Читать книгу "Шумеры. Первая цивилизация на Земле - Самюэль Крамер"

Довольно четкое указание на основное направление, в котором следует искать Дильмун, дано в последних строках шумерского мифа о потопе, согласно которому Зиусудре, герою шумерского потопа, дарована вечная жизнь, и великие боги Ан и Энлиль переносят его в Дильмун, о котором говорится как о «месте, где восходит солнце». И эпитет «место, где восходит солнце» плохо согласуется с островом Бахрейн, расположенным строго к югу от Шумера, у арабского побережья, и было бы намного справедливее соотнести его с областью реки Инд или, может быть, Белуджистаном.

В надписи Лугаланнемунду восемь земель, которые Лугаланнемунду называет подконтрольными себе, перечислены несколько раз в одном порядке, а именно: «страна кедра», Элам, Мархаши, Гутии (Кутии), Субир (Сиппар), Марту, Сутиум (Сузы) и Эанна. По вполне обоснованным предположениям, этот список географически ориентирован. «Страна кедра» относится если не к Ливану, лежащему к западу, то к землям на востоке от Элама. Это основано на том факте, что бог солнца Уту описан в шумерской литературе как бог, который «восходит из страны ароматов и кедра». Вполне вероятно, что эта страна, действительно лежащая к востоку, тождественна «стране кедра» из надписи Лугаланнемунду. Более того, поскольку «страна кедра» является местом восхождения солнца, неудивительно было бы обнаружить, что «страна кедра» и Дильмун, «место, где восходит солнце», – это примерно одно и то же. И правда, кедр упоминается как дерево Дильмуна в загадочном и до сих пор не разгаданном отрывке ламентации Думузи:

Плечо мое – кедр, грудь моя – кипарис,…

мо(й?) – священный кедр,

Кедр, священный для Хашура,

Тень Дильмуна.

Если идентификация «страны кедра, места, где восходит солнце», с Дильмуном верна, тогда страна, в которую Гильгамеш и Энкиду предприняли опасное путешествие в эпическом сказании «Гильгамеш и Страна Жизни», также должна оказаться Дильмуном, хотя в поэме она ни разу так не названа. Ибо эта страна тоже характеризована как страна кедров, и божество, ответственное за нее, не кто иной, как бог солнца Уту. Более того, ее эпитет «Страна Жизни», возможно, указывает на тождество с Дильмуном, поскольку, согласно поэме «Энки и Нинхурсаг: миф о шумерском рае», Дильмун представлен страной, где

Слабый зрением говорит: «Я не слаб зрением»,

Слабый головой говорит: «Я не слаб головой»,

Старуха там (в Дильмуне) говорит: «Я не старуха»,

Старик говорит: «Я не старик».

Эти строки, похоже, косвенно намекают на то, что Дильмун – страна бессмертия и вечной жизни. Это, конечно, объясняет, почему Зиусудра был перенесен в Дильмун, когда боги наделили его бессмертием. В действительности может оказаться, что Гильгамеш путешествовал в «Страну Жизни» испросить бессмертия, несмотря на то, что в первых строках поэмы «Гильгамеш и Страна Жизни» побудительной причиной названы поиски имени и славы.

Где бы Дильмун ни находился, из вышесказанного ясно, что шумеры воспринимали его благословенным раем, тесно связанным с Шумером, особенно в религиозном и духовном контексте. Согласно мифу «Энки и Нинхурсаг», он оказывается родиной Энки, где он произвел на свет немало божеств. Великая богиня Нинхурсаг тоже, по-видимому, чувствует себя дома в Дильмуне. Действительно, он оказывается местом встреч всех богов. Его верховным божеством была богиня с хорошим шумерским именем Нинсикиль, «чистая госпожа», и ее рожденный Энки супруг Эншаг, «справедливый владыка». Из варианта фрагмента поэмы «Энки и Нинхурсаг», найденного в Уре, текст которого приведен выше, мы выносим ощущение, что Дильмун был одной из самых богатых и могущественных стран Древнего мира.

Так, Дильмун перестает быть только литературным вымыслом, несуществующей страной, созданной богатым воображением шумерских бардов и поэтов. У него долгая история, если судить по вотивным надписям и хозяйственным документам, начиная со времени Ур-Нанше, в чьих записях «корабли Дильмуна доставляли ему древесину в качестве дани чужих земель». Суда Дильмуна бросали якорь в доках Агаде наряду с теми, что прибывали из Магана и Мелуххи во времена Саргона Великого. Согласно хозяйственным документам времен Третьей династии Ура и последовавшего затем периода Исин-Ларса, из Дильмуна ввозили золото, медь и медные изделия, ляпис-лазурь, столы, инкрустированные слоновой костью, «рыбьи глаза» (вероятно, жемчуг), слоновую кость и изделия из нее (гребни, нагрудные щиты, шкатулки, а также фигурки людей и животных и элементы отделки для мебели), бусы из полудрагоценных камней, финики и лук. «Дильмунский лук» упоминается в хозяйственных текстах уже в XXIV в. до н. э. На протяжении 2-го и 1-го тысячелетий до н. э. Дильмун упоминается в аккадских документах. Там говорится о дильмунских послах и караванах. Ассирийский царь Тукулти-Нинурта в своих письмах использует выражение «царь Дильмуна и Мелуххи», в какой-то мере напоминающее слова из Библии «из Индии в Эфиопию», сказанные царем Агасфером в Книге Эсфири. Есть там и царь Дильмуна по имени Упери, который платил дань Саргону II Ассирийскому. Есть и еще один царь, Хундару, во время царствования которого дань Дильмуна состояла из бронзы, изделий из бронзы и меди, палочек из ценных пород древесины, большого количества угля в качестве краски для глаз. В дни Синнаххериба команда солдат была направлена из Дильмуна в Вавилон, чтобы помочь разрушить город, и с собой солдаты берут бронзовые лопаты и пики, названные традиционными предметами Дильмуна. Как увязать шумерские литературные свидетельства о Дильмуне как о шумерских Елисейских Полях и хозяйственные и исторические документы, говорящие о «приземленном Дильмуне», останется загадкой до тех пор, пока не будут найдены письменные свидетельства самого Дильмуна, будь то остров Бахрейн или район Южного Ирана и долина Инда.

Как явствует из того, что было сказано об Аратте, Магане, Мелуххе и Дильмуне, шумерское влияние, особенно в религиозной и духовной сфере, распространилось на тысячи миль во всех направлениях. Также очевидно, что на протяжении веков шумеры накопили немало информации об иностранных землях и соседних народах. Шумерские купцы, путешествуя по разным странам и морям, возвращались с рассказами о чужих землях, где им довелось побывать, и о населяющих их народах. Так же, несомненно, и воины возвращались из военных походов. В пределах самих шумерских городов было немало иностранцев: пленные воины, взятые в качестве рабов, а также свободные люди, поселившиеся в городе по той или иной причине. Поэтому в целом шумерские придворные, администраторы, жрецы и учителя достаточно много знали о других землях: их географическом положении, физических особенностях, экономических ресурсах, политическом строе, их религиозных верованиях и культах, социальных устоях и моральных ценностях. На самом деле шумеры не только много знали о сопредельных странах и народах, но и судили о них, т. е. оценивали их поведение и характер, их образ жизни по своим собственным меркам и стандартам.

Судя по имеющимся свидетельствам, и археологическим и литературным, известный шумерам мир простирался до Индии на Востоке; к северу – до Анатолии, Кавказского региона и более западных территорий Центральной Азии; до Средиземного моря на западе, сюда же можно, видимо, причислить Кипр и даже Крит; и до Египта и Эфиопии на юге. Сегодня нет доказательств того, что шумеры имели какие-либо контакты или сведения о народах, населявших Северную Азию, Китай или Европейский континент. Сами шумеры делили мир на четыре убда, т. е. четыре района или области, которые приблизительно соотносились с четырьмя точками компаса. Самая древняя из известных группировок подобного типа содержится во фрагменте поэмы золотого века «Энмеркар и владыка Аратты», соответствующее место в котором звучит так: