Читать книгу "Тур Хейердал. Биография. Книга 1. Человек и океан - Рагнар Квам"

4/11. Всю первую половину дня валялись в казарме, продолжали валяться там и после обеда.

5/11. Полчаса ездил на мотоцикле, оставшееся время в первой половине дня валялся в казарме. Во второй половине дня немного занимались стрельбой.

6/11. Лежали в казарме всю первую половину дня, продолжили после обеда.

7/11. Воскресенье. Взошел на Бен-Невис.

8/11. Валялся в казарме всю первую половину дня, то же во второй половине дня.

9/11. Валялся в казарме всю первую половину дня, во второй половине дня валялся в казарме.

11/11. Получили приказ убирать листья вокруг замка, но когда мы не нашли ни одних граблей, несмотря на помощь офицеров в поисках, остались в казарме на всю первую половину дня, и вторую тоже… »

Читая, Тур поглядывал на министра. Вот как он описал Лив реакцию Торпа: «Большие уши министра торчали, как локаторы. Он созвал других влиятельных персон. Подполковник и майор в спешке прибыли сюда прямо из Шотландии, и в ближайшие дни наверняка произойдет нечто грандиозное. Военный суд, тюрьма или наша победа — дело должно как-то разрешиться, я уже не в состоянии ходить как пешка и закрывать на это глаза. Мы вряд ли приносим какую-то пользу своей Родине, закрывая глаза на такое безобразие».

Он подытожил свои размышления выводом, что все эти безобразия и беспорядок вызваны офицерским тщеславием.

«Там много толковых ребят, но их держат на расстоянии, они занимают рядовые должности, а кое-кого понижают в должности. Только абсолютные нули, совершенно бездарные, получают продвижение. Все в целом — хаотичная борьба за то, чтобы набить собственный карман, и все это называется любовью к отечеству. Здесь мы — лишь пешки в стремлении капитана получить в подчинение как можно больше рядовых, чтобы его произвели в майоры. Теперь я понимаю, что у меня нет будущего в армии, и я этим горжусь».

Министр Торп решил лично заняться их делом, а с Тура Хейердала было взято обещание, что группа «Р» больше не будет творить никаких фокусов. Через несколько дней Тур получил письмо от Бейер-Арнесена, который сообщал, что его освободили по приказу вышестоящего начальства. Но угроза военного суда все еще витала над его головой.

Тур неплохо провел время в Лондоне. Его приезд в английскую столицу совпал с появлением здесь Томаса Ульсена, который пригласил его на ужин. И судовладелец, и его гости качали головами, слушая рассказы о солдатской жизни. Но для Тура куда важнее было самому услышать рассказ Ульсена о том, что у Лив и детей все в порядке. К тому времени уже было решено, что до окончания войны они останутся жить в семейном владении Ульсенов в Оссининге под Нью-Йорком под крылом супруги Томаса Ульсена — Генриетте.

Тур считал Томаса Ульсена «необычайно приятным и умным» человеком; ему польстило, что судовладелец после ужина предложил перейти на «ты».

Увольнение закончилось, и за несколько дней до Рождества Тур вернулся в Сент-Эндрю. Он едва поставил на место чемодан, как военная полиция забрала его на допрос. Приказ группе «Р» прислуживать в офицерской столовой все же был отдан, и теперь уже не только Бейер-Арнесен, но и все остальные рисковали оказаться перед военным судом. Членам группы грозило обвинение в мятеже.

Тур не знал, смеяться ему или плакать. Все понимали, что дело принимает серьезный оборот. Но у них была чистая совесть и пока еще чистый послужной список, а кроме того, безупречные результаты экзаменов в Канаде. Естественно, что никто не собирался предавать Бейер-Арнесена. Тур «воспринял все с невозмутимым спокойствием».

Во время аудиенции у министра обороны Хейердал лишний раз услышал, какая важная задача стоит перед группой «Р», ему сказали что, вероятно, произошла ошибка, коль начатая в Канаде подготовка по радиоделу не продолжается. Но пришло и прошло Рождество, а никаких признаков того, что ситуация изменится, видно не было. После наступления нового года члены группы «Р» все также продолжали мыть полы и грязные тарелки. Но они вели себя сдержанно и никак не показывали своего разочарования, выполняя обещание, которое Хейердал дал министру обороны.

На Рождество Тур получил сразу несколько писем от Лив. Она писала, что дети растут неуправляемыми, рассказывала про их выходки, направленные против поварихи. Лив прислала ему также коврижку, шоколад и теплые носки.

Тур воспринял сообщение о шалостях детей с некоторым беспокойством, и в ответном письме попросил жену следить, чтобы дети не причиняли неприятностей фру Ульсен.

Еще больше его расстроили слова Лив, что она считает ужасным принимать так много помощи от семьи Ульсен. В этом он был с ней полностью согласен; порой его самого охватывало чувство неловкости из-за того, что он не в состоянии помочь собственной семье. Но при этом он делал все, чтобы быть хорошим солдатом, и считал, что армия обманула его, не позаботившись о Лив и детях, на что, признаться, он всерьез рассчитывал.

После встречи с Томасом Ульсеном в Лондоне Тур написал Лив, что судовладелец очень рад тому, что она находится вместе с Генриетте. Томас Ульсен резонно рассудил, что их четырнадцатилетнему сыну Фреду вовсе не повредит небольшая ответственность, связанная с тем, что рядом находятся малыши Тур и Бамсе.

Большое сердце. Когда Тура отправили в Великобританию, судовладелец Томас Ульсен и его жена Генриетте пригласили Лив с детьми пожить в их доме под Нью-Йорком

После пребывания в «Малом Скаугуме» Лив прежде чем переехать к Ульсенам, короткое время проработала в детском доме в Торонто. Теперь она задумывалась, а не отправиться ли ей туда снова. Тур понимал сомнения Лив и не хотел на нее давить, но все же просил ее не спешить с решением. «Вспомни, как я за тебя беспокоюсь, и какие неприятности могут у вас возникнуть, если ты и дети окажетесь там одни. Я знаю людей и знаю ситуацию. Такие, как Генриетте, встречаются нечасто».

Мысль о том, что Лив вернется назад в Торонто, «в старую атмосферу», ему определенно не нравилась. Вероятно, подумав, к такому же выводу пришла и Лив — как бы то ни было она осталась в Оссининге. Все всякого сомнения, и Генриетте, и Лив очень ценили общество друг друга.

Однако Хейердалы все же нашли способ отблагодарить семью Ульсенов. В одном из писем Лив предложила подарить Генриетте Ульсен ружейный приклад, украшенный резьбой Поля Гогена, — тот самый, что они купили у Вилли Греле на Фату-Хиве. Тур ответил, что это отличная идея, — «тогда ты не будешь чувствовать себя зависимой в финансовом отношении. В этом ты можешь быть уверена».

Тур не знал, что как раз в этот время к одному из руководителей «Малой Норвегии» обратилось американское министерство обороны с просьбой командировать его для выполнения особых научных задач в Тихом океане. Безусловно, эта работа могла бы финансово обеспечить его семью. Впоследствии Хейердал узнал: не отпустили его на том основании, что он входил в специально подготовленную группу радистов. Позднее он комментировал этот эпизод в том духе, что солдат «не волен искать более оплачиваемое место где бы то ни было».