Читать книгу "Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914-1917). 1916 год. Сверхнапряжение - Олег Айрапетов"

26 июля Сербское верховное командование отдало приказ о создании на основе дивизии нового соединения. В середине августа дивизия была развернута в корпус в составе 1-й и 2-й Сербских добровольческих дивизий. На этом этапе формирования по инициативе сербских представителей прибегли к насильственной мобилизации австро-венгерских военнопленных, находившихся в Одесском военном округе, по окончании которой в корпусе насчитывалось 625 офицеров, 35 военных чиновников, 17 232 прапорщика и рядовых, 56 пулеметов. Командиром его стал генерал Михайло Живкович, который сформировал штабы корпуса и 2-й дивизии на Корфу.

Слабое кадрирование младшими офицерами и унтер-офицерами, недостаточное знакомство старших командиров и личного состава, слабое вооружение всегда пагубно сказывались на боеспособности частей. Добровольческой была скорее дивизия, а не корпус. Она и пришла на румынский фронт в составе 16 057 солдат, вооруженных 12 500 винтовками и 12 орудиями 75-мм калибра61. Качество оружия оставляло желать лучшего. Дивизия была вооружена австрийскими винтовками Манлихера, к которым не хватало обойм, что превращало магазинные винтовки в однозарядные. Не было у дивизии и полноценного артиллерийского парка, а имевшиеся орудия были получены только накануне выхода в поход62. 29 сентября (12 октября) 1916 г., перед уходом на фронт, корпус получил в дар из Москвы Черняевское знамя, которое с особым поездом было доставлено в Одессу63. Символическое значение этого дара очевидно, как не менее очевиден и другой факт: действия против Болгарии планировалось провести не только численно, но и качественно недостаточными силами.

Представители русской разведки на Балканах и специалисты по Болгарии предупреждали, что на симпатии болгар русские войска смогут рассчитывать, но только в том случае, если они не будут действовать вместе с представителями других балканских государств. К этим предупреждениям не прислушались64. Как уже отмечалось выше, Алексеев не предполагал серьезных осложнений и рекомендовал Зайончковскому избегать решительных столкновений с болгарами и всячески распространять мысль о том, что Россия ведет войну не с болгарским народом, а с правительством65. Конечно, это была очередная попытка принять желаемое за действительное. Но в желаемое в Могилеве почему-то поверили. Алексеевым был даже подготовлен проект обращения к болгарскому народу, где, в частности, говорилось: «Немцы хотят на ваших костях построить себе мост в Турцию. Гоните продажных предателей и вместе с русскими войсками вновь завоюйте свободу от Германии и внутренних врагов, продающих вашу родину»66. Листовки со схожими призывами распространялись от имени болгарской общины Одессы в июле 1916 г.67

11 (24) июля и 7 (20) августа (до и после поездки в Одессу) Зайончковский лично докладывал Алексееву свои соображения относительно возможных вариантов развития событий после вступления в войну Румынии. Они сводились к следующим тезисам: 1) немцы не останутся нейтральными и приложат все усилия для того, чтобы наказать «короля румынского – первого отступника Гогенцоллерна», тем более что Румыния – единственный театр войны, где они могут рассчитывать на успех; 2) первый главный удар будет нанесен не на Трансильванском, а на Добруджинском направлении, так как Добруджа имеет огромное значение для Болгарии, «с интересами которой в настоящий период Германия должна больше считаться, чем с интересами Австрии»; 3) для «всей Болгарии имеет первостепенное нравственное значение разбить именно русский корпус, к чему она и приложит все меры»; 4) наличие сербской дивизии в русском корпусе может привести или к ее полному разгрому, если бывшие австрийские солдаты и офицеры сохранили часть своих симпатий по отношению к Австро-Венгрии, или приведет к потере надежд на поддержку болгарских русофилов ввиду сербо-болгарских противоречий; 5) подчинять русский корпус румынскому командованию, эгоистическому и неумелому, нельзя; 6) выводить корпус за 180 верст от русской границы без организованного тыла и снабжения весьма рискованно68.

Доводы и предложения Зайончковского встретили жесткое сопротивление со стороны Алексеева: «Я всегда был против вступления в войну Румынии, но был принужден согласиться под давлением Франции и Англии. Теперь основные решения приняты, и если император приказал мне послать туда 15 русских раненых, я ни в коем случае не пошлю 16»69. Зайончковский, который поначалу рассчитывал получить в составе корпуса гораздо более хорошие части, вынужден был смириться с тем, что его войска будут состоять из второочередных дивизий, в чьи боевые качества не особенно верил70. На дальнейшие возражения, сделанные во время личного доклада 7 (20) августа, последовала раздраженная реакция – Алексеев обвинил Зайончковского в трусости и в том, что он недостоин носить форму русского генерала71.

10 (23) августа он в очередной раз обратился к наштаверху с письмом из Одессы. «Мне кажется, – писал будущий командир русских войск в Добрудже, – что 47-й корпус и генерал Зайончковский есть та кость, которую бросили Румынии для того, чтобы она выступила на стороне Согласия. На этой кости поставили крест, ее вычеркнули из состава вооруженных русских сил, а если в будущем будет какой-либо от нее еще плюс, то это запишется на неожиданный для России приход»72. Отношения между Зайончковским и Ставкой оказались испорченными в самом начале похода в Добруджу, и этот конфликт никак не способствовал удачному для союзников исходу событий73. Между тем с самого начала действий русских войск в Румынии наихудшие опасения командира русского корпуса стали оправдываться. Румынское командование решило обратиться за помощью к своему союзнику в последний момент, когда оборона Туртукая уже трещала по всем швам.

В 18:00 14 (27) августа русские войска начали переход на румынский берег Дуная в Добрудже. Передовые части – 3-я кавалерийская дивизия генерала Леонтовича – двинулись вперед, прикрывая разворачивание 61-й пехотной и 1-й сербской добровольческой дивизий74. По составленным планам, корпус генерала Зайончковского после сосредоточения по линии Черноводы – Меджидие, что ему удалось сделать только после 18 (31) августа, должен был получить поддержку со стороны 19-й румынской пехотной дивизии и приданной ей кавалерийской бригады. Эти части стояли в Базарджике, откуда их выбили болгары. Возникла ситуация, когда на этом направлении у соединенных русско-сербско-румынских войск возникло превосходство над болгарами, чем и решил воспользоваться Зайончковский. 24 августа (6 сентября) противника удалось потеснить на оборонительные позиции непосредственно у города.

Однако именно в момент, когда готовилась атака на Базарджик, Зайончковскому предложили бросить операцию и, оставив в тылу значительные силы болгар, пройти за сутки около 100 верст, чтобы ударить в тыл по болгарам, осаждавшим Туртукай. Естественно, что русский генерал отказался от этого фантастического плана, после чего его немедленно оставили румынские части. Правда, они не двинулись на помощь крепости, а просто отошли на переход назад, чем сорвали и Базарджикскую операцию. Успех действий изолированного русского отряда был кратким. 25 августа (7 сентября) Зайончковскому были подчинены все румынские войска в Добрудже, а на следующий день король назначил его командовать Добруджинской румынской армией, включая и русский корпус, что сделало положение русских войск еще более тяжелым – теперь они вынуждены были нести на себе всю тяжесть ошибок противника75.