Читать книгу "Элегантность - Кэтлин Тессаро"

Церемония крещения яхты. Да я ненавижу яхты! Я всегда боялась моря. Мне противна и страшна мысль о том, что я буду окружена со всех сторон одной водой, когда берег исчезнет из виду.

И потом, откуда мне знать, во что одеваются на яхтах девушки в самый разгар зимы?

– Там будет холодно, – предупреждает меня Риа. – Я бы надела что-нибудь теплое, например, толстый вязаный свитер и морскую куртку-бушлат.

– Мне такой вид не по вкусу, – говорю я, скорчив недовольную гримасу. – Ты еще предложи мне надеть шкиперскую шляпу.

– Ну, это, конечно, необязательно, а вот маленькая вязаная шапочка и плотные шерстяные брюки совсем не помешали бы.

– Как же я смогу кого-то там соблазнить, если оденусь как мужичка?

Она пожимает плечами.

– Там, на воде будет очень холодно, и на твоем месте я бы не начинала с обольщения, а просто постаралась хорошо провести время. Ты должна стать нормальным членом команды.

Она говорит почти то же, что мадам Дарио. Эти слова так и жужжат у меня в голове. Нормальный член команды четко знает свое место в общем строю, умеет правильно оценить обстановку, стойко переносит потери и лишения, он не капризничает и не дуется и никогда не «схватит свои игрушки» и не побежит домой «писать в свой горшок». Но это совсем не то, что победитель.

Хватит ли у меня мужества быть таким человеком в любви? Или мне лучше вообще не затевать эту игру?

В четверг я наконец набираю номер, указанный на открытке.

– Привет, Эдди.

– Привет.

– Это Луиза.

– Я понял.

– Я вот решила позвонить и сказать, что очень хотела бы прийти на твою вечеринку. – Руки у меня дрожат. Интересно, какой у меня сейчас голос?

– Прекрасно! – Я прямо вижу, как он улыбается. Как ты меня сейчас обрадовала! За тобой заехать или как?

– Нет-нет, не надо! – «Сохраняй спокойствие» – мысленно говорю я себе. – Ведь ты хозяин и у тебя наверняка будет масса дел. Я приду к пирсу, как все. Только вот как я узнаю, какая яхта твоя?

– Ну, это ты сразу поймешь, – смеется он. – Она не самая огромная, красная и называется «HAMMERKLAVIER».

Я вешаю трубку. Очень странный цвет для яхты – красный.

В субботу нанизываю на себя теплые черные брюки и толстенный кремовый пуловер, позаимствованный у Колина. Становлюсь громоздкая, как медведь, зато мне тепло. Волосы убираю в высокий хвост, косметики минимум – чтобы тушь не потекла на ветру. По моим понятиям, совсем не так должна выглядеть женщина, отправляющаяся на первое свидание. Вид у меня абсолютно невыразительный и неброский. В полнейшей панике собираюсь тогда хотя бы обуть изящные черные сапожки, когда в прихожей на меня набрасывается Риа.

– Нельзя идти на яхту на каблуках, – объясняет она. – Они тебе все испортят.

И она ведет меня в мою комнату как непослушного ребенка. Под ее суровым взором я надеваю старые кроссовки, шапку и куртку, после чего она наконец выпускает меня, похожую скорее на мужика-полярника, нежели на нарядную гостью праздничной вечеринки.

День выдался на редкость яркий, погожий и ветреный. Заскочив на Вулворт, я покупаю кассету «Титаник» и бутылку шампанского. В десять минут третьего я уже брожу по пирсу в Челси, выискивая глазами красную яхту и надеясь, что не окажусь там самой древней старухой.

Именно ею я и оказываюсь.

«HAMMERKLAVIER» я обнаруживаю затерявшейся между двумя огромными катерами – возможно, я и вовсе не заметила бы эту яхту, если бы мое внимание не привлекли звуки фортепьяно. Вот тогда-то, глянув вниз, я и вижу ее, украшенную горящими рождественскими гирляндами и британскими флажками. Вокруг не наблюдается какой-то особой суеты. Снова сверяюсь с часами – может, пришла рано? Поскольку нигде нет ни звонка, ни колокола, я начинаю во все легкие орать, выкрикивая имя Эдди. После нескольких минут моих отчаянных воплей звуки фортепьяно прекращаются, и на палубу выплывает Эдди. Он одет в идеального покроя клубный пиджак и роскошный шелковый розовый галстук.

– Ты пришла! Ты выглядишь потрясающе! – говорит он.

В ответ я могу только рассмеяться.

– Ничего подобного, я вовсе не так выгляжу. Уж не знаю, как получилось, но я, по-моему, неверно истолковала твое приглашение. Как видишь, я оделась для морского путешествия!

– А оно бы тебя порадовало? – Он протягивает мне руку.

– Да уж и не знаю… Признаться, я немного боюсь воды. И по-моему, пришла рановато. Может, я пока помогу тебе подготовиться к встрече гостей?

– Ну да, конечно. – Он оглядывается. – Резонно. Да чего же ты стоишь там на холоде?

Я беру его руку и спускаюсь вниз, в теплое помещение корпуса яхты.

Внутри все как в настоящем доме, только очень узеньком. Через камбуз мы проходим в ярко освещенную гостиную каюту, из которой еще одна дверь ведет в спальню. В гостиной очень мило – стены сплошь уставлены книгами и повсюду стопки нотных альбомов. У дальней переборки стоит пианино, тоже заваленное нотами. На полу старенькие потертые ковры с восточным орнаментом, на подоконнике целая коллекция компакт-дисков, и на всех возможных поверхностях груды книг. Единственное свободное, ничем не заваленное пространство во всей каюте – это маленький круглый столик красного дерева с изящно накрытым обедом на двоих.

– О-о! – Я разглядываю его с удивлением. – Это что же, для меня? То есть для нас, я хочу сказать?

Он лукаво улыбается.

– Да. Если ты останешься.

И тут я начинаю понимать, что происходит.

– Значит, больше никто не придет на твою вечеринку?

– Нет, Луиза. Только ты. Надеюсь, ты не возражаешь?

– Понятно. – Я присаживаюсь на подлокотник дивана. – Значит, только я?

Он кивает.

И тогда я говорю то, чего совсем не хотела, но мне пришлось. Я смотрю на свои руки, на безымянный палец, где когда-то было обручальное кольцо.

– Эдди, ты же знаешь, сколько мне лет. Мне тридцать три года. Я на девять лет старше тебя.

– Так это же прекрасно! – Он улыбается.

– Но это еще не все. Я разведена. Я ни с кем не встречалась уже много лет. Я… я родом из Питсбурга! Мне очень жаль, если я как-то ввела тебя в заблуждение, заставив думать, будто я моложе и… я не знаю… не такая, как на самом деле… Ты замечательный человек, и я восхищаюсь тобой настолько… настолько…

Он перебивает меня:

– Так ты хочешь порвать со мной? Мы ведь даже еще ничего не успели.

У меня начинает противно сосать под ложечкой – до боли знакомое, отвратительное чувство одиночества и безнадежности.

– Нет, я вовсе не хотела, чтобы мои слова прозвучали так высокомерно… Просто я… немного смущена и не понимаю, зачем тебе все это. То есть я не знаю, кем ты меня считаешь, но я вовсе не… я… – Голос мой дрожит, и я вдруг выпаливаю: – Да я просто … картошка!..