Читать книгу "Все ради любви - Элис Петерсон"

– Уорд! Подожди! Пожалуйста, не уходи.

Уорд поворачивается ко мне.

– Если так ты думаешь обо мне, – повторяет он, – то лучше покончим с этим прямо сейчас.

Я спешу домой и начинаю бросать в чемодан подвернувшуюся под руку одежду. Айла дуется. Она не хочет снова садиться в машину и ехать в Корнуолл на выходные, особенно зная, что прадедушки больше нет.

– Я хочу поработать над фотографиями на конкурс! – кричит она.

Они с Руки вместе обрабатывали фото на компьютере.

– Не спорь! – отрезаю я.

– У меня тоже есть права! – упирается Айла. – Иногда я тоже имею право выбрать, что мне делать, а что нет. Моя учительница говорит…

– Хватит! Ты сделаешь так, как я тебе скажу, Айла.

Руки тихонько дотрагивается до моего локтя.

– Ты уверена, что в состоянии куда-то ехать?

– Со мной все в порядке, – отвечаю я, чувствуя себя совсем не в порядке. Я поругалась с Уордом. У него нет ко мне больше доверия, и во всем этом виновата лишь я сама.

Даже не помню, как я выехала из Лондона и как оказалась на автомагистрали. И уж тем более не помню, как добралась до Бич-Хауза.

Раннее утро. Долгая езда меня вымотала, но уснуть я не могу до сих пор. Я включаю светильник и отправляю Уорду сообщение. «Прости, – выстукиваю я по клавишам. – Я не хотела тебя обидеть. Я должна была тебе доверять. Пожалуйста, прости меня». Нажимаю на «Отправить». И мне так хочется сказать, как сильно я его люблю! Никогда раньше я не чувствовала себя таким образом. Я понимаю, что все мои чувства к Дэну даже близко не были похожи на те, что я переживаю сейчас. Когда Дэн порвал со мной, мне было всего лишь страшно, потому что я была беременна и не хотела воспитывать ребенка одна. И я его любила не так, как любила Уорда – настолько сильно, что, казалось, пошла бы на что угодно, чтобы все исправить.

На следующее утро, едва проснувшись, я сразу лезу в телефон – проверить сообщения. Но мое сердце обливается кровью, когда я понимаю, что ответа нет.

После завтрака мы отправляемся на пляж. Айла держит поводок Спада и идет с ним по песку, ища раковины и всякие прочие штуки. Пляж опустел. Мы закутаны во все самое теплое. В Корнуолле зимой намного холоднее. Я прислоняюсь к стене закрытого на зиму кафе и смотрю на море, слушая шум волн и пытаясь понять, как решить ситуацию с Уордом. Дедушка всегда говорил, что волны часто подсказывают ответ. Я пережду. Напишу ему письмо, вот что. Расскажу ему о своих чувствах. Буду опять звонить ему. Приду к нему под дверь; буду долго колотить в нее, пока он не откроет, если придется. Я не позволю нашим отношениям погибнуть в зародыше. Просто не могу. Я закрываю глаза и слышу дедушкин голос: «Вот теперь ты моя девочка. Настоящий боец!»

Я открываю глаза, услышав другой голос совсем рядом.

– Я тоже боюсь, – говорит этот кто-то, – но давай начнем все заново.

Уорд в зимнем пальто и полосатом шарфе садится ко мне на песок.

– Как ты узнал, что я тут? – спрашиваю я изумленно, касаясь его руки, чтобы понять, что не сплю.

– Руки позвонила. Она за тебя переживала, сказала, что прошлой ночью на тебе лица не было, – улыбается Уорд.

Замечательная, прекрасная Руки. Я хочу обнять Уорда и никогда больше не отпускать его от себя. Еле-еле сдерживаюсь, чтобы усидеть на месте.

– Я никогда ничего не сделал бы за твоей спиной, – говорит он и смотрит на море. – Ты ведь знаешь, я на твоей стороне.

– Я знаю, я правда знаю, и мне сложно даже выразить словами, какая я дура, что сделала такие выводы. Уорд, я…

Айла машет нам рукой.

– Привет, Уорд! – говорит она, как будто вполне естественно, что он вдруг появился ниоткуда. Уорд машет ей в ответ и поворачивается ко мне:

– Можно я снова побуду твоим начальником?

– Продолжай.

– Да, Лукас облажался с выбором момента, но в целом в его предложении было рациональное зерно. Если ты сюда переезжать не собираешься, дом нужно продавать. Он уже и так слишком потрепанный, и на его ремонт понадобятся тысячи, которых у тебя, само собой, нет.

Я киваю:

– У Лукаса есть, но для него Бич-Хауз ничего не значит, в отличие от меня. Я знаю, оставить дом не получится, но мне сложно даже представить себе, что его нет. Я ведь провела тут больше тридцати лет.

Я дотрагиваюсь до своего медальона.

– Говорю сейчас от имени Уорда, не агента по продаже жилья. Я знаю, как тебе здесь нравится, насколько важен для тебя этот дом, но дом – это те, кто в нем живет.

Я поворачиваюсь к нему и чувствую, как к глазам подступают слезы. А он спрашивает меня:

– Ты можешь себе представить этот дом без твоих бабули с дедулей? Вот именно, нет. Потому что он был твоим домом благодаря им. А знаешь, где они живут теперь? – Я молчу. – Здесь, – сам отвечает он, дотрагиваясь до моего учащенно бьющегося под зимним шарфом сердца, а потом проводит ладонью по медальону. – Мы можем продать дом, кто угодно может продать его, но нельзя продать ту роль, какую родные люди сыграли в твоей жизни, или твои воспоминания о них. Они останутся навсегда.

Я кладу голову ему на плечо.

– Я люблю тебя, Меткалф.

– Знаешь что, Уайлд? Я тоже тебя люблю.

Я поднимаю голову и обнимаю Уорда. К черту сдержанность.

– Я люблю тебя, – повторяю я, и, схватив его лицо в свои ладони, целую его крепко-крепко.

33

Остается неделя до Рождества. Мы с Уордом, Руки и Лиззи бродим по коридорам школы, где учится моя дочь, и разглядываем развешанные по стенам фотографии, присланные участниками фотоконкурса. Я и Лукаса попросила приехать, но, к сожалению, он, как обычно, занят. Айла о чем-то бодро судачит со своими друзьями, не обращая на нас внимания. Руки заплела ее волосы в косу а-ля франсэ. На Айле бледно-розовый кардиган, с одной стороны которого пришита тряпичная розочка, а под него она надела темно-синее платье и туфли в тон. Сегодня я разрешила ей не носить лонгеты.

В общей сложности в конкурсе фотографий участвуют сорок пять человек, и каждый из них прислал целую серию фотографий, объединенную общей историей. Я останавливаюсь перед серией снимков, на которых запечатлена радостная девочка – вот она бежит по лужайке, вот она улыбается, вокруг нее разбросаны листья, и несколько листьев у нее в волосах. Я вижу фото африканских пейзажей. Лиззи указывает рукой на снимок ребенка с суррикатом на голове:

– Дэйву бы вот этот очень понравился.

На другом снимке маленький мальчик на пляже поедает шоколадное мороженое – коричневые капли стекают по его подбородку, а на лице его сущее блаженство. Еще одна серия: скучающие дети ждут автобуса, а потом танцуют от радости, когда он приехал. Наконец мы оказываемся перед работой Айлы. Она сделала несколько снимков на пляже в Портпине; тут дедуля в своем старом твидовом берете, смотрит на парусные лодки, покачивающиеся вдали, а вот еще фото нас с дедулей – мы идем по пляжу, спиной к камере, и наши тени переплетаются на песке. На следующей фотографии бегущий по песку Спад, уши поток ветра прижимает к его головке. Завершается серия очень сильным по впечатлению снимком заката с восхитительной игрой света. Айла ничего не рассказывала мне про эти фото. И я понятия не имела о существовании этого снимка, где мы с дедулей вдвоем. Я смотрю на фотографию с гордостью.