Читать книгу "Братство Святого Грааля. Амулет воинов пустыни - Райнер М. Шредер"

— Потрясение пройдет еще нескоро. Хотя со стороны это вряд ли будет заметно, — предположил Мак-Айвор. — Такие вещи сразу не проходят. Вам известны его гордость и чувство собственного достоинства. Он оказался на волоске от предательства. И для него, скажу я вам, это тяжелый удар!

4

Во второй половине следующего дня прозвучало радостное известие. Гулкая дробь босых ног по палубе сопровождала Герольта, когда он спускался вниз, к Морису и Тарику, охранявшим Святой Грааль. Из-за шума наверху стук его сапог был неслышен, и он остался незамеченным, когда подошел к приоткрытой двери Мориса. Герольт уже хотел толкнуть ее и войти, как вдруг услышал голос Беатрисы.

— Морис, сколько еще вы будете благодарить меня за то, что я ухаживала за вами во время болезни? — недовольно спросила девушка.

— Вы заслужили больше благодарностей, чем я способен произнести. Я обязан вам своей жизнью, Беатриса. Я не знаю никого, кому хотел бы быть обязанным больше, чем вам, — прозвучал ответ Мориса.

В каюте раздался тихий смех.

— Будьте уверены, что эти заботы не составили для меня никакого труда, потому что я умирала от страха за вас.

— Полно! За один только страх, который вы испытали из-за меня, я не сумею расплатиться до конца дней. Что уж говорить обо всем остальном. Я ваш вечный должник. Потребуйте от меня все, что захотите, и я переверну небо и землю, дабы выполнить ваше желание, прекрасная Беатриса!

— Перестаньте, наконец, смеяться надо мной. Вам следует относиться ко мне серьезно, Морис. Я вам не Элоиза, — капризным голосом произнесла Беатриса.

— И все-таки я сделаю это.

— Нет, не надо. Вы все время шутите со мной и счастливо уклоняетесь, когда… — Беатриса не закончила.

— Когда что? — спросил Морис.

Герольт продолжал колебаться, уместно ли будет своим появлением прекратить эти шутки, которые настораживали его все больше и больше. Но от этого шага его удержало любопытство: что же ответит Беатриса его брату-тамплиеру? Герольт стыдился своей слабости, но был неспособен превозмочь себя. Возможно, рыцарям пришла пора наконец узнать, как далеко зашли отношения Мориса и этой девушки. Прежде они могли лишь строить догадки на этот счет.

— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду, — ответила Беатриса. Голос ее был наполнен нежностью. — Я, во всяком случае, не забыла поцелуя, которым вы наградили меня в пальмовой роще в Аль-Фаюме. Вечером того дня, когда мы выехали в пустыню. Вы, верно, про это уже и забыли.

— Как вы могли допустить, что я забыл это восхитительное мгновение?!

— Это был единственный поцелуй, который вы подарили мне. Хотя он был… самым восхитительным из всех, которые мне довелось испытать. И мне хотелось бы… чтобы вы сделали это еще раз… и чтобы вы сказали… чтобы вы сказали, какого рода чувства вы ко мне испытываете. С того самого часа этот вопрос томит мое сердце.

Оставаться в коридоре дальше Герольт уже не смог. Того, что он услышал, было более чем достаточно для подтверждения его догадок. Ему и впрямь пора был войти, прежде чем Морис успеет сделать ко многому обязывающее признание. Он сделал два громких шага, стукнул в дверь и открыл ее, не дожидаясь приглашения.

— Морис, я хочу сказать… — начал Герольт и остановился, сделав вид, что он не ожидал увидеть Беатрису у койки своего друга. — О, вы тоже здесь! — Рыцарь притворился, будто не заметил, что девушка сжимала руку его брата-тамплиера, а когда он вошел, быстро выпустила ее.

Покрасневшая Беатриса тут же встала со скамеечки у койки.

Продолжая делать вид, что он не заметил ничего необычного, Герольт продолжил:

— Ну и прекрасно. Вы тоже сразу все и узнаете.

Морис овладел собой быстрее, чем Беатриса.

— Что случилось, Герольт? — осведомился он.

— Хорошая новость! Наше плавание скоро закончится. Матрос с главной мачты увидел берег Франции, — сообщил немец. — Подойти к Марселю до наступления ночи мы не успеем, но на рассвете корабль будет уже в гавани. Вскоре под ногами у нас будет твердая земля!

— Рад это слышать, — сказал Морис, а затем добавил с улыбкой: — Хотя во время болезни за мной так ухаживали, что я смог бы продержаться на борту еще несколько дней.

Румянец на лице Беатрисы после этих двусмысленных слов густо побагровел.

— Слава богу, завтра это мучительное плавание закончится! — воскликнула она. — Элоиза об этом знает? Нет? Пойду скажу ей. Как же она будет рада!

И, опустив глаза, девушка выскользнула из каюты.

Герольт закрыл дверь и присел у койки. После того что он услышал, стоя в коридоре, у него не осталось сомнений: пора задать французу несколько неприятных вопросов. Расспрашивать Мориса ему не хотелось, но он знал, что обязан так поступить и что разговор этот нельзя больше откладывать на потом.

— Сегодня ты выглядишь намного лучше, друг мой.

— Почти цвету, не правда ли? — рассмеялся Морис. — Заботы милой юной женщины действительно могут творить чудеса.

— Раз ты заговорил о Беатрисе, скажи, не приходило ли тебе в голову, что ты играешь с огнем?

Морис удивленно поднял брови.

— Как прикажешь тебя понимать?

— Думаю, ты прекрасно понимаешь меня, — ответил Герольт. — Или ты действительно считаешь, что я не замечаю, как Беатриса строит тебе глазки и тем чрезвычайно тебя возбуждает?

— Ты нас подслушивал! — сказал Морис. — Признавайся!

Герольт не хотел лгать. Он пожал плечами.

— Я не подслушивал, но случайно услышал конец вашего разговора. Но я и без него давно заметил, что между тобой и Беатрисой происходит нечто такое, что…

Герольт запнулся.

— …что недопустимо для тамплиера и хранителя Грааля. Ты это хотел сказать, не правда ли?

— Да, что-то в этом роде, — кивнул Герольт. — Не пойми меня превратно, Морис. Я прекрасно понимаю, что такая привлекательная девушка, как Беатриса, не оставила тебя равнодушным, и ты…

— Правда? — спросил Морис. — Ты и это обнаружил?

Герольт сделал вид, будто не заметил насмешку.

— Но мы стали хранителями Грааля. А это предполагает, что своей тяжелой и священной службе мы будем отдавать все силы. Для тебя и для нас становится, наконец, опасной твоя неопределенность. Понимаешь ли ты, какому делу обязан отдавать себя целиком, без остатка? Меня волнует только это. Если бы волновало что-то другое, я, поверь, не завел бы этот разговор. Мне совсем не хотелось обидеть тебя. Твоя дружба значит для меня слишком много.

Морис долго молчал. А затем подавленно произнес:

— Я тоже не вижу никакого подвоха в том, что ты вызвал меня на откровенную беседу. Хорошо, что ты об этом заговорил. В последние дни у меня было много времени, чтобы все это обдумать. И должен признаться, мной овладело серьезное сомнение. Готов ли я на самом ли деле к службе хранителя Грааля? Достаточно ли я созрел духом?