Читать книгу "Гимн крови - Энн Райс"

— Что здесь делали Таинственные люди? — спросила Мона. Она пыталась говорить твердо. — Вы просто жили в свое удовольствие на острове?

— Ах, нет, конечно же, — откликнулся Оберон. — Отец и Мать спланировали для нас чудесную жизнь. У отца был шикарный самолет. Он где-то в Нью-Йорке, брошенный, сломанный и бесхозный. Как игрушки маленького мальчика в синем,[17]ожидающие, когда он за ними вернется. Мы облетели на самолете все знаменитые города мира. Больше прочих мне понравились Рим и Бомбей. Я бы хотел увидеть их снова: Лондон, Рио, Гонконг, Париж. И Мехико. Всюду мы осматривались. И нас учили наблюдать за людьми и вести себя, как люди. Пока мы занимались этим, Отец и Мать полностью о нас заботились. Просто шикарная жизнь. Отец был очень строг и осторожен. Никаких телефонов, никакого Интернета. Это могло оказаться роковой ошибкой в наших долгих странствиях.

— Ты когда-либо хотел сбежать? — спросил Квинн.

— Не я, — сказал он, пожав плечами. — Я любил Таинственных людей. Кроме того, люди попросту убивали Талтосов мужчин. Женщин они оставляли в живых. Они их использовали. А мужчин всегда убивали. Все об этом знали. Наша жизнь здесь была хорошей. У нас были превосходные учителя. Отец сделал так, чтобы они прилетали сюда два-три раза в неделю. Конечно, они не знали, кто мы на самом деле, но это не имело значения. У нас была первоклассная библиотека в главном строении — книги, фильмы, все такое. — Он снова взял стакан с молоком, сделав презрительную мину.

— Недостаточно холодное, — прошептал он. Потом: — Иногда в наших поездках нас охраняли люди. Например, когда мы отправились в Индию. У нас была яхта, вы знаете, комфортабельный катер, чтобы плавать по воде. И экипаж, приходивший дважды в неделю, а потом ставший нашей собственностью. И еще были джунгли. Элаф и Релеф любили прогуливаться по джунглям. Как и Сет. Я не любитель комаров, укусов, змей и прочего в этом духе. — Он небрежно махнул своей длинной рукой.

— Нет, это была славная жизнь. Пока Силас не начал свое сопротивление, медленно отравляя Мать и Отца. И, конечно, так как Силас никогда не интересовался этим, за его спиной проходили свидания, а под конец и сговоры против него. Все выходило из-под контроля, совершенно без контроля.

Он снова пожал плечами.

— Можно сказать, что это было просто бедствием. — Он откинулся назад и посмотрел на Мону, которая, скорчившись, сидела на краешке белого кресла.

— Не будь такой грустной, — сказал он с ненавистью. — Маленькая бабушка племени. Это не твоя ошибка. Так и должно было быть. Талтосы не могут жить с людьми. Талтосы совершают роковые промахи. Отец говорил, что если бы не Силас, то это был бы кто-то другой. Таинственные люди были нелепой идеей. Под конец он много говорил о Ровен Мэйфейр. Ровен Мэйфейр нашла бы выход. Но к тому времени он был виртуальным пленником в пентхаусе. А мать редко приходила в сознание.

Сердце Моны было разбито. Предостережения в электронном письме Маарет приобретали смысл. Дарвинистические законы, назвал их Стирлинг. Мне хотелось сжать Мону в своих объятиях.

Но нам еще предстояло войти в саму виллу. А теперь еще я слышал крики. Кучка смертных обнаружила мертвецов, которых мы оставляли на своем пути.

Дверь снова распахнулась, черный грязный ствол сунулся вперед мужчины, который распахнул дверь ногой. Я почувствовал идущее извне желание швырнуть его назад и разорвать ему сердце. Дождь из пуль ворвался в белую стену. Слишком близко. Они могли убить это произносившее мерзости создание. Какая потеря!

Я рванул за дверь. Оказался в крытой соломой галерее. Другой смертный поднял ружье. Я почувствовал выстрел. А во время последовавшей великолепной вспышки я увидел, как мужчина удирает. Огонь нагнал его. Торопись.

Когда я развернулся, молодая женщина, в джинсах, кофточке, крича мне в лицо проклятия, шла на меня с автоматом. Я обезоружил ее и послал удар. Она упала, кровь хлынула у нее изо рта. Я закрыл глаза. Меня мутило.

Я молил Бога, чтобы оказалось, что мы очистили место от всей мелкой сошки. Возможно, всех людей.

Босса-нова звучала теперь очень громко во внутреннем дворике. Произносимые шепотом по-португальски слова, танец в экстазе. Музыка обещала мир. Она обещала покой. Это было так сладко, так гипнотически.

Через огромные двери я видел опустевший вестибюль, обильно уставленный растениями в горшках, розовые плитки взбегали к широким ступеням, расположенным по центру. Я жаждал подняться по ним, добраться до сердца зла.

Я вернулся в комнату с белыми стенами, захлопнул дверь, перешагнул через мертвую Лючию и перешел к делу:

— Когда ты последний раз видел Талтосов, живых или мертвых?

Пожатие плечами.

— Где-то девять месяцев назад? Время от времени мне кажется, я слышу голоса Миравелль и Лоркин. Однажды я проснулся и увидел Миравелль, проходившую мимо с Родриго. Возможно, они доставляли пленников и этим безнравственным людям. Миравелль была перчеными сливками — дурашливый тип Талтоса, если вы простите мне мою прямоту. Когда Миравелль играет с кем-то в теннис, она хочет, чтобы противник выиграл! Известная дурочка. Должно быть, с ней легко было иметь дело. Лоркин была достаточно хитра, чтобы скрывать свой истинный нрав, и необычайно красива. Рыжие волосы, как у бабули нашей. Я точно видел Лоркин. Но жива ли она еще? Кто знает?

— Не называй меня так, — прошептала Мона, улыбнувшись ему леденящей улыбкой. Она находилась на грани истерики. — О, я знаю, ты говоришь это без прочувствованного уважения, ты такое осмысленное существо, исполненное врожденной любви ко всем, но мне больше подойдет Восхитительная, или Красавица, или Моя дорогая, или Дорогуша, или даже Сладкое сердце. Если ты еще раз назовешь меня "бабуля", я вновь надену на тебя цепь и оставлю здесь.

Снова спонтанный взрыв смеха.

— Хорошо, дорогуша, — сказал он. — Я и не думал, что ты командуешь этой маленькой операцией. Я думал эту позицию занимает вот этот белокурый красавец.

— А где комната Матери и Отца, — спросил я.

— Номер пентхаус, — сказал он. — Поверь мне, скорее всего, они давным-давно были брошены в море.

— Как много людей, ты думаешь, осталось в главном здании? Я уничтожил всех, всех мужчин в крыле строения и одну женщину.

— Но разве ты не вздорный! — вздохнул он. — Откуда мне знать? Могу лишь предположить. Родриго, два его охранника, может еще пара тупиц, для кучи, и может быть, может быть… Миравелль и Лоркин. На втором этаже в номере для новобрачных — вечеринка, а этажом выше — берлога Родриго, подальше от дома, мертвый центр с видом на море. Так мне говорила его мать.

Он указал на мертвую женщину.

— Я бы хотел убить кого-нибудь из этих тупиц, если, конечно, ты уже не позаботился обо всех.

— Как насчет женщин? Держит ли Родриго еще женщин? Или они здесь в роли невинных гостей?