Читать книгу "Бессмертный - Андрей Плеханов"

– Ну что, теперь ты счастлив, Демид? – спросила она грустно.

– Счастлив? – Брови Демида сошлись на переносице. – Не знаю, я не в ладах с этой категорией. Но во всяком случае, я чувствую, что сейчас больше соответствую своему предназначению. – Он рубанул ребром ладони по стулу, и тот испуганно забился в угол. – Вот когда я отрублю башку этой образине, тогда, наверно, я буду счастлив. Что, испугалась? Это тебе не с Ленечкой драться. Ладно, не робей, прорвемся.

– Дем, так мы что, в милицию пойдем?

– Это еще зачем?

– Ну как... надо узнать, какие там приметы, как искать этого Табунщика.

– Ты что, голубушка, вчера на свет родилась? Какая еще милиция? Да ни в жисть им не поймать этого гада, что бы там ни говорили. Вспомни, сколько лет Чикатило ловили. И взяли ведь его один раз, потом снова отпустили. А он все-таки был человеком, хотя бы номинально... Можешь считать, что мы получили спецзадание от нашей таинственной Организации. Хватит жрать и спать! Трублю общий сбор.

– Господи, ну хоть теперь-то будь посерьезнее. Куда пойдем?

– К профессору П. Он же – Подольский Виктор Сергеевич. Я думаю, он расскажет нам больше, чем этот мент-начальник в газетке. Вся суть – в тех самых подробностях, о которых стеснительно умолчали. Я, правда, не знаю их, но кое о чем догадываюсь.

– Так он тебе все и расскажет!

– Расскажет как миленький. Когда-то я бывал у него в гостях и при этом слегка расстроил. Но теперь, я думаю, он будет рад меня видеть.

Глава 14

На этот раз дверь профессора Подольского не распахнулась так гостеприимно и беззаботно. Забаррикадировался профессор основательно. На месте старых, многократно чиненных и замазанных за ненадобностью краской скважин появились никелированные кружки новых мощных замков. Имелась и центральная сигнализация – Дема отметил это опытным взглядом. "Да, замуровался старичок, – подумал он, – и есть от чего. Может быть, он один из немногих в городе, кто догадывается, какое Зло пришло на нашу землю".

Осторожное покашливание и шарканье за дверью показались Леке бесконечными. Наконец стекло глазка замутнилось, и старческий голос произнес:

– Демид, это вы?

– Да, Виктор Сергеевич, это я! Открывайте, не бойтесь.

Между косяком и дверью осторожно образовалась темная щель, и Лека с Демидом оказались в тамбуре – изнутри была поставлена еще одна, металлическая дверь. К ней было прикреплено большое бронзовое распятие. Демид удовлетворенно покачал головой.

– Здравствуйте, Демид! – Сухой старичок с кустистыми бровями обеими руками тряс кисть Демида. – Я верил, что вы появитесь! Я так ждал вас! Боже мой, какая беда пришла к нам... Я пытался разыскать вас через Костю, но, вы знаете, он сменил место жительства. Он больше не живет...

– Я знаю, – сказал Демид неожиданно мягким голосом. – Виктор Сергеевич, милый, успокойтесь, пожалуйста. Я пришел, и значит, все не так уж плохо.

– Надежда умирает последней. – Профессор улыбнулся грустно и измученно. – Вы, как всегда, в обществе очаровательной девушки? – Лека бросила на Демида ревнивый взгляд. – А как поживает... э-э... Яна?

– Надеюсь, что хорошо. Она уехала. Познакомьтесь, это Лена, мой помощник.

– Очень приятно. – Старичок расшаркался. Со времени последней встречи он сильно сдал. Не было в нем больше былой уверенности и оптимизма. Растерянный и постаревший, Подольский выглядел так, словно мир перевернулся под его ногами. Демиду стало жалко старика, взвалившего на свои слабые плечи непосильную ношу. Профессор провел их в свой кабинет, задернул шторы и долго глядел на улицу сквозь щель между занавесями. Потом он опустился в кресло и устало посмотрел на гостей.

– Боюсь. Вы знаете, ужасно боюсь. Всегда я верил в торжество разума. В то, что человек, с его замечательными способностями управлять движущими силами общества и природы, может справиться с любыми трудностями. И вот на старости лет мне, сухарю ученому (да-да, не отрицайте!), буквоеду, оторванному от жизни, приходится пересматривать всю свою систему мировоззрения, даже мироощущения. А это уже не так-то просто в мои годы! Что ж поделаешь, явления, с которыми мне пришлось столкнуться, нельзя объяснить при помощи привычного материалистического метода. Как бы хотелось сохранить беспристрастную объективность, выискать физическую природу любого феномена! Но прежние понятия рассыпаются, превращаются в сухую, безжизненную догму, ибо мир, из которого пришло к нам это зловещее существо, очевидно, подчиняется другим, нечеловеческим и нематериальным законам.

– Вы говорите о Табунщике? – влезла в разговор Лека. – Уголовный розыск ведь обратился к вам как к консультанту?

– Обратился?.. Честно говоря, я сам пришел к ним. Но что из того? Кому в нашей милиции нужны излияния старого, выжившего из ума специалиста по истории, несущего ахинею о сатанизме и чернокнижных обрядах? Пожалуй, я лишь навредил самому себе – вот упомянули обо мне в печати, и теперь я беззащитен перед этим маньяком, как ребенок. Видите, и семью в безопасное место отправил. А сам я... Что ж, мне уже терять нечего. Не хочется бежать как крысе с тонущего корабля. К тому же я надеялся, что вы придете сюда, Демид, и вам понадобится моя помощь.

– Спасибо, Виктор Сергеевич. – Лека снова подивилась теплоте и уважению в голосе Демида. – Побольше бы таких людей, как вы. Спасибо.

– Демид, – профессор пристально посмотрел собеседнику в глаза, – помните, вы хотели... ну, мягко выражаясь, расправиться с неким колдуном. Удалось вам сделать это?

– Да.

– Это вы убили Агея? – Голос старика дрогнул.

– Да. – Ученый старичок, оказывается, знал много, гораздо больше, чем бы того хотелось Демиду. Правда, Демид определенно чувствовал, что старик не проболтается об этом никому даже под страхом смерти.

– Значит... Значит, вы – Защитник! – Последнее слово профессор произнес шепотом, недоверчиво оглянувшись на девушку. Лека уже приоткрыла рот, собираясь задать вопрос, но Демид приложил палец к губам, и она решила оставить любопытство до лучших времен. Демид минуту сидел молча, затем покачал головой:

– Да, пожалуй, можно сказать и так. Я – Защитник.

– О Господи, все же ты есть на небесах, – зашептал старичок и неумело перекрестился. – Защитник Господень! – Профессор попытался встать. – Боже, как я ошибался! Никогда не думал...

– Сядьте, Виктор Сергеевич, пожалуйста. Оставим пока эмоции и лишние слова. Дело слишком серьезно. Мне необходимо знать специфические подробности произошедших преступлений. Я думаю, вам они известны.

– Да, да, конечно. – Подольский достал из кармана пузырек с валидолом и сунул таблетку под язык. – Да, я вам все расскажу. Тринадцать детей. Пострадало тринадцать подростков – мальчиков и девочек. Интересная цифра, не правда ли? Она наводит меня на мысль о том, что Табунщик выполнил свою первоначальную миссию. Он заклеймил тринадцать жертв своим тавром, совершил свои отвратительные обряды. На этом он пока остановится. Конечно, его не поймают, все потихоньку забудется. Но через некоторое время Табунщик непременно проявится снова – уже в новом, гораздо более страшном качестве.