Читать книгу "Гипсовый трубач, или Конец фильма - Юрий Поляков"

– …Наш святой долг, наша задача - сохранить эту жемчужину и передать в надежные руки… Имя этого человека - Ибрагимбыков!

Услышав такое, все старики, словно флюгеры тесного средневекового городка, повинуясь порыву ветра, обернулись с ужасом на Жарынина. А он лишь издал непонятный горловой звук - что-то среднее между стоном и рычанием.

А на экране уже снова сидели в своих прозрачных креслах Прохор с Фатимой. Лукаво переглядываясь, они комментировали увиденное.

– Что ж, наверное, надо согласиться с режиссером Жарыниным! - мило картавя, сказала девушка.

– Да, будем надеяться на фонд «Воздаяние» и лично господина Ибрагимбыкова, продолжателя славных традиций Мамонтова, Третьякова, Морозова! - элегантно пришепетывая, подхватил юноша. - И тогда не только «Ипокренино», но и вся Россия возродится, как феникс из пекла!

– Феникс из пекла… - тихо повторила Наталья Павловна и глянула на Жарынина так, как женщина смотрит на мужчину, который, домогаясь, обещал космическое сладострастье, а на деле оказался евнухом.

Кокотову стало жаль соавтора: лицо Дмитрия Антоновича потемнело, исказилось, глаза виновато прятались, а гладкая обычно лысина собралась какими-то щенячьими складками.

– Ага, я же говорил! Надули! - раздался жуткий хохот Жукова-Хаита, тоже, оказывается, смотревшего телевизор вместе со всеми. - А вы и поверили, наивные гои!

Зинаида Афанасьевна, метнув в режиссера расстрельный взгляд, увезла бесчувственного Огуревича прямо в кресле. Валентина Никифоровна и Регина Федоровна симметрично удручились. Ян Казимирович, успокаивая одноприютников, рассказывал, как после ареста Бухарина по звонку из Кремля за полчаса полностью переверстали уже подписанную в печать «Правду».

Тем временем Фатима и Прохор давно сменили тему, мило обсуждая в эфире забавное несчастье, приключившееся с американской звездой Нормой Миллер. Она сделала себе дорогостоящую пластику груди, но один имплантант подло не прижился: левая грудь оказалась пятого размера, а правая никакого. Норма впала в депрессию с припадками ярости. Во время одного такого приступа она на парковке отдубасила черного полицейского огромным вибратором, только что купленным в самом дорогом секс-шопе «Суккуб». Ее обвинили в расизме, конфисковали орудие преступления и дали две недели принудительных общественных работ. Пресса мгновенно поставила крест на карьере актрисы. И вдруг знаменитый американский режиссер Вуди Жалкович предложил Норме главную роль в сериале «Амазонки против кентавров». А как известно из Геродота, эти девы-воительницы, чтобы удобнее стрелялось из лука, выжигали себе одну грудь. Теперь Норма снова в норме, снова на съемочной площадке, - от прежней депрессии нет и следа. К тому же сам Жалкович давно замечен в склонности к женщинам с физическими дефектами: так, например, его предыдущая, шестая, супруга страдала…

Но о том, каким возбуждающим недостатком страдала шестая жена Вуди, никто так и не узнал. Жарынин львиным прыжком очутился возле телевизора, поначалу сделав такое движение, будто хотел поднять этот подлый ящик и грянуть оземь. Старческий коллектив замер в испуге, ктото даже предусмотрительно ойкнул, но режиссер, смиряя гнев, всего лишь нажал красную кнопку, отключив лживый агрегат. Потом, повернувшись к насельникам, но глядя почему-то на Наталью Павловну, он медленно и спокойно, почти бесстрастно сказал:

– Меня обманули. Ударили ножом в спину. Я обещаю вам выяснить, кто это сделал и почему. Борьба предстоит серьезная. Враг оказался гораздо сильней и коварней, чем я предполагал. Наберитесь мужества и терпения! Как сказал Сен Жон-Перс: наше дело правое, победа будет за нами!

С этими словами Жарынин гордо вышел из холла. Ветераны одобрительно зашелестели ему вслед, а комсомольский поэт Бездынько наклонился к Ящику и высказал предположение, что знаменитую фразу о «правом деле» невежественный Сталин действительно мог позаимствовать у знаменитого француза, но не лично, а через главного полпреда Молотова. Тот несомненно встречался перед войной с Сен-Жон Персом, которого звали тогда Алексисом Леже и который до 1940 года служил генеральным секретарем Министерства иностранных дел Франции…

Кокотов от всего случившегося испытывал какие-то странные чувства: он одновременно сопереживал и торжествовал, огорчался и злорадствовал. Впрочем, все эти ощущения бледнели перед нарастающим, томительным интересом Андрея Львовича к своей бывшей пионерке. Он даже осторожно предложил Наталье Павловне немного прогуляться перед сном, подышать воздухом, однако Лапузина-Обоярова ответила необидным отказом:

– Я устала. А вы идите к нему! Дмитрию Антоновичу сейчас очень плохо. Но мы с вами еще продолжим наш роскошный разговор. Обязательно!

…У запертого изнутри «люкса» волновались, дергая дверь, беспомощные Регина Федоровна и Валентина Никифоровна.

– Дима, открой сейчас же! - испуганно просила блондинка.

– Димочка, нельзя так расстраиваться из-за ерунды! - взывала брюнетка.

Увидев Кокотова, бухгалтерши хором взмолились:

– Андрей Львович! Скорее! Помогите! Он с собой что-нибудь сделает! Вы же его не знаете!

Но в этот миг дверь распахнулась: перед ними в своем стеганом шелковом халате стоял иронично спокойный, уверенный в себе Жарынин. Большой палец левой руки он обмотал носовым платком, набухшим кровью.

– Ди-има! - хором взвыли, подумав недоброе, Регина Федоровна и Валентина Никифоровна.

– Ерунда! Резал огурец - и вот, пожалуйста! - объяснил он, медленно улыбаясь. - Ну ничего… Это к победе! Заходите - выпьем! А где Наталья Павловна?

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ