Читать книгу "Летчицы. Люди в погонах - Николай Потапов"

– Все в порядке, товарищ полковник!

– Извинились?

– Так точно!

– Уплатили?

– Так точно!

– Отправляйтесь в батальон.

Круто повернувшись, Поляков засеменил по дороге, а Кочаров сел в машину, поехал в штаб.

* * *

Сергей стоял у окна в палате. На улице было хмуро и сыро, шел мелкий промозглый дождь. Деревья понуро опустили ветки, на листьях блестели капельки воды. Налетел ветерок, сорвал несколько листьев, покатил по дороге.

Сергей смотрел на поникшие деревья, на притихших воробьев, затаившихся в кустах, на темные низкие облака и чувствовал, как тягостная тоска охватывает сердце. Вроде учения прошли удачно, взвод отличился, его самого похвалил комдив, намечалось продвижение по службе – чего еще нужно для счастья военному человеку? А вот поди же ты, не радовало его как-то все это, было грустно, неспокойно. И причиной тому, конечно, была внезапная размолвка с Катей. Он понимал, что тогда в парке излишне погорячился, допустил бестактность.

«Как только выпишут из госпиталя, сразу же пойду к ней, извинюсь… Но почему она никогда не говорила об этой переписке? И если любит меня, то почему не пришла проведать в госпиталь?»

В голове снова рождались разные догадки. Он нервно заходил по палате. Вошла молоденькая медсестра, положила на стол таблетки, оставила микстуру и уже на выходе тусклым голосом сообщила:

– А к вам пришли… – она хотела сказать «Сережа», как называла его до этого, а теперь что-то удержало ее, и медсестра добавила «товарищ лейтенант», но получилось это у нее немножко чопорно и смешно.

– Кто? – насторожился Сергей.

– Не знаю… Возможно, жена! – она вышла, хлопнув дверью.

Но тут снова открылась дверь, на пороге показалась Катя.

– Сережа! – она подбежала к нему, ткнулась лицом в грудь.

Сергей растерянно стоял посреди палаты, вяло перебирал руками рассыпавшиеся по ее спине шелковистые волосы. Хотя он и желал этой встречи и мечтал о ней, все же ее приход взволновал его до крайности.

Он приподнял ее лицо, прижался губами к ее мокрым от слез глазам.

– Мучитель ты мой… – отстранилась она.

– Прости, Катюша, я был тогда просто глуп…

– Столько пережила из-за тебя…

– Прости…

Он отошел к окну. Катя подошла, положила руки на его плечи.

– Не будем больше вспоминать об этом. Скажи, как твои раны?

Сергей наклонил голову, полушутя ответил:

– Мои раны заживают, лишь одна из них болит… – и, обняв Катю, закружил ее по палате.

– О, да тебя пора выписывать! – отбивалась она. – Ишь, прижился тут! За тобой, видно, хорошо ухаживают?

– Стараются…

– То-то одна сестричка только что таким измерила меня взглядом, будто ножом на части разрезала.

– Дня через три выпишут.

– А как чувствует себя Исмаилов?

– Гораздо лучше… А вначале очень плохо было ему, очень…

– Скажи, вам обязательно надо было лезть в речку?

– Обязательно…

Вошла медсестра. Сергей торопливо выпил микстуру, подал ей мензурку. Она молча взяла ее и, обдав Катю холодным взглядом, вышла из палаты.

– Видел, как она посмотрела на меня? – улыбнулась Катя.

– Она ко всем посторонним так… А как сестричка – заботливая, уважительная.

Сергей хотел поцеловать Катю, но в это время медсестра открыла дверь, позвала его на обед.

* * *

Странное состояние испытывала Марина. Она всегда была деятельная, активная, а теперь на нее вдруг нашла апатия, делать ничего не хотелось, все валилось из рук.

Как всегда, тихо вошел Иван Кузьмич, постоял у двери, помялся, не решаясь проходить дальше. Он почему-то до сих пор, сколько знает Марину, испытывал в ее присутствии стеснительность, неловкость, словно в чем-то перед ней провинился, и она не прощала ему той обиды.

Прожив у сына три недели, он загрустил по дому и нежданно обрадовался, когда получил от жены телеграмму. Она сообщала, что расхворалась, просила возвращаться. У него и у самого не раз уже возникали такие мысли («погостил и хватит»), да все стеснялся сказать об этом сыну. Сдерживали его и неопределенность в службе сына, свалившиеся на него неприятности.

Он вытащил из кармана телеграмму, подал Марине.

– Старуха вот телеграмму прислала. Расхворалась… Домой зовет. Надо собираться. Загостился я тут…

Прочитав телеграмму, Марина вернула ее обратно.

– Подождите дня два-три…

– И надо бы, да не могу. У вас тут все живы-здоровы… И Максим никуда не денется. Ну, поругают, накажут… Не без этого… А там человеку плохо. Поеду, трудно ей без меня одной-то…

Марина не стала его отговаривать, хотела было выйти из комнаты, но с реки прибежала Наташа, бросив на диван сумку, спросила:

– Папа звонил?

– Нет, не звонил, – ответила Марина холодно.

– Что с вами? Хмурые такие…

Иван Кузьмич показал ей телеграмму.

– Бабушка прислала. Совсем расхворалась. Пора и мне в путь-дорогу… Помоги собрать чемодан.

– Вот жалко… – произнесла Наташа протяжно.

– Теперь ты к нам наведывайся. Молодая, на подъем легкая. А я поездил на своем веку, повидал белый свет, хватит.

Пришел с разбора учения Кочаров. И потому, как он медленно снимал тужурку, как тяжело и грузно шаркал ногами, Иван Кузьмич понял, что ему пришлось пережить там немало горьких минут.

Кочаров устало опустился в кресло, прикрыл глаза рукой.

– Ну, что молчишь? Досталось?

Подняв голову, Кочаров вяло ответил:

– Досталось… Даже слишком…

– Это на пользу, – мягко проговорил Иван Кузьмич. – Металл от ржавчины очищают вовремя. Так и человека…

Кочаров недовольным голосом остановил его:

– Давай, батя, лучше помолчим.

– Ну что ж, давай помолчим, – поджав обидчиво губы, Иван Кузьмич сутуло направился к выходу.

Вслед за ним выскочила Наташа.

А Кочаров мучительно думал: «За что они меня так? За что? Разве я мало сделал? Вывел полк в передовые… Дроздов сам не раз говорил: по боевой подготовке, дисциплине, караульной службе полк лучший в дивизии. Почему же теперь у нас вдруг стало хуже? Хорошо, я согласен, полк на учении действовал не лучшим образом. Но задачу-то все-таки выполнил. Пусть в этом заслуга батальона Мышкина. Но его батальон входит в состав полка! И разве Мышкина учил, воспитывал, растил из него командира не он, Кочаров?»