Читать книгу "Дорога на Сталинград. Экипаж легкого танка - Владимир Тимофеев"

* * *

— Марик! Как там дела у танкистов? А то отсюда не видно, — поинтересовался летчик у Кацнельсона, затаившегося на краю села в дальнем окопе.

— Нормально у них! Двое — в труху, трое прячутся. Задал им сержант жару, аж перья летят.

— ЗдОрово! А справа что?

— Не разобрать. Там пыль сплошная.

— А чего в прицел не глядишь? — встрял в разговор Синицын.

— Так пыль же, — обиженно отозвался боец.

— ЧуднО. Нам-то она не мешает.

— У вас приборы серые, а у меня зеленый, с подсветкой. Не помнишь что ли? Антоха же объяснял, что…

— Понятно, — перебил Марика лейтенант. — Но ты всё ж попробуй, может, чего разглядишь.

— Ладно. Сейчас, — отозвался красноармеец, прикладываясь к ПНВ, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть в мутной пелене за селом — Вроде чот мелькнуло… Ага, точно. Есть. С той стороны идут.

— Кто? Сколько?

— Черт его знает… Машина, кажись. Или две… Нет, бронетранспортер. И мотоциклы еще. Наверно, с юга хотят зайти, чтоб через хутор.

— Достать сможешь?

— Попробую.

Грохнул винтовочный выстрел, а через пару секунд еще один.

— Ну что? Попал?

— Не. Мимо, — разочарованно произнес Марик. — Далековато. Всё в молоко уходит.

— Жаль, — пробормотал летчик. — Ну что ж, будем их здесь дожидаться.

— А может, сами их шуганем? Прямо на хуторе. Заскочим, постреляем чуток и обратно, — предложил внезапно Синицын.

— Не стоит, — немного подумав, ответил бойцу лейтенант. — Наша задача время тянуть. Как можно дольше. Так что… Давай-ка, Марик, перебирайся поближе к нам. Тут рядом окопчик есть, хороший, с отнорками. А мы с Гришей прикроем.

— Понял, товарищ лейтенант. Уже бегу.

Сменившийся ветер опять погнал дым в сторону хутора, и потому Марику пришлось малость поторопиться, чтобы добраться незамеченным до спасительной щели в земле.

Пока он бежал, от села несколько раз хлопнули карабины. Однако ж боец успел. Нырнув в длинный окоп, он выставил наружу трехлинейку и быстро пальнул в ответ, даже не заморачиваясь прицеливанием. Микоян с Синицыным моментально поддержали Кацнельсона огнем, полоснув из трофейных МП по темным развалинам. Привычно простучал пулемет комиссара.

— Нормально всё? Не зацепили? — спросил летчик, когда стрельба вновь утихла.

— Всё хорошо, — откликнулся Марик, перезаряжая обойму. — Патроны есть. К бою готов.

— Успеешь еще навоеваться, — усмехнулся лейтенант, тоже меняя магазин в автомате. — А пока, мужики… сидим, наблюдаем, ждем. Стреляем, только если увидим кого. Но без спешки, нам главное сейчас — удержать фрицев, чтобы сюда не лезли. Понятно?

— Понятно, товарищ лейтенант… Наблюдаем, ждем.

* * *

Двадцатидвухлетний Курт Нойманн воевал уже третий год. И хотя призвали его еще в феврале сорокового, однако в большие чины он так и не выбился. Даже гефрайтора не сумел получить, вечно кто-то обходил рядового на повороте. Впрочем, сам Курт по этому поводу не слишком переживал, поскольку карьеру выстраивать не стремился, а все мечты его сводились к одному: отслужить сколько потребуется, дождаться конца войны, а потом…

В июне 42-го заряжающий немецкой "четверки" присмотрел для себя очень неплохое местечко километрах в ста от Ростова. На берегу реки, среди заливных лугов, с живописной рощицей между холмами, в окружении яблоневых садов и густых, колышущихся волнами трав, тянущихся чуть ли не до самого горизонта. Да уж, землица для пашни там была хороша, сплошной чернозем, тучный, жирный. Плюс пара деревенек рядом, что вполне подходили для размещения "крепостных" герра Ноймана — будущего хозяина этих мест. Недаром ведь фюрер обещал каждому сражающемуся на Восточном Фронте по собственному поместью, и чтобы размером не меньше сотни гектар, да работников из местных в достатке, дабы хватило их для обработки плодородной русской равнины.

Папаша Курта, потомственный бауэр Хайнц Нойманн год с лишним назад примерно так и напутствовал своего приехавшего на побывку сына: "Воюй, сынок, доблестно. Не забывай родных, присылай почаще посылки. И гляди там, присматривай, что где. А то говорят, хоть и много в России земли, но на всех может и не хватить. Так что ты давай постарайся, подсуетись, где надо и если что. Сам знаешь, нам, Нойманнам, давно пора в большие хозяева выходить. Третий век уж пошел. Пора…"

И действительно, вот уже больше двухсот лет прошло с тех пор как Фриц, трижды прапрадедушка Курта, тезка самого Фридриха Великого, попался последнему на глаза… Ну то есть, конечно, не ему самому, а вербовщикам отца Старого Фрица — прусского короля зольдатенкёнига Фридриха Вильгельма. Но, тем не менее, факт налицо — с тех самых пор и идут младшие и средние сыновья семейства Нойманнов в гренадеры, чтобы получать звонкую монету из рук истинных властителей фатерланда. Сначала — королей, потом императоров, а теперь, вишь, и до фюрера дело дошло. А что, он парень, по всему видать, хваткий, недаром вся Европа под Германию нынче легла и даже не пискнула. С овечьей покорностью отдалась на милость тех молодцов, что служат сейчас Рейху и фюреру. Верно служат и потому законно пользуются плодами побед. Как и положено настоящим арийцам — без жалости и сантиментов. "Горе побежденным", как, помнится, деревенский пастор едва ли не в каждой проповеди повторял, цитируя кого-то из великих. Что ж, с этим Курт был целиком и полностью согласен. Так же как и другие камрады из славной 16-й танковой дивизии Вермахта, в конце августа прорвавшейся к Волге севернее Сталинграда и омывшей, наконец, в этой русской реке горячую броню своих танков…

Когда в сороковом дивизия еще только формировалась, высокого и рослого Курта определили в отряд снабжения на весьма "почетную" должность подносчика боеприпасов. Со своими обязанностями немного, по мнению сослуживцев, туповатый, но не обделенный силушкой рядовой справлялся неплохо, ловко перекидывая тяжелые снарядные и патронные ящики куда скажут, и потому в январе 41-го Нойманна "повысили" — перевели в "учебку", а спустя несколько месяцев — в боевую часть, во 2-й танковый полк. Видимо, командование просто решило в очередной раз проверить истинность поговорки "сила есть — ума не надо" на примере бравого гренадера, назначив его заряжающим в один из недавно сформированных танковых экипажей.

Сам же Курт по этому поводу лишь глубокомысленно заявил (в отправленном на родину письме): "Буду теперь на танке кататься. Он как трактор, только с пушкой. А еще командир сказал, что все девки теперь мои". Вот так и попал рядовой Нойманн в экипаж Дитера Ланге, бывшего докера из вольного города Данцига, начинавшего карьеру в полку унтером-офицером и дослужившегося к сентябрю 42-го до обер-фельдфебеля.

…Весь сегодняшний день танкистов "гоняли" как проклятых. То к Бородкину перебрасывали, то к Конному, то на правый фланг, то в центр, затем опять к Конному, где они, прячась за горящим на путях эшелоном, с упоением расстреливали появляющиеся на железнодорожной насыпи русские тридцатьчетверки. Вообще-то Курт не был в восторге от такого времяпрепровождения — полторы-две сотни снарядов за сутки он точно перекидал. Сначала из машин снабжения в танк, потом из укладки в камору орудия. Аж руки затекли, не говоря уж о пояснице и шее, которую беспрестанно "намыливал" ему наводчик Клаус, злой мекленбуржец-ефрейтор с много чего говорящей фамилией Циммерманн (нем. — "плотник"). Впрочем, дело свое ефрейтор знал хорошо, раз за разом вколачивая снаряды в противников, будто и впрямь уподобившись плотнику, вбивающему здоровенные гвозди в неструганную доску. После того боя Курту хотелось просто отдохнуть, выбраться из душной, провонявшей гарью и потом коробки, упасть на траву и расслабить, наконец, свои донельзя уставшие члены.