Читать книгу "Романы Романовых - Михаил Пазин"

Кстати, во время «случая» Потемкина в 1775 году произошла одна необычная дипломатическая история. К нему обратились англичане, поскольку в их североамериканских колониях началось восстание. Британия тогда располагала лучшим в мире флотом, но весьма посредственной армией. Для сухопутных операций традиционно использовались наемники. Вот Георг III и обратился к России с просьбой помочь войсками в борьбе с мятежниками. Он просил «20 тысяч пехоты, приученной к дисциплине, вполне вооруженной и готовой, как только весной откроется плавание по Балтике, к отплытию на транспортных судах, которые будут высланы отсюда». Потемкину дело показалось очень интересным. Однако Екатерина II отвергла предложение англичан, направив Георгу III письмо с пожеланием удачи. И слава Богу. Вот бы отцы-основатели США удивились, увидев русских солдат в американских прериях! Почему Екатерина отклонила предложение англичан? Дело в том, что Россия предложила Лондону создать англо-русскую коалицию в войне с турками, но Георг III от этого отказался. Вот и Екатерина отказала Георгу в помощи, а с турками мы справились сами. В результате англичане наняли солдат из немецкого княжества Гессен – целых 30 тысяч человек. Все они погибли в боях с колонистами. Отголоски этих событий показаны в голливудском фильме ужасов «Сонная лощина», где один из этих гессенцев ищет свою отрубленную голову. Ужасы ужасами, но что было бы, если бы вместо гессенцев плохо организованные колонисты сошлись в бою с закаленными русскими ветеранами русско-турецкой войны? Тогда история Соединенных Штатов пошла бы по другому пути, а может, и Штатов сейчас никаких не было бы? Спекуляции на эту тему были популярны во время холодной войны; не дает покоя некоторым горячим головам эта история и сейчас. Хорошо, что история не любит сослагательного наклонения.

Но вернемся к нашим героям. Как мы уже сказали, Екатерина и Потемкин были людьми одинакового склада – оба амбициозные, властолюбивые и честолюбивые. Как два заряженных магнита, которые отталкиваются при приближении. Так получилось и с ними: бурные отношения начали утомлять обоих. «Естьли б друг друга меньше любили, умнее бы были», – вздыхала Екатерина. Накал страсти за полтора года остыл. Потемкин начал тяготиться ролью официального фаворита, при его талантах и властности трудно было ограничиваться установленными рамками начальника и подчиненного. Брак не изменил их отношений – Потемкин всецело зависел от императрицы. Екатерина всеми силами пыталась вернуть прежние дни: «И ведомо пора жить душа в душу. Не мучь меня несносным обхождением. Я хочу ласки, да и ласки нежной, самой лучшей…» Ей было грустно и досадно, что Потемкин ее разлюбил. Однако Григорий все больше отдалялся от императрицы. Иногда он притворялся больным, чтобы избежать ее объятий, часто гневался на нее. Поведение Потемкина становилось невыносимым, но в этом была и ее вина. Она не понимала, в каком щекотливом положении находится ее фаворит. Екатерина хотела любви не менее жадно, чем Потемкин. Но они были слишком похожи, чтобы быть вместе.

В мае 1775 года, перед московскими торжествами по случаю победы над турками, он опять выкинул коленце – оставил двор и провел несколько дней в монашеской келье. Постоянная смена настроений Потемкина утомляла всех. Помните, как у Высоцкого: «Он то плакал, то смеялся, то куражился, как бес». Екатерина однажды сказала, что хотела бы любить его меньше – это чувство отнимало у них слишком много сил. Они продолжали быть вместе весь 1775 год, но напряжение росло. Потемкину нужна была власть, а Екатерине – любовь. Она нашла в нем опору для государственной деятельности, но в любовники Григорий уже не годился. Надо, чтобы государственными делами занимался Потемкин, а в любовниках у нее ходил другой – нашла выход Екатерина.

В это время у нее было два секретаря: Петр Завадовский и Александр Безбородко. Безбородко отличался выдающимся умом, но при этом был неряшлив и обладал крайне непривлекательной внешностью. А вот Завадовский, протеже фельдмаршала Румянцева-Задунайского, был не только образован и опрятен, но и замечательно хорош собой. И Екатерина положила на него глаз.

Вскоре Екатерина, Завадовский и Потемкин образовали странный союз. В январе 1776 года Петр Завадовский неожиданно получил звание генерал-адъютанта. Это означало лишь одно – путь в спальню царицы. Двор был озадачен. Английские дипломаты решили, что звезда Потемкина закатилась. Однако их французские коллеги думали иначе – Завадовский не та фигура, которая может сместить Потемкина. Шевалье де Коберон писал в своем дневнике: «Лицом он лучше Потемкина, но о фаворе говорить пока рано. Его “таланты” подверглись испытанию в Москве. Но Потемкин, похоже, пользуется прежним влиянием… так что Завадовский взят, возможно, лишь для развлечения». Забегая вперед, скажем, что так оно и было – шевалье оказался прав.

В январе – марте 1776 года Екатерина пыталась наладить свои отношения с Потемкиным, но без особого успеха. Тогда же в Россию вернулся из-за границы Григорий Орлов, что еще больше осложнило ситуацию – теперь при дворе было целых три фаворита императрицы. Орлов был уже не тот красавец-мужчина, которого любила Екатерина, – он сильно располнел и страдал приступами паралича. Ходили слухи о том, что Потемкин отравил его медленно действующим ядом, но это все бред – паралич Орлова был больше похож на симптомы застарелого сифилиса (Орлов, как известно, был неразборчив в связях). К тому же он был влюблен в 15-летнюю фрейлину Екатерину Зиновьеву, так что опасности он не представлял.

Екатерина обедала лишь в узком кругу. Часто на этих обедах присутствовал Завадовский, Потемкин реже. Должно быть, Завадовский чувствовал себя неуютно, сидя между мужем и женой. Потемкин по-прежнему оставался любовником Екатерины, но она уже приняла решение. Мы не можем указать точную дату, когда она заменила первого вторым, вероятно, это произошло зимой 1776 года. Но и после этого она не отказывалась от близости с Потемкиным. Пыталась ли она применить обычные женские штучки, чтобы вызвать в Потемкине ревность? Несомненно! В то же время она сама сознавалась, что не может прожить ни дня без любви, и естественно, в ответ на холодность Потемкина она обратила внимание на своего секретаря.

Так они мучились целых полгода. Они любили друг друга, считали себя мужем и женой, но чувствовали, что взаимно отдаляются. Случалось даже, что Потемкин плакал на груди своей возлюбленной. Он со щемящим чувством ревности наблюдал за развитием отношений между Завадовским и Екатериной, причем до некоторой степени он одобрял ее выбор, не считая молодого человека соперником.

Они обдумывали, как будут жить дальше. Потемкин хотел сохранить власть, но для этого нужно было сохранить свои апартаменты в Зимнем дворце. Она предлагала то, что предложила бы всякая любящая женщина: «Нетрудно решиться: останься со мною». А он хотел вырваться из той «золотой клетки», в которую его посадила Екатерина. В конце концов душевное равновесие потеряла Екатерина; она и заключила: «Мы ссоримся не из-за любви, а из-за власти». Отчасти это было правдой – страсть исчерпала себя, и Потемкин остро нуждался в свободе для своей государственной деятельности. Екатерина же делала все, чтобы оставить Потемкина при себе. В 1776 году она попросила австрийского императора Иосифа II присвоить Потемкину титул князя Священной Римской империи. Отныне Потемкин становится светлейшим князем, или попросту – Светлейшим. Вдобавок ко всему императрица жалует ему еще 16 тысяч крепостных, приносящих ежегодный доход по 5 рублей с души. Иностранные дипломаты сразу же сделали вывод, что это прощальный подарок Потемкину.