Читать книгу "Его сильные руки - Дэнис Аллен"

В таком положении их и застал Арман – ангел и разбойник стоят обнявшись посреди кипарисовой чащи. Он вел на поводу коня Люсьена. Люсьен удивленно поднял на него глаза:

– Арман, разве мы не условились встретиться у расщепленной ивы? Что-то случилось?

– Oui, mon ami. – Арман покосился на Энни. – Кэтрин прислала весточку. Энни нельзя возвращаться домой.

– Что стряслось, Арман? Что с дядей Реджи? Ему хуже? – Энни замерла в объятиях Люсьена.

– Да, у него желтая лихорадка, – сурово кивнул тот.

Энни зажала рот рукой, чтобы не разрыдаться в голос. Она была слишком потрясена, чтобы вымолвить хоть слово. У Реджи желтая лихорадка? Она знала, насколько серьезна эта болезнь, от которой умерло множество людей. Ее стала бить нервная дрожь. Вынести все это невозможно! Как только она предположила, что все те, кого она любит, наконец в безопасности, должно же было случиться такое несчастье! Люсьен крепче обнял ее, понимая, что она нуждается в его поддержке.

– Ты поедешь туда, Арман? – спросил Люсьен.

– Конечно. Кэтрин очень просила меня об этом. А куда ты поместишь Энни?

– Сегодня я отвезу ее в хижину, а завтра в Бокаж.

Арман колебался. Десятки возражений против такого плана теснились у него в голове. Он высказал первое, что подвернулось:

– Твои родители будут там?

– Да, – ответил Люсьен. – Я очень хочу, чтобы они там были. Завтра утром они возвращаются в Бокаж на несколько дней, чтобы устроить помолвку Рене.

Энни недоумевала. Как он собирается представить ее своим родителям?

– Удачи тебе, Арман, – сказал Люсьен. – Передай Кэтрин, что я люблю ее.

– И я тоже, – добавила Энни. – Их обоих.

Арман кивнул и ускакал прочь. Люсьен обнял Энни за талию и повел ее к лошади. Ей нравилось ощущать рядом его сильное тело, с ним рядом она чувствовала себя в безопасности. Но ее счастье омрачалось тревожными известиями о болезни Реджи. Оставалось лишь пережить эту ночь в объятиях Люсьена и молиться об улучшении состояния здоровья дяди.

Переступив порог хижины, Энни была потрясена воспоминаниями об их первой ночи с Люсьеном две недели назад. С тех пор столько всего произошло. Она смотрела, как Люсьен зажигает свечи, и комнату постепенно залил мягкий, соблазняющий свет. Он был очень красив в простых черных брюках и белой рубашке. Неужели этот человек – невероятно сильный и красивый – действительно ее любит?

Люсьен обернулся и увидел, что Энни смотрит на него. Она выглядела очень слабой и беззащитной в изорванном в клочья маскарадном костюме, с помятыми крыльями и покосившимся нимбом. Но в ее глазах застыл немой вопрос, который наполнил его сердце состраданием. Он слишком долго держал в тайне свое чувство к ней, хотя она не испугалась первая заявить ему о своей любви. Однако до сегодняшнего дня, пока существовал Ренар, Люсьен не имел ни права, ни возможности полностью открыть ей свое сердце. Теперь следовало убедить Энни в том, что она для него не просто увлечение и что чувство его крепко и надежно.

– Иди сюда, Энни. – Он открыл ей свои объятия.

Она подошла и припала к его груди, как потерявшийся котенок.

– Ты, наверное, устала, cherie, – сказал он, снимая с ее головы нимб и ласково гладя по волосам.

– Да, немножко, – призналась она не шевелясь.

– Только сначала нужно принять ванну, да?

– Здесь? – Она изумленно подняла на него глаза.

– Конечно, – усмехнулся он. – Здесь есть все, что нужно. – Он взял ее за руку и подвел к стулу. – Сядьте и отдохните, пока я приготовлю вам ванну, мадемуазель, – галантно поклонился он.

– Но, Люсьен… – Она смутилась.

– Никаких возражений, Энни. Я хочу это сделать для тебя. – Он предостерегающе поднял палец.

Она покорно замолчала и откинулась на спинку стула, улыбка играла на ее губах. Люсьен вытащил на середину комнаты большую ванну на ножках, разжег огонь в очаге и поставил нагреваться воду. Когда она стала достаточно горячей, он погасил огонь, чтобы в комнате не было слишком жарко. Затем достал из буфета кусок мыла и толстую, но короткую свечу. Энни не понимала, зачем ему такая странная свеча, и особенно удивилась, когда он вышел на минуту и вернулся с большим цветком магнолии.

Люсьен установил свечу в центре соцветия, зажег ее и пустил плавать в ванну. Он также бросил туда кусочек мыла, и вскоре в воздухе распространился восхитительный цветочный аромат.

– Люсьен, это так романтично! – восторженно прошептала она.

– Это еще одна моя черта, которую ты раньше не знала, да? – усмехнулся он.

– Да, мне понадобится много времени, чтобы узнать, какой ты на самом деле, – призналась она. – Но думаю, мне понравится процесс изучения.

Ее глаза стали огромными от радостного предвкушения. Она решила, что Люсьен собирается изысканно соблазнить ее, но ошиблась. Он медленно и очень осторожно раздел ее, восхищенно любуясь обнаженным телом. Ему нравилось матовое сияние ее кожи, которая тут же покрывалась пупырышками от холода. Он видел, как твердели от возбуждения ее соски, но не прикасался к ней.

Люсьен положил ее в ванну и стал массировать уставшее тело, растирать напряженные мышцы, пока она полностью не расслабилась и не стала похожей на раскрывшийся цветок розы. Он намылил ей руки и ноги и помассировал ступни так, что она закрыла глаза от наслаждения.

* * *

После ванны он растер ее прохладной простыней из мягкого муслина и положил на кровать. Укрыв ее легким одеялом, он сел рядом и стал расчесывать ее спутавшиеся волосы. Сквозь полудрему Энни видела, как он разделся и тоже принял ванну. С трудом сдерживая возбуждение, Люсьен нырнул под одеяло рядом с ней. Он притянул ее к себе, и их чистые, горячие тела переплелись, словно всегда принадлежали друг другу. Энни уткнула голову ему в шею, под подбородок.

Несколько минут они пролежали молча, после чего Энни спросила тихо:

– Люсьен, ты спишь?

– Нет, – ответил он. Разве мог он заснуть рядом с ее восхитительно соблазнительным телом? Но после того кошмара, который им довелось пережить ночью, и зная о болезни Реджи, он не мог позволить себе склонить ее к занятию любовью.

– Давай поговорим немножко. Я не могу заснуть.

– Давай, если хочешь. Я думаю, что нам лучше отложить разговоры до утра, когда ты выспишься и отдохнешь.

Энни уперлась рукой ему в грудь и приподнялась. В свете свечей белели ее груди. Вопреки благородному решению не домогаться ее этой ночью он почувствовал, как возбуждается помимо воли. Ее глаза сияли любовью… к нему. Это было невыносимо. И страшно возбуждало.

– Я вовсе не устала, – сказала она.

Черт побери, именно этих слов ему лучше было бы не слышать!

– Я хочу, чтобы ты рассказал мне о себе. О том, как ты стал Ренаром и почему. Здесь ведь дело не только в том, что ты не приемлешь рабство. Я думаю, что у тебя были еще какие-то личные причины, чтобы так основательно взяться за это дело.