Читать книгу "Театр мертвецов - Михаил Март"

– Дошло. Стрелял, очевидно, в окно.

– Дактилоскопируй подоконник и все шпингалеты. Без следов они не могли обойтись, хоть что-то, но оставили.

– Наверняка, но Миронов даже не скрывает, что участвовал в этом деле. Нельзя же повторяться до мелочей. Ну стрельнул бы ему в сердце или голову.

– Не мог, Игнат, не мог. Пистолетная пуля тяжелая, а винтовка хоть и мощная, но пневматическая. Убойной силы не хватило бы лобные кости пробить. Стреляя в сердце, пуля могла в ребро попасть. А горло самое незащищенное место. К тому же я думаю, Миронов не хочет подставлять невинных. Так он Колодяжного оградил, так и Марину Грановскую оградить хочет. Надо обратить особое внимание на гильзы от пистолета. Может, в них вместо пуль были забиты пыжи. Стреляла она два раза, а в стене только одна дыра. Нас очень хотят убедить, что вторая пуля сидит в шее Грановского.

– Минуту, Александр Иваныч. В то, что стрелял Миронов, можно поверить. Пулю мы завтра получим от медиков. Но выстроить весь спектакль он не мог. Да его сюда и на порог не пустили бы.

– Вот ты сам и ответил на свой вопрос. Значит, подготовку проводил тот, кто переступал порог и мог здесь хозяйничать и без хозяйки. Не при ней же он стрелял в стену. Кандидатов не так много на роль режиссера. Муж убит, жена – убийца, адвокат – свидетель, а охрана словно сквозь землю провалилась. Никто ничего не знает, не видел и даже не слышал. Чудеса, да и только! Но удивительнее всего, что сам Грановский приказал своим телохранителям остаться за воротами усадьбы. Необъяснимый поступок!

В зале появился капитан Забелин с винтовкой в руках.

– Александр Иваныч, сюрприз! Недостающее звено в нашей коллекции.

– Ладно, ты убери пока. Ни свидетели, ни подозреваемые ее видеть не должны. Хороша ложка к обеду. Где нашел?

– За домом. Следы под окнами были. – Он указал пальцем на окно против камина. – Под этим. И такие, будто специально натоптали, чтобы мы мимо не прошли. Навязывают, пожалуйста. Пошли по следу. Обрываются они в том месте, где машина стояла, может, день, может, два. Асфальт сухой под ней остался. Там и винтовочка лежала. Аккуратненько, к дереву прислоненная. Пошли по следам машины. Уперлись в ворота. Охранники подтвердили, что часа два назад еще до нашего приезда из ворот выехал «Москвич-каблук» с рекламой на борту фирмы «Видеоглаз». Сидели в ней двое мужчин. Приехала эта машина вчера, и ее впустили по распоряжению хозяйки. Двое приехали, двое уехали. В багажнике ничего подозрительного не нашли. Инструменты, и все. Объявить в розыск, Александр Иваныч?

– Ничего ты не найдешь, Костя. Ее уже давно бросили где-нибудь в лесу. Лучше свяжись с этой фирмой и узнай, что да как, если такая существует в природе. Ладно, ребята, работайте, а я хочу посмотреть, как у Судакова дела продвигаются.

Верзина и Марину Грановскую уже допросили. Марину отвели в оперативную машину. Верзина Трифонов нашел в столовой. Адвокат в задумчивости пил кофе.

– Не помешаю, Игорь Палыч?

– Ну что вы, господин Трифонов! Я человек законопослушный, обязан помогать следствию. Хотите кофе?

– Не откажусь.

Трифонов сел к столу.

– Вы будете защищать Марину Грановскую?

– Это мой долг. Я адвокат семьи. Женщину надо выручать, нельзя, чтобы она пострадала ни за что.

– Верно заметили. Хочу поговорить с вами откровенно, Игорь Палыч. Мы оба с вами проработали в прокуратуре много лет, вы бывший генерал, я бывший полковник, мне кажется, мы сумеем найти общий язык как специалисты, разумеется без протоколов. Они уже составлены.

– Не возражаю. В общем-то у меня от вас секретов нет.

– Ой ли? Значит, вы не будете отрицать, что идея тройного капкана принадлежит вам?

– Вы говорите о пьесе Колодяжного?

– Нет, о пьесе полковника Миронова я не говорю. Я говорю о будничной повседневной жизни. В первый капкан угодил Антон Грановский, во второй – Григорий Грановский, а в третий – Марина Грановская, Я все могу понять и оправдать по логике вещей. Но мне не понятна ваша выгода. Убить всех можно было проще – собрать в кучу и взорвать. Но цель заключалась не только в мести, но и в материальной компенсации. Вот я и хочу понять, как вы ее получите, если так грубо подставили Марину Грановскую. Неужели она вам после всего случившегося простит все да еще денег оставит?

– Вы очень опытный и неглупый человек, Александр Иваныч. Но я вас просто не понимаю.

– Хотите в бирюльки играть? Извольте. Только время потеряем. Желаете выяснить, насколько я осведомлен и как далеко зашел? Я же сам предложил вам играть в открытую. Пожалуйста.

Два года назад в Сочи, когда Грановский обратился к вам за помощью, вы сочли это манной небесной, перстом судьбы. В то время в Краснодарском крае вы имели безграничную власть. А Григорий Грановский попал впросак со своим братом и волею судьбы оказался в ваших руках. Даже самая сумасшедшая взятка не удовлетворила бы ваших амбиций. Вспомним, во что Григорий Грановский превратил Филиппа Родкевича, мужа вашей младшей сестры. Ведь это Родкевич принимал активное участие в вашей головокружительной карьере. Краснодарский край во многом обязан Родкевичу и его жене. Вы же были друзьями, делали друг другу подарки.

Вот один пример. Родкевич был не равнодушен к оружию. Так по вашей наводке ограбили бывшего оруженосца Брежнева генерала Самсонова, имевшего дивную коллекцию. Ее переправили вам в Краснодар, а там несчастье – пожар в ангаре. Коллекция засветилась, и ее пришлось вернуть владельцу. Не всю, конечно. Десяточек экспонатов, особо ценных, вы припрятали. Например, американский боевой арбалет «сигурн», пневматическую снайперскую винтовку «маузер», револьвер «таурус» и другие мелочи. Вы вообще не стеснялись пользоваться своим служебным положением. Когда в адлеровском аэропорту задержали танзанийского гражданина Али Хасана Курбу, который отравил двух земляков на подведомственной вам территории, вы конфисковали у него «разрывной алмаз» и за секрет этого яда отпустили его с миром на родину. А по протоколу у него ничего не нашли.

Но наступили черные времена. Один крокодил проглотил другого. Грановский обвел вокруг пальца Родкевича и разорил его под ноль. Вы потеряли сильную поддержку, ваш друг и сестра в одночасье оказались нищими. И года не прошло, как сам Григорий Грановский пришел к вам на поклон. Тогда вам и пришла в голову гениальная мысль не мстить Грановскому, а пойти к нему в услужение и беззаветным, честным трудом добиться полного доверия олигарха. Вы помогли ему спасти брата-убийцу. Верных своих помощников повысили, а капризных отравили серебряным плющом. Судья Соколов и эксперт Харченко поплатились за свою строптивость. Харченко совесть начала грызть за подлог анализов, после того как мальчишка выбросился из окна. Пришлось ее успокоить. Но одному-то работать тяжело, да еще в столице, где нет надежных связей. Нужен сообщник, причем такой, чтобы на все пошел ради исполнения ваших планов.

Искать долго не пришлось. В сочинскую больницу с инфарктом попадает отец погибшего ни за что мальчишки. Да как выяснилось, он еще и полковник милиции, работает в Москве на Петровке. Тут и думать нечего. И вот однажды вы к нему являетесь и рассказываете всю правду. Он и сам уже многое знал и был готов к мщению. Родственные души встретились, униженные и оскорбленные, лишенные самого дорогого на свете каким-то поганым ублюдком, который даже не замечает таких мелочей. Он и не таких перешагивал не оглядываясь. И в знак солидарности вы дарите Миронову скипетр – символ мести, орудие убийства, то, что вас объединило в один кулак. Признаюсь, кулак мощный, сильный и меткий. Вы оба люди незаурядные. Не хочу мусолить поднадоевшее словечко «гений». Нынче все великие либо гениальные; стоит только мало-мальски научиться гвозди забивать – как можно причислять себя к гениям. Ну да ладно. Кому из вас принадлежит идея тройного капкана, не знаю, но пьеса написана талантливо. По ней вы и строили свой план. Однако как Грановские могли не замечать, что пьеса-то написана про них?! Вы в ней раскрыли свою схему и дали своим жертвам познакомиться со своей партитурой, а они будто ослепли. Им дверь открывают, а те о стену лбом. Снимаю перед вами шляпу. Вы не мельтешили, в панику не ударялись, а действовали методично, четко, безошибочно. Хороший альянс, ничего не скажешь.