Читать книгу "Сборщик душ - Мелисса Марр"

Я возвращаюсь с фермерского рынка. Еще рано, а Уилл спит допоздна, так что я успею приготовить завтрак. Сегодня все должно быть идеально, потому что сегодня я собираюсь сказать ему, что скоро он станет отцом.

Я открываю дверь и с удивлением слышу какие-то голоса на кухне. У нас не так уж много друзей, да и те никогда не приходят без предупреждения. Конечно, я должна была догадаться сразу, но все перебивают мысли о счастливой новости, которой мне не терпится поделиться.

Войдя на кухню, я роняю пакет, и бутылка молока разбивается вдребезги. День, который я хотела запомнить на всю жизнь, в одно мгновение превращается в день, который, как я надеялась, никогда не настанет. За нашим кухонным столом, напротив Уилла, сидит Сборщик душ. Лицо Уилла – как застывшая маска страха и боли. Неужели Сборщик рассказал ему все?

– Прости, Петра. – Сборщик душ поднимается и протягивает руку. – Время пришло.

– Пожалуйста…

Слова мольбы уже готовы сорваться с моего языка, но Сборщик качает головой, заставляя меня умолкнуть.

– Ты задолжала мне, и я должен взыскать долг. Такие долги не прощаются.

Уилл встает и подходит к нам. Я вижу, с каким трудом дается ему каждый шаг. Я понимаю, что он сломлен, – и это моя вина.

– Вы не дадите нам еще минуту? – спрашивает он.

Сборщик душ кивает и, отступив, останавливается в дверном проеме. Во взгляде его голубых глаз мне чудится что-то необычное. Неужели это печаль?

По моим щекам катятся непрошеные слезы.

– Прости меня, Уилл! Мне так жаль… Я должна была сказать тебе…

– Ш-ш-ш! Я все понимаю.

Он обхватывает мое лицо ладонями и смотрит на меня так, как никто больше не смотрел, – так, словно я и впрямь что-то значу.

– Все будет хорошо.

Я смотрю в его прекрасное лицо и думаю только об одном: что выбрал бы он, если бы оказался на моем месте?

– Ты – единственный, кого я любила, – говорю я, так и не найдя других слов.

Уилл тоже плачет, и я понимаю, что вижу его слезы впервые в жизни. Он прижимается губами к моим губам, без слов говоря все то, о чем мы уже не успеем друг другу сказать.

Затем он отстраняется и делает шаг к тому, кто ждет у дверей, – к тому, кто убивал ради меня и, в конце концов, спас нас обоих. Видно, Уилл еще надеется найти какой-то выход, но я-то понимаю, что это уже невозможно.

За свою жизнь я делала выбор много раз – и все, что я выбирала, в итоге привело меня сюда, на этот последний порог.

Все началось давным-давно – еще тогда, когда я убила Джимми.

– Нет, Уилл, тут уж больше ничего не… – Голос подводит меня. Такое чувство, что я не смогу больше сделать ни вдоха. Как будто я уже умерла. Уже лишилась души.

Уилл стоит рядом со Сборщиком душ, а тот уже тянется к ручке входной двери. И внезапно я все понимаю. Я хочу броситься к ним, остановить их, но не могу: ноги словно прилипли к полу.

Уилл переступает порог спиной вперед, глядя на меня и улыбаясь.

Сборщик душ останавливается и тоже поворачивается ко мне:

– Добровольная жертва куда ценнее сделки, Петра.

– Уилл! – Я наконец срываюсь с места и бегу, но дверь захлопывается с той стороны у меня перед носом. Я тотчас распахиваю ее вновь – замок даже не успел защелкнуться.

Передо мной – пустая улица.

И ни души.

Примечание автора

Когда я была маленькой, моя прабабушка часами читала мне сказки братьев Гримм – не выхолощенные американские версии, а настоящие народные сказки, мрачные и пугающие. Одной из самых моих любимых историй всегда был «Румпельштильцхен». И только позже, когда я уже стала взрослой и перечитала эту сказку, до меня дошло, какая тайна скрывается за мечтами об исполнении желаний и за выдумками о соломе, что превращается в золото в умелых руках.

«Румпельштильцхен» – это, по существу, сказка об отце, который продает свою дочь королю, прекрасно зная, что король убьет ее, когда обнаружит, что девушка не владеет обещанным волшебным искусством. И в результате, спасая свою жизнь, девушка вынуждена заключить сделку с Румпельштильцхеном.

До того как я стала писательницей, я преподавала в школе для бедных. Я смотрела, как нищета и наркотики разрушают семьи и целые общины, отнимая у людей свободу выбора, а подчас и саму жизнь. В рассказе «Сборщик душ» классическая сказка, которую я так любила в детстве, преобразилась под влиянием моего интереса к паранормальным явлениям и была перенесена в контекст городских трущоб: в нашем мире женщин по-прежнему продают, а подчас мы продаемся и сами. Демон перекрестков (или Сборщик душ, как называю я его в своем рассказе) – это Румпельштильцхен современной городской фэнтези. Он может решить ваши проблемы и даже исполнить ваши желания – но не бесплатно. Вопрос остается прежним: какую цену вы готовы заплатить?

Без веры, без закона, без отрады

Саладин Ахмед

Не счесть иных, что здесь бесславно пали;

Меж них лежат останки гордеца,

Кого Безверьем в жизни прозывали,

Он старшим был у своего отца;

Бессчастьем звался младший, дух печали,

А дерзкий средний брат – кровавым Безначальем.

Эдмунд Спенсер, «Королева фей», книга I

I

Он в дальние наведывался страны,

А сам в душе стремился только к ней,

И взгляд ее был для него ценней

Всех благ земных; и что ему препона,

Преодолеть которую трудней,

Чем пасть в бою без трепета и стона;

Он был готов сразить свирепого дракона[17].

Тот, кто зовется Святостью, убил моего отважного брата.

Тот, кто зовется Святостью, искалечил мое имя и разум.

Тот, кто зовется Святостью, украл у меня Божью любовь.

Я бреду вперед, и дорога, мощенная бледным камнем, змеится у меня под ногами. Кто я? Где я? Ответы у меня есть, но все они лживы, подложны. Сколько дней прошло? Сколько лет? Меня и братьев загнали силой в этот мир, чужой нам. А свой я уже почти позабыл.

Наш похититель – броненосное существо, зовущееся Святостью и похожее на человека лишь смутно, – называет этот место «Альбион». И еще – «Страна фей». И еще – «Славный остров». Дневной свет здесь холоден и мертвен, все деревья незнакомы мне, а у птиц – злые глаза.

Он привел нас сюда, чтобы испытать свою доблесть. Доказать, что он – достойный рыцарь.

Затравить нас.

Как ему удалось переправить нас в эту страну крови и железных масок, я не знаю. Знаю только, что я – живой человек, заточенный среди безумных картин, в краю живых уроков.