Читать книгу "Синдром отсутствующего ёжика - Наталия Терентьева"

Смуглый быстроглазый мальтиец забрал у меня паспорт, несколько раз взглянул на фотографию в паспорте и на меня.

– Вы путешествуете в группе или индивидуально? – спросил меня пограничник поанглийски, быстро набирая чтото в компьютере. Паспорт мой он пока отложил в сторону.

Я, растерявшись, оглянулась по сторонам. Может, всетаки появилась Ирка? Не вовремя она запропастилась! Как же мне отвечать?

– Мэм? – Пограничник вопросительно взглянул на меня.

– Я путешествую одна, и… еще с подругой, – ответила я.

Он довольно равнодушно кивнул, продолжая искать чтото в компьютере. Да что ж такое… Может, ему чтото не понравилось в моем паспорте? Или визы у нас ненастоящие… Уж больно быстро Ирка это все прокрутила в Москве. Я видела, как у другой стойки туристам отдают паспорт почти сразу. Раздва и… Вот прошел толстый немец, вот его жена, за ними прошлепал долговязый сын, у которого на спине почемуто справа налево было написано яркой оранжевой краской поанглийски «Здравствуйте, дикари! Давайте меняться вирусами!» И следующий турист, только что в нетерпении топтавшийся на желтой линии, обозначающей границу для прилетевших, тоже прошел… Наверно, сразу паспорта отдают европейцам, настоящим европейцам, членам Евросоюза, которые ездят без виз. Ладно. Если ему показалось чтото подозрительным в моей внешности или данных, пусть проверяет, на здоровье. Не думаю, что у нас чтото не в порядке с документами.

– Чтото не так? – спросила я паспортиста, удивляясь собственной смелости.

– Да нет, все отлично, мэм! – улыбнулся тот и, наконец, отдал мне паспорт. – Хорошего отдыха на Мальте!

– Постараюсь, – ответила я, вздохнув с облегчением.

Ну вот, теперь я действительно стою по ту сторону границы! Удивительное чувство! Я не слишком часто ездила за границу, может, поэтому меня так волнует странная условность, придуманная людьми: выйдя из самолета, ты вроде уже и в стране, в которую летел, и еще нет. Нужно постоять на нейтральной земле, потом дождаться, чтобы пограничник взглянул в паспорт и тебе в лицо, решил, что тебя можно впустить в свою страну, и ты оказываешься на самом деле за границей…

Пассажиры нашего самолета уже стояли около транспортера, на который должны были подавать наш багаж. Я снова попыталась разглядеть среди них Ирку. И тут поехали чемоданы. Первый же черный чемодан мне показался моим, но, когда он подъехал поближе, оказалось, что этот раза в два больше и шире моего.

– Еще раз поедут, не волнуйтесь, – сказал все тот же общительный дяденька.

Я таки мельком взглянула на него. Увы. Если он и путешествует один, даже если он и живет один… Есть такие мужчины, у которых нет шансов. (Подумала в тот момент одна очень популярная у мужчин молодая дива, света белого не видящая, бегая по подъездам с карточками…)

– Хорошо, – кивнула я, почувствовав непонятную симпатию к этому дядечке. Возможно, это была просто солидарность одиночества. Я уже поняла, что он нелюбимый, некрасивый, одинокий и всегда таким был.

– Пап! Я один взял! Осталось три! – радостно крикнул мальчик возраста моей Ийки, стоящий с другой стороны довольно быстро двигающейся ленты.

– Гляди в оба! – ответил ему мой сосед.

Я отвернулась, сетуя на себя за поспешные выводы и думая о том, что даже самому некрасивому мужчине на Земле живется легче, чем всем одиноким симпатичным женщинам вместе взятым. При этом я старалась быть внимательной и не пропустить свой чемодан.

Теперь чемоданы и сумки ехали очень плотным потоком, и я пару раз не была уверена – не пропустила ли я свой. Надо было хоть цветную резиночку прикрепить, что ли, чтобы отличить его…

Мне показалось, что гдето впереди мелькнула Ирка, причем уже с чемоданом. Я стала всматриваться. Да, точно. Она шла довольно быстро, по направлению к выходу, потом оглянулась, свернула кудато вбок, сделала несколько шагов и остановилась. Я разглядела, что она стоит у окошка «CarRental desks» – «Машины напрокат». Рядом с ней было еще два или три туриста. Продолжая оглядываться на ленту с вещами, я решила подойти к Ирке. Уже по дороге у меня мелькнула мысль – надо было просто послать сообщение: «Я жду чемодан у ленты». Она же наверняка меня тоже потеряла! Я быстро достала телефон из сумки. Иркато сразу включила телефон, а я стояла, ворон ловила. Пока буду включать телефон, пока он настроится на местного оператора… И как звонить отсюда Ирке? Прямо так и звонить?

Я открыла рот, чтобы позвать Ирку, и в это время полная женщина в яркой розовой майке, спускающейся почти до колен, заорала рядом чтото поанглийски. Я, конечно, не синхронный переводчик, поэтому могла ошибиться, тем более что уже много лет не говорила поанглийски. Но мне почемуто показалось, что женщина крикнула следующее: «Толстый Питер, свинья такая, подожди меня с детьми!» Наверно, она живет гдето в деревне и привыкла разговаривать ором – из двора во двор или перекрикивая трактор, работающий в поле.

Я быстро пошла к Ирке. Она сосредоточенно читала правила аренды автомобилей, водя пальцем по цветной таблице с марками машин и ценой. Увидев, кто стоит рядом с ней, я чуть приостановилась. И не напрасно. Тот симпатичный парень, поглядывавший на меня в самолете, сейчас держал Иркин клетчатый чемоданчик и, чуть склонившись к ней, спрашивал:

– Что за старая лоханка рядом с тобой сидела? В первом классе, туда же… И все, главное, таращилась на меня, таращилась…

Я почувствовала, как у меня вдруг неприятно забилось сердце. Но ведь он не про меня говорит? А про кого же еще? Ничего себе, оказывается, меня еще можно пронять такими словами! После всего, что случилось в последние месяцы, меня волнует, выгляжу ли я старой лоханкой или новой…

До меня не сразу дошел смысл Иркиных слов, которая прервала своего собеседника, посвойски положив ему руку на грудь.

– Ты что? Это и есть моя подруга! Подожди, Лёш… Слушай, давай пойдем, а? Возьмем такси и дунем побыстрее… А машину потом, хорошо? Не надо, чтобы Сашка меня увидела сейчас… Что тебе далась эта машина?

Я инстинктивно сделала несколько шагов в сторону, чтобы не получилось, будто я подслушиваю. Ирка меня не видела, и ее приятель, кажется, тоже. Я быстробыстро отошла назад и только тогда взглянула в большое, чуть притененное зеркало, в котором отражались все туристы, толпившиеся в ожидании багажа. Я не сразу нашла себя среди ярких летних одежд, откудато взявшихся пестрых шляп, бандан… Я точно помню, что в Москве в аэропорту никого в пляжных шляпах не видела.

Так где же я? Вон, невысокая, грустная тетечка в серых брючках непонятной длины и внесезонной бежевой кофточке – и есть я. Аккуратно стянутые в невысокий хвост волосы, бледное лицо, худенькие ручки без браслетов и ярких летних часов. Ну и ладно. Только почему «лоханка»то? Невыразительная, но вполне приличная особа, в които веки выбравшаяся отдыхать. Ну нет у меня оранжевой кепки и модного рюкзака. Пойду сейчас и куплю. И сразу преображусь, что ли?

Так, ладно. Если я и преображусь, то из Саши в бежевой кофточке стану Сашей в розовой. Это максимум преображения, на которое я способна. Не думаю, что от этого чтото изменится в моей жизни. Это все ерунда… А вот что с Иркойто?