Читать книгу "Там, где живет любовь - Светлана Алексеева"

– Угощайтесь! – предложил Тимофеевич и протянул пакет.

Волошин вежливо взял кусок и поблагодарил старика.

– Что вы, Сереженька, ешьте все! – не унимался профессор и, прейдя на шепот, добавил: – Я же все знаю, знаю, почему вам кушать нельзя. Берите, берите, я вам еще хлебушка дам, правда, засохшего, но все равно есть можно!

Положив на колени кулек, Волошин с жадностью накинулся на печенье.

– Спасибо! – с благодарностью глядя на старика, пробубнил Сергей, сжимая в руках опустевший пакет. – С таким аппетитом я давно не ел. Спасибо! Я этого печенья никогда не забуду!

Медленно орудуя языком, он старательно отвоевывал оставшиеся крохи, прилипшие к зубам.

– На здоровье, Сереженька! – ответил Тимофеевич, улыбнувшись искренней, бесхитростной улыбкой. Его добрые светлые глаза окружило множество густых глубоких морщинок. – А теперь ложитесь поспите еще. Я, если спать захочу, разбужу вас. Спите!

– Хорошо! – согласился Волошин и поднялся наверх.

Умостившись на тоненьком матраце, он снова улегся на бок. Зажав в кулаке заточку, подбил подушку и удовлетворенно вздохнул. Вокруг слышался монотонный, назойливый храп, но это ему больше не мешало. Нежное тепло разлилось по всему телу. Закрыв глаза, он впервые за эти дни крепко, по-настоящему, заснул.

Сергей проснулся от громкого, протяжного звонка подъема, разносившегося по камере. Быстро подскочив, посмотрел по сторонам. Камера медленно просыпалась: с матами, стонами, криками. Подпрыгивая и поджимая коленки, кто-то спешил к сортиру. Кто-то, натянув на голову одеяло, старался досмотреть приятный сон. Только Гвоздь, скрестив под собой ноги, спокойно сидел на нарах. Свежий, аккуратно выбритый, он внимательно следил за происходящим.

– Ну что, Чемпион, выспался? – насупив брови, поинтересовался он.

– Угу, – махнув головой, ответил Волошин и, натянув брюки, спрыгнул вниз. – Хорошо поспал, спасибо вам!

– Тимофеевича благодари, не меня!

– Знаю, знаю, – улыбнулся Сергей, быстро переведя взгляд на профессора. Несмотря на шум, Тимофеевич тихо посапывал, подложив под голову маленький, сухонький кулачок.

– Ну что? Вроде все было спокойно? – полушепотом спросил Гвоздь.

– Да, спокойно, – облегченно вздохнул Волошин. – Но что будет дальше?

– Ничего, прорвемся! Главное, разуй глаза и смотри по сторонам. Жрать ничего не бери. После обеда мне обещали кабана подкинуть. Так что потом отъешься! На прогулке держись меня, близко к себе никого не подпускай. Я знаю этих умельцев! У меня был случай, еще при первой ходке, я тогда в СИЗО под Иркутском отдыхал. Так одному корешу, большому перцу, кнопку под зад подложили, а через четыре дня его не стало. Заражение крови! А он как чувствовал, что грохнуть его хотят. Всех сторонился, из чужой руки ничего не брал. Говорил, что слишком много знает, что многих тузов за собой потянуть может. Он вроде главным инженером на военном заводе работал да проворовался. А воровал-то не один! Таблицу деления хорошо знал, с начальством вовремя делился. Говорил, что его смерти в самой Москве хотят. Вот и дождался!

– Хватит, мне и без того хреново, – выдавил Волошин. – Я все понял!

Это утро ничем не отличалось от предыдущего: поверка, завтрак, прогулка. Стараясь держаться поближе к Гвоздю, Сергей ни с кем не разговаривал, избегая всякого общения. После прогулки многие ушли на допрос. В камере стало тише и даже немного свежее. Подгоняя горячий воздух, из окна дул порывистый, сильный ветер. Чувствовалось приближение грозы. По привычке поглядывая на часы, точнее, на место, где они прежде были, Волошин нетерпеливо ждал своей очереди. Но ни следователь, ни адвокат его не вызывали. Каждая минута казалась вечностью, окутавшей его своим беспросветным, мучительным вакуумом.

Снова и снова Сергей погружался в воспоминания того страшного рокового дня. Этот день, как призрак, стоял перед глазами, не давая собраться с мыслями.

– Валерка, братишка, прости, что не уберегли! – прошептал Волошин и сжал кулаки.

Боль потери сжимала горло и не давала дышать. Разгораясь с новой силой, она призывала разум не сдаваться и искать спасения, которое было возможно только при наличии спокойствия и самообладания. Но почему-то с каждой минутой на сердце становилось все тревожнее. Тихая паника, как невидимый кокон, все больше и больше окутывала сознание.

Стараясь меньше думать над тем, что говорил Гвоздь, Волошин отчаянно выстраивал ребусы, имеющие различную конфигурацию и разные пути решения. Множество вопросов, множество ответов. Лишь бы хоть чем-то занять больную голову, где все мысли крутились вокруг самого первого, самого великого, самого предательского инстинкта самосохранения.

Глава 29

Незаметно время подошло к обеду. Загремела тяжелая железная дверь. Приготовив миски, зеки дружно подтянулись к кормушке. По камере разошелся приторный, резкий запах рыбной похлебки. Постукивая ложками, народ с аппетитом уминал прогнившее варево. Отгоняя мысли о еде, Волошин нервно сглотнул слюну и покосился в сторону стола. Под ложечкой неприятно засосало.

– Все пожрали? – выкрикнул баландер, заглядывая через окно.

– Стой, дай еще одну порцию! – резко поднявшись из-за стола, выкрикнул молодой стройный парень по имени Ираклий.

Не особо приметный, спокойный и неконфликтный, он больше держался Художника, играя с тем в нарды или в подкидного дурака. Несколько раз он попытался завести с Волошиным дружбу, но хитрый взгляд и навязчивая услужливость Ираклия сразу насторожили Сергея.

– Добавки не положено! – гаркнул баландер и громко захохотал.

– Я не для себя, – начал оправдываться Ираклий, протягивая миску, – я для новенького, для Чемпиона! А то совсем пацана зашугали, даже жрать не дают! Плесни баланды, а то загнется.

В камере все насторожились. Взяв похлебку, Ираклий поставил миску на стол и покосился на Волошина.

– Чемпион, иди жрать! Хорош, братва, над человеком измываться. Он свое получил. Пусть человек пожрет! – проговорил он, мусоля во рту хлеб.

Такого Сергей совсем не ожидал. Не глядя на Гвоздя, он поспешил к столу. Внутри него все кипело. Кому же так не терпится увидеть его в окружении траурных венков? Сколько людей, находящихся в камере или на воле, жаждут его смерти?

Лицо Волошина налилось кровью. Еле сдерживая себя, он подошел к Ираклию. В ответ тот спокойно и даже приветливо улыбнулся.

– Садись, ешь! В тюрьме не все звери! – проговорил он и подвинул миску.

При приближении Сергея несколько зеков встали из-за стола, почтительно освободив место. Недолго думая, Волошин уселся на скамейку и, облокотившись о стол, внимательно посмотрел на парня. Откуда-то рядом возник Токарь. Повисла томительная пауза.

– Ты чего? – добродушно удивился Ираклий. – Чего ты на меня так уставился?