Читать книгу "Великая огнестрельная революция - Виталий Пенской"

Точно так же необычно и по-варварски, с точки зрения просвещенных европейцев, выглядела и тактика русской конницы. Ее характерные черты были обусловлены целым комплексом объективных причин.

Прежде всего это объяснялось тем, что на протяжении практически всего XVI в. главным противником русских были татары, в особенности крымские. Начиная с 1521 г., когда они совершили первый большой набег на земли Российского государства, борьба с опасностью со стороны Крымского ханства стала предметом непрекращающейся заботы и головной боли московского правительства. Защищенные от ответных походов русских ратей огромным, в несколько сот километров пространством абсолютно безжизненной и девственной степи (пресловутого Дикого поля), крымские татары чувствовали себя в полной безопасности. Они могли свободно выбирать время и место для совершения очередного набега на русские земли. В середине XVI в. крымский хан легко мог выставить в поход на Россию или Литву, в случае необходимости, до 30 и более тыс. легковооруженных всадников, главным оружием которых была внезапность, хитрость и скорость657.

«…Кружась около границы подобно тому, как летают дикие гуси, – писал Дж. Флетчер, – захватывая по дороге все и стремясь туда, где видят добычу…» – татары наносили колоссальный урон Русской земле658. Достаточно сказать, что, к примеру, в царствование (не правление – !) Ивана IV Московии пришлось выдержать 12 больших походов одних только крымских татар – в 1552, 1555, 1558, 1562, 1563, 1564, 1565, 1568, 1570, 1571, 1572, 1573 гг.659. Даже если учесть, что это был период едва ли не наибольшего давления Крыма на Москву, все равно хронология походов впечатляет. И это если не считать более мелких набегов, предпринимаемых на свой страх и риск небольшими татарскими отрядами ради захвата пленников и иной добычи! И если мы посмотрим на записи в разрядных книгах, то сразу же обратим внимание, что ежегодно с началом весны полки поместной конницы выступали на «Берег», занимая оборону по левому, северному берегу Оки, и стояли там в ожидании татарских набегов до первых снегов. Как писал С. Герберштейн, московский великий князь «…ежегодно по обычаю ставит караулы в местностях около Танаиса и Оки числом двадцать тысяч для обуздания набегов и грабежей со сторон «перекопских» татар»660.

Для борьбы с мобильными, уклоняющимися от «прямого дела» с русскими татарскими наездниками нужна была точно такая же многочисленная легкая и мобильная конница. Кроме того, русские всадники должны были в совершенстве овладеть искусством стрельбы из лука, поскольку только так они могли бы сражаться на равных с татарами – прежние навыки «правильной» войны, когда исход сражения решался в одном или нескольких сражениях в рукопашном бою, здесь уже не годились, да перевооружение конницы на огнестрельное оружие не давало нужного эффекта. Даже колесцовые пистолеты не давали бы русским всадникам необходимого перевеса над татарскими – последние всегда имели бы преимущество и в плотности огня, и в его дальности.

Необходимость иметь много конницы в условиях, когда казна не могла позволить себе нанимать необходимое количество конных лучников, способствовала постепенному переходу к поместной системе. Последняя, первые наметки которой возникли, вероятно, еще в домонгольскую эпоху, получила развитие в начале XIV в.661. Однако на протяжении этого и большей части 1-й половины следующего столетия помещиков среди ратных людей было, очевидно, немного. Основную массу княжеских ратей составляли мелкие и средние вотчинники и их люди662. Перемены связаны, очевидно, с деятельностью Ивана III, при котором и происходит формирование основ поместной системы в конце XV в., и при его сыне Василии в 1-й трети XVI в. она приобретает достаточно четкие контуры663. Классический же вид поместная система приобретает, судя по всему, при Иване Грозном в конце 40-х – 50-х гг. XVI в., когда выявившееся падение боеспособности поместной конницы потребовало определенной ее реорганизации.

В результате серии указов и смотров служилых людей в 1551–1556 гг. служилый чин получил более или менее стройную организацию и структуру. Так, указом от 1 октября 1550 г. был образован высший разряд служилых людей – «тысяча лучших слуг», 1078 «избранных» служилых людей из провинции, наделенных земельными поместьями в Подмосковье664.

Новые «московские дворяне» образовали верхний слой служилых людей, откуда черпались кадры для придворной и приказной службы, а также командные кадры для поместной милиции и городовой службы на границах государства. Провинциальные же служилые люди составили территориальные сообщества в рамках того уезда, где они были испомещены. Такое сообщество именовалось «городом» (для того чтобы не возникало путаницы между ним и городом – центром уезда, первый также называют «служилым городом»). Кроме того, они были разделены на разряды-чины (выборные, дворовые и городовые), которые, в свою очередь, делились на статьи. Поместные оклады теперь стали более или менее четко сообразовываться со статьями665.

Земельные оклады сильно разнились в зависимости от уезда, однако правительство попыталось выработать единый подход к норме службы для всех. Царское уложение о службе 1555–1556 гг. гласило: «А с вотчин и с поместья уложенную службу учиниша: со ста четвертей добрые угожеи земли человек на коне, в доспесе в полном, а в дальний поход о дву конь. И хто послужит по земли, и государь их пожалует своим жалованьем, кормлением, и на уложенные люди даст денежное жалование. А хто землю держит, а служба с нее не платит, и на тех на самех имати денги за люди. А хто дает в службу люди лишние перед землею через уложенные люди, и тем от государя болшие жалование самим, а люди их перед уложенными в полтретия деньгами»666.

Важнейшим элементом реформы, как видно из царского уложения 1556 г., было распространение принципа обязательности военной службы и на помещиков, и на вотчинников. Теперь и те, и другие должны были являться на государеву службу «конно, людно и оружно» и служить по одним и тем же правилам. Что это означало на практике, хорошо видно из десятен (смотренных списков служилых людей) конца XVI – 1-й половины XVII в. Так, например, в десятне 1577 г. по Коломенскому уезду боярский сын Иван Хохулин сообщал, что «…быти ему на службе на коне, в пансыре, в шеломе, в саадаке, в сабле с копьем да за ним человек на коне в пансыре, в шапке железной, в саадаке, в сабле с рогатиною, да конь простой, да человек на мерине с вьюком…»667.

В.О. Ключевский, подводя результаты военно-земельной реформы 50-х гг. XVI в., писал, что к концу столетия система земельных пожалований выглядела следующим образом: «Оклад – по чину, дача – по вотчине и служебному возрасту, придача и к окладу и к даче – по количеству и качеству службы…»668. Реформа была тем более важна, если учесть тяжесть службы дворян и детей боярских. А.И. Яковлев по этому поводу писал: «…Опоясавшись едва ли не с 15 лет саблей, городовой дворянин расставался с ней только тогда, когда его дряхлеющая рука уже не в силах была владеть ею в рукопашной схватке. Служба его, протекавшая в рядах его родного уездного отряда, на глазах у своей братии, в походах и боях, требовала выносливости, терпения и мужества…»669. Все эти тяготы было проще переносить, если знать, что твоя служба «за государем» не пропадет и будет должным образом вознаграждена, послужит росту благосостояния, карьере и «честности» рода дворянина или сына боярского.