Читать книгу "Питерская Зона. Темный адреналин - Дмитрий Манасыпов"

– Что?

– Я знаю… – Крис хихикнула. Странно и страшно. Урфин вдруг понял, что все кончилось. Потому что с ней случилось что-то совсем странное. И там, внизу, вовсе не та, видевшаяся даже во снах. – Я знаю, кто стоит за дверью.

Твою мать… Урфин выглянул в коридор. Из двери, не прячась, выглядывала рука. С зажатой в ней «эфкой».

– Вот так вот, мой глупый Урфин. Так что теперь тебе точно не удрать. Говорила же, смазывай лыжи и вали.

Урфин спрятался назад. Кто там, вот что интересно?

– Урфин? – Из коридора донесся странно знакомый голос. – Слышишь?

– Ну, слышу. Дальше что?

– Крис в подполе?

– Точно. Предлагаешь мне выпустить ее, а то мне каюк?

– Не совсем.

Черт, чей же голос?

– Роммель, тварь! Что за шутки?

Крис явно разозлилась. Зато стало ясно – кто же там в коридоре. И снова русская народная… лыко-мочало, начинай сначала.

– Не шутки. Мы не шутим, когда с нами говорит хозяйка. А она знает все. Урфин, хочешь выжить?

Нифига се… неужто Роммель ждал другого ответа?

– Какие есть ваши предложения?

Роммель явственно хохотнул.

– Останется только один. Или ты впрямь рыцарь?

– По-другому точно никак?

Роммель ответил не сразу. Урфин даже понадеялся.

– Нет. Выйдет кто-то один.

Вот так вот. Ясно…

– Крис, из-за тебя они здесь?

– Да… – буркнула та. – Доверять местному… Хуже не придумаешь.

– А Баркас?

– Не скажу. Помучайся.

– Была стервой и помрешь стервой.

– Я так понимаю, голубки, – Роммель снова вступил в разговор, – у вас семейная разборка, правильно? Да, ее маячок меня сюда и привел. У нас была сделка. Именно, что была. Крис! Ты хотела вынести из Зоны принадлежащее ей! Дрянь в контейнерах, ай-ай-ай, ты же знала, откуда она.

– Ни хрена я не знала. А ты балабол. Слово не держишь.

– Мое слово ничто перед словом хозяйки. Урфин, я так понимаю, ты рыцаря из себя корчить не будешь?

– Не буду, – сказал Урфин. И перевернул крышку. И прыгнул вниз. Он вроде бы поймал ее голос, вроде бы даже отвлек. А рыцарственность? Не сегодня.

Мука взметнулась белым облаком. Подарила пару секунд, спрятала за собой и собой же подкрасила. Да и ляд с ней!

Данг! Пистолет выплюнул свинец туда, где Крис стояла.

Данг! Данг! «Беретта» ответила, не задерживаясь. Стояла-стояла… но недолго.

Пуля чиркнула по карману с магазином, стукнула, ушла в сторону.

Данг! Урфин стрелял на вспышки. Один глаз в темноте? Да-а-а…

Данг! Крис поскользнулась на чем-то, доски глухо впитали раскаленный металл.

Данг! Данг! Он перекатился, стараясь не заорать из-за колена, целясь в черный силуэт.

Данг! Свистнуло у уха, а черная кошка со стволом оказалась уже в стороне.

Данг! Он прижал ее, натолкнув на что-то темное и большое. Ринулся вперед.

Данг! Данг! Выстрелы легли крест-накрест, пересекая ход Урфина. Но не успели.

…Твою! Его ствол мягко клацнул, замолчав.

Данг! «Беретта» плюнула огнем, но вверх. Пистолет, брошенный почти наудачу, попал в руку. Крис вскрикнула, вскрикнула еще раз, когда Урфин оказался рядом.

Он перехватил ее руку, ударил по запястью, выбивая ствол. Тот отлетел, но сам Урфин схлопотал промеж ног, едва успев подставить бедро. Обожгло, удар засушил мышцу, качнул в сторону. Ее чертов «Сайкс», успеть бы!

Нож свистнул прямо у лица. Урфин ударил ногой, стараясь попасть в низ живота. Крис охнула, почти подброшенная в воздух. Урфин рванул к ней, вцепился в руку с ножом, ударил головой, целясь в лицо. Хрустнуло, влажно и страшно, Крис булькнула, щелкнула зубами, хрустя выбитыми.

Он перехватил ее поперек тела, заорал, чуя огонь боли, растекающийся по плечу и жгущий даже спину, поднял, размахиваясь и бросая вниз, на черт пойми для чего врытый огрызок бетона. Крис успела крикнуть. Сильно, высоко, со страхом, перешедшим в ужас. И в плач.

Хрустнуло сильнее ее зубов. Хрустнуло дико и очень страшно. Урфин заорал в ответ, понимая, как сейчас рвется внутри него что-то последнее из оставшейся души когда-то хорошего человека. Заорал, мешая весь свой мат и дикий звериный рык, захлебываясь собственной чертовой ненавистью к себе и болью за сделанное…

И одним движением рухнул на колени рядом с ней, плачущей и кривящей рот от невозможной, дикой, раздирающей изнутри ее боли. Такой, что не успокоишь химией, слезами или криком. А чудес в Зоне нет.

Крис кричала не умолкая. Кричала, кричала, кричалакричалакричалакричала…

Урфин держал ее за руку, неожиданно ставшую ледяной. Молчал, дрожа всем телом и не зная что делать. Гулко бухало в ушах, наливаясь в голове неудержимым странным гулом. Он скрипел зубами, раскачиваясь взад-вперед, и со страхом смотрел на ее «Беретту», лежащую рядом. Такую матовую и почти незаметную, но такую нужную. Смотрел и не мог взять в руки. Не смог заставить себя поднести металл к спутавшимся, грязным и мокрым длиннющим черным волосам. Даже сейчас и здесь, посреди боли, пота и крови, пахнущих только ею. Ее запахом его когда-то Крис. Не мог заставить себя подарить ей покой, не мог ощутить тяжесть металла, не мог подумать о том, что сделает позже. Потому что стрелять себе в рот кажется страшным даже в такой ситуации. А как по-другому, как?!

Над головой, медленно и неотвратимо, простучали шаги. Урфин засопел, «Беретта» сама прыгнула в ладонь.

– Урфин?

Он молчал. Гонял воздух через ноздри, косился на чуть меньше кричащую Крис.

– Урфин, варианта два. Или я кидаю вниз гранату и ухожу, оставив вас двоих умирать здесь. Или спускаюсь под твое обещание не портить больше ничего.

– И?!

– И она будет жить. Если получится.

– Как?

– Ты поймешь. Все предопределено заранее. Это Зона, здесь не случается ничего просто так. Хозяйка знала, кто победит. И я подготовился. Ты сам подаришь ей новую жизнь… подарил. Пару часов назад, хотя тогда не понимал. И сейчас не понимаешь. Я спускаюсь?

Урфин посмотрел на дико смотрящие на него карие глаза. Вздохнул, понимая, что ничего не случается просто так. На самом деле не случается.

– Спускайся.

Роммель светил себе фонарем. Прихваченным, надо понимать, вместе с новой жизнью. Урфин косился на пакет из «Ленты», грязный, но такой узнаваемый. На пакет, где, судя по всему, лежал кочан капусты. Воняющий почему-то кровью. Не человеческой кровью. Крис перестала кричать. И тихо вздрагивала, поскуливая, хлюпая и давясь слезами.