас некачественные исследования, вы неверно истолковали данные, вы не учли те или иные работы’. Но если ты вдруг говоришь что-то, с чем кто-то не согласен, во время научных дебатов, тебя никогда не обвиняют во лжи. Думаю, меня особенно задевает, что нас автоматически объявляют лжецами, стоит нам произнести нечто противоречащее предвзятому мнению [антипрививочных организаций]”[592].

Теории заговора – это фундамент антипрививочного движения, которое утверждает, что фармацевтическая промышленность злоупотребляет своим влиянием и вынуждает 80 000 практикующих педиатров и семейных врачей лгать о безопасности вакцин. “В нынешнем сезоне у тех, кому неведома сладость просвещения, в большой моде теории заговора, касающиеся здравоохранения, – писал Дэвид Аронович, автор статьи “Истории вуду: роль теории заговора в современной истории” в газете The Wall Street Journal. – Веб-сайты, ток-шоу на второстепенных кабельных каналах, радиопередачи в прямом эфире, принимающие звонки слушателей, пестрят историями о том, как фармацевтические гиганты и злодеи в правительстве намеренно распространяют заразу и страшные россказни, лишь бы продать нам дорогие лекарства, соблазнить опасными прививками или просто создать атмосферу паники, в которой неведомые ‘они’ смогут захватить власть. Мы живем в эпоху заговоров, точнее, мы думаем о них значительно больше прежнего. Гораздо проще представить себе кого-то, кто всем управляет, чем понять, что мир чаще становится жертвой роковых случайностей, безумия и совпадений. Потому-то в кино полным-полно гениальных архизлодеев и почти не бывает случайностей”[593].