Читать книгу "Последний адмирал Заграты - Вадим Панов"

— Потому что я король.

Роллинг вздохнул:

— Надеюсь, вы простите мне дерзость, ваше величество, но я не могу не отметить одно обстоятельство. Вы — король, вы с младых ногтей впитали в себя власть, она стала частью вас, она стала такой же привычной, как способность дышать…

— Всё так, полковник, всё именно так. — Монарху понравилась бесхитростная лесть наемника. — В чем дерзость?

— В том, ваше величество, что в Нестора впиталась война, а сейчас это важнее. — Роллинг замолчал, но, поскольку Генрих не возражал, продолжил: — На войне, ваше величество, такие люди, как Нестор, ничего не делают просто так. Любое их действие имеет цель, и победа — лишь последнее звено в цепочке достигнутых целей.

— К чему вы клоните, полковник?

— Уничтожив импакто, Нестор нас ослепил. Мы не видим, что творится вокруг, но втянулись в холмы. Меня это беспокоит.

— Мы высылаем разведчиков.

— Холмы и облака, — напомнил наемник. — Разведчики могут не увидеть того, что творится за ними.

— Вам повезло или вы знали, что тучи затянут небо? — поинтересовался Нучик, радостно разглядывая продолжающие прибывать облака.

— Я ведь говорил, что сейчас дожди не редкость — Заграта готовится ко второму севу. — Гуда широко улыбнулся. — Но на самом деле мне повезло.

— Удача любит вас, Нестор.

— Удача необходима любому военачальнику, барон, — серьезно ответил Гуда. — Однако в нашем случае погода только поможет, ее влияние не станет определяющим.

— Потому что у вас есть четкий план боя.

— Да, барон, потому что.

Они разговаривали на капитанском мостике «Длани справедливости», с которого уже стерли все следы недавнего погрома. Разговаривали странно: не глядя друг на друга, стоя у лобового окна и любуясь величественным видом предгрозового неба. Разговаривали почти дружески, так, словно помимо общего дела их объединяло что-то еще. Словно не адиген с галанитом, а два обычных человека.

— Хочу признаться, Нестор: когда я увидел ваше предложение и прочитал описание «Длани справедливости», я сказал, что вы сумасшедший, — негромко произнес Нучик. — И я повторил свои слова на совете директоров-наблюдателей. Я не верил в ваш цеппель.

— Я знаю, барон, — равнодушно отозвался адиген.

Галанит сдержался, не посмотрел на Гуду, но в следующем его вопросе прочиталось напряжение:

— Откуда?

— Я заручился поддержкой нескольких директоров-наблюдателей, и они рассказали мне, как проходил тот совет.

— То есть вы знали, что я был вашим противником, и потому…

— Вы были не моим противником, барон, — вы не верили в «Длань справедливости». — Нестор усмехнулся. — И у вас были на то все основания.

— Ваш цеппель чудовищно дорог.

— И сложен.

— Он неуклюж.

— Я бы сказал: громоздок.

— Я даже не верил, что он взлетит.

— Я тоже, но по другим причинам.

— А теперь он впечатляет.

— Я бы сказал, что «Длань» великолепна, барон.

— Согласен, Нестор, согласен.

Нучик, вопреки обыкновению, не лгал и не пытался произвести впечатление — он действительно восхищался придуманным Гудой кораблем. Он обошел весь цеппель, побывал в каждом отсеке, на каждой палубе, поговорил с находящимися на борту инженерами Компании и понял, что Нестор совершил прорыв. А возможно — открыл новую эпоху. Нучик понимал, насколько ценен для Компании союз с Гудой, однако его адигенское происхождение и высокомерный отказ принять галанитское гражданство делали Нестора чужаком. Сейчас он ценен, однако рано или поздно идеи закончатся, военная удача отвернется, и тогда разговор с наглым адигеном будет другим.

«Вот тогда, скотина, я окажусь рядом!» — беззвучно пообещал Нучик.

И дружески улыбнулся.

— Вы отстаивали консервативный путь, барон, а я предложил директорам перспективу. Дерзкое новое против надежного старого. — Гуда сложил на груди руки. — Два года усилий, две горы золота — зато теперь только Компания умеет строить цеппели типа «Длани». А за ними будущее.

— Именно с этого я и начал, Нестор, — горячо произнес Нучик. — Я считал вас сумасшедшим, и я хочу извиниться, хочу сказать, что был не прав. Вы — гений. В свое оправдание могу сказать только одно: гениальность и безумие часто идут рука об руку.

— Благодарю вас, барон. Но нам с вами предстоит испытать это чудо в деле. Сегодня «Длань справедливости» примет боевое крещение, родится, так сказать, по-настоящему.

— Я не сомневаюсь в успехе.

— Я тоже, — кивнул Гуда. — Жаль только, противник нам попался не самый серьезный.

— Начинать нужно с малого, — хохотнул галанит. И неопределенно пообещал: — За серьезных примемся потом.

Ответить адиген не успел: поднявшийся на мостик радист остановился за его спиной и громко доложил:

— Получена радиограмма от разведчиков, адир: авангард королевских войск достиг первой отметки.

— Очень хорошо. — Нестор мгновенно преобразился: мягкая расслабленность, в которой он пребывал во время разговора с Нучиком, испарилась, уступив место предельной сосредоточенности. Перемена была настолько разительной, что Нучику даже показалось, что рядом с ним появился совсем другой человек. — Капитан, снижайтесь до границы облаков.

— Слушаюсь, адир.

— Радист, передайте наземной группе приказ выдвигаться на исходную позицию и ждать сигнала от саперов.

— Слушаюсь, адир.

Радист исчез, а Нестор взялся за переговорную трубу:

— Внимание экипаж! Боевая тревога! Всем подразделениям приготовиться к атаке!

— Клянусь, синьоры: именно так! — горячо произнес майор Форд. — В Касбридже я получил обстоятельное письмо от сестры, в котором она написала, что многие северные адигены покинули Заграту.

— И правильно сделали!

— Предатели!

— От этих недоносков одни проблемы.

— Заварили кашу, а нам расхлебывай.

Лишившись общества короля, блестящие драгуны смогли, наконец, поговорить о наболевшем: о врагах, которых отчего-то не замечает монарх. Заговорили, конечно, не во весь голос — раздражать Генриха никто не хотел, — но идеи высказывали весьма радикальные. Поскольку все они были выходцами из семей богатых землевладельцев-загратийцев и терпеть не могли заносчивых адигенов.

— Как думаете, синьоры, король пересмотрит свое отношение к предателям?

— Намекаете, что у них чересчур много земли? — осведомился Алистер.

— Намекаю, что у них нет ни верности, ни чести, ни патриотизма.