Читать книгу "Как соблазнить призрака - Хоуп Макинтайр"

Я отстранилась от него.

– Все нормально. Я хочу, чтобы ты вернулся. Мы забудем тот вечер. Я не…

– Я должен думать о маме, – сказал он. – Я голову сломал, пытаясь придумать, кто может за ней ухаживать. А потом понял очевидное – это я. Я собираюсь переехать в ее дом и приглядывать за ней. Я возвращаюсь домой, так сказать.

А как же я? – захныкал мой внутренний голос.

– А как же быть, когда ты на работе?

– Найму кого-нибудь. Я едва могу себе это позволить, но с мамой непременно должен кто-то находиться. Это очень важно. Она совсем слаба, а ведь ты ее знаешь. Будет бродить по дому, поднимать тяжести и навредит себе через двадцать минут после того, как я уйду на работу.

Он мне тоже нужен, продолжала думать я, но, конечно же, Норин он нужнее. Я здорова и сравнительно молода. Да и в доме я буду не совсем одна.

Но мне было очень больно. Чем больше я слушала, как Томми говорит о матери и о том, как боится ее потерять, тем больше понимала, как его люблю. Томми – чудо. Господи, надеюсь, я еще не полностью профукала возможность с ним жить.

– Я снова буду с ней жить. Думаю, мне понравится, – продолжал он. – Мы всегда хорошо уживались. Я простак, она комедиантка – как ты знаешь по своему горькому опыту. Не умолкает ни на секунду, у нее есть свое мнение обо всем на свете, и почти всегда она может рассмешить. Я не такой, знаю. Да, не такой, – настаивал он, когда я собралась возразить. – Я обычный человек, но благодаря ей об этом не жалею. Мама всегда говорила, что кто-то должен быть простаком, кто-то должен слушать и оставаться на втором плане. Иначе такие люди, как она, вообще не смогут веселиться. И я ловлю себя на мысли, что, если бы я был таким, если бы я развлекал, болтал, острил и всегда находился в центре внимания, я был бы лишен радости слушать других.

Я подошла к раковине, чтобы сполоснуть кружку Криса. С Норин все будет хорошо. Едва ли я раньше понимала, как сильно Томми любит мать. Я слушала его и завидовала их близости.

– Знаешь, таких, как я, часто называют занудами, – продолжал он, – но я считаю, что нам повезло. Нас всегда развлекают. Мы не получаем похвал и внимания, зато веселимся.

Он пытается мне что-то сказать? Хочет, чтобы я была больше похожа на Норин, стала экстравертом?

– Но мне повезло в одном, – продолжал он, – мама понимает и принимает меня таким, каков я есть. Нет ничего печальнее, когда детей не понимают собственные родители.

Разумеется, при этих его словах я разрыдалась. Он прекрасно знал, как сильно огорчает меня моя мама.

– Но, Томми, – пробормотала я сквозь слезы. – Если ты собираешься жить с Норин, когда же мы будем встречаться?

– Я не знаю. Я буду довольно занят, – признал он. – Но, может, если мы побудем порознь, это пойдет нам на пользу. В последнее время мы часто ссоримся.

Я начала всхлипывать еще громче.

– О боже, Ли, пожалуйста, прекрати рыдать. Я не говорю, что мы расстаемся или что-то в этом роде. Мама никогда этого не допустит. Нет, серьезно, я думаю, что нам нужно подвести итоги, решить, куда мы хотим двигаться дальше.

Перевожу: ему нужно подвести итоги и решить, куда он хочет двигаться дальше.

– Как бы там ни было, мама хочет, чтобы ты приехала и помогла ей обустроиться дома. Она не доверяет мне всякие тонкости: ходить по магазинам, застилать ей постели, например. Я могу рассчитывать на тебя?

– Конечно, – пробормотала я, глядя в сторону. Надо прекратить реветь и взять себя в руки. Перестать хныкать, согласиться с Томми и просто надеяться, что, когда Норин поправится, он вернется ко мне.

Я не стала его провожать: иначе не устою. Прижмусь к нему на пороге и буду умолять остаться. Зато я выглянула из-за шторы и увидела, как он встретился с моей мамой. Она как раз вернулась от парикмахера.

Сонни Кроссу придется ответить за многое. Из-за кого же еще мама решила покрасить прядь белоснежных волос в цвет фуксии?

Они долго стояли на тротуаре. Говорил в основном Томми. Когда мама наконец вошла в дом, то первым делом заявила:

– Томми рассказал, что наделал этот мерзавец. Попросил беречь тебя, Ли. Итак, теперь я с тобой, и тебе больше не надо ни о чем волноваться.

Почему-то это сомнительное заявление напугало меня еще сильнее.

* * *

Через два дня Ричи вернулся в царство живых. Дежуривший у его постели Сонни Кросс сообщил, что первые слова сына были: «Что на полдник?» Хотя мы с трудом ему поверили.

В тот же вечер Сонни и Кэт отправились в бар и напились. Первую половину вечера я не отставала от них, но потом с ужасом поняла, что просто не могу за ними угнаться. Сначала я думала, что Кэт потакает Сонни, который, выйдя из больницы, произнес:

– Я никогда в жизни не испытывал такого облегчения. Это надо отпраздновать, ты понимаешь меня, Кэт.

К моему удивлению, он привел нас в довольно сомнительный бар на Эрл-Корт-роуд. Я взглянула на Кэт в надежде, что она сморщит нос, но та казалась довольной. А потом пошло-поехало. Сонни посмотрел на нее и спросил:

– Как обычно?

И вместо того чтобы заказать яблочный сок или что-то столь же безвредное, она кивнула:

– Да, виски и имбирь. Спасибо, Сонни.

Прежде чем я сообразила, что происходит, Кэт осушила два стакана. Когда она потребовала третий, я встряхнулась. Но что я могла сказать? «Кстати, Томми рассказал о твоем алкоголизме»?

– Наверное, ты дождаться не можешь, когда расскажешь Ричи о ребенке? – наконец произнесла я.

– Ну да, – отозвалась она, глядя в стол.

– По-моему, во время беременности не стоит увлекаться спиртным.

– Я тоже это слышала. – И Кэт сделала большой глоток виски.

Они подливали себе, почти не разговаривая, и я поняла, что это далеко не впервые.

Выпивая, Кэт становилась злой. Каждый раз, когда она поднимала стакан, ее глаза бросали мне вызов. Наконец я не сдержалась и устроила ей разгон:

– Прекрати, Кэт! Прекрати сейчас же! Немедленно поставь стакан. Я отвезу тебя домой.

– Ни за что. Мы с Сонни только начали.

– Ты дура! – Я почти кричала на нее. – Если ты хочешь угробить себя – ну и отлично. То есть не отлично, но это твое дело. Ты можешь делать с собой все, что угодно. Но ты носишь ребенка Ричи. Задумайся хоть на секунду о том, что ты можешь навредить малышу.

Она промолчала и одарила меня угрюмым взглядом. Я понадеялась, что достучалась до нее.

– Это ведь ребенок и Ричи. Как ты можешь так поступать с Ричи, когда он лежит в больнице? Меня возмущает твое поведение, если хочешь знать.

– Вообще-то не хочу, – огрызнулась она. – Можешь оставить это при себе. Кроме того, Ричи не знает, где я сейчас. Он даже о ребенке не знает.