Читать книгу "Концепция лжи - Алексей Бессонов"

Седовласый господин замер с наполненной рюмкой в руке и испустил долгий горестный вздох.

– Как тебя сюда занесло? – спросил Леон, все еще отказываясь верить своим глазам.

– Я ищу парк «Флорида», – растерянно ответила Жасмин. – Там сейчас гастролирует японский цирк… у меня поручение к его администратору… попросили кое-что передать. Ехала на такси, машина сломалась, водитель говорит, нужно идти вдоль бульвара, тут близко… я иди-иду, никакого парка нет, на улицах тоже почти никого, одни старички…

– Японский цирк уехал еще позавчера, – вмешалась вдруг Верочка. – Так что уже не догоните.

– Н-да, действительно цирк, – Леон закатил глаза. – Немыслимо. Ты надолго в Москву?

– Вообще-то я путешествую. А ты… тоже?

– Я тут живу неподалеку. Ладно, коль уж встретились – Олечка, сообрази нам пузырек «Мартини» и в пакетик его, чтоб видно не было. Парк «Флорида», моя дорогая, действительно под боком. И раз уж мы встретились – надеюсь, ты не откажешься немного прогуляться? На улице, кажется, не так уж и холодно.

Жасмин с готовностью кивнула головой и зачем-то растерянно посмотрела на Верочку. Та, восхищенно качая головой, зашла за стойку, взяла из рук несколько обалдевшей Ольги бутылку, ловко упаковала ее в серый пластиковый пакет и подала Леону.

– Везет же некоторым, – пробормотала из-за стойки барменша.

Леон вывел свою даму из кафе, и они неторопливо побрели в сторону парка. Жасмин и в самом деле выглядела растерянной; некоторое время они молчали, потом женщина вдруг рассмеялась и подхватила Макрицкого под руку.

– Ты не смутишься, мой капитан? – спросила она, заглядывая ему в глаза.

– Есть немного, – ответил Леон. – Хотя я уже давно майор.

– Во-от как… и почему ты живешь теперь в Москве? Насколько я помню, раньше ты жил в Киеве. Или вы решили перебраться в Россию?

– По службе, – вздохнул Макрицкий. – Я ведь больше не летаю.

– Это после той… той аварии? – нахмурилась Жасмин.

– Нет, – помотал головой Макрицкий. – Авария здесь ни при чем, про нее давно все забыли. Просто начальство посчитало, что мне лучше пока посидеть на Шарике. Вроде как тут я нужнее. У нас, как ты понимаешь, место службы не выбирают. А ты? Опять летаешь по белу свету?

– Ну не могу же я все время работать, – надула губки Жасмин. – В конце концов мне прилично платят, и после очередного контракта я могу себе позволить несколько месяцев путешествовать. Не первым классом, конечно, но меня и так устраивает. К тому же, – она сделала серьезное лицо, – ты должен знать, что я давно уже собиралась посетить вашу непостижимую Россию.

– Ничего такого уж непостижимого в ней нет, – усмехнулся Леон. – Такой же бедлам, что и везде. Ну, может быть, с национальным колоритом – куда ж без него? Разве что, конечно, японский цирк…

Женщина счастливо засмеялась и крепче стиснула его локоть своим. Леон наклонил голову, потерся ухом об ее плечо, слегка толкнул бедром:

– Вот он, твой парк. А цирк действительно уехал.

– Ничего, – беззаботно отозвалась Жасмин. – Я позвоню, да и все. В конце концов, я не виновата, что меня дезинформировали. Пускай теперь сами разбираются.

Леон покачал головой. Они вошли в ворота парка, Макрицкий, высвободив левую руку – в правой он держал пакет с бутылкой, – достал из кармана кредитку, чиркнул ею по кассовому язычку, и перед ними разъехался в стороны входной турникет. По аллеям, усаженным почти голыми уже деревьями, гуляли редкие бабушки с чадами, закутанными в яркие надувные курточки, делавшие их похожими на разноцветных медвежат. Где-то вдали негромко играла музыка.

– Пошли, – сказал Леон и булькнул бутылкой. – Тут есть тихие местечки.

– А если полиция? – не на шутку испугалась Жасмин. – Нельзя же в парке…

– Что она мне сделает, твоя полиция? – фыркнул Макрицкий. – Оштрафует? Хотел бы я на это посмотреть…

Он чуть не добавил: «С такими, как я, им и разговаривать-то страшно, не то, что штрафовать», но вовремя прикусил язык.

Дойдя до круглой площадки, где сырой воздух был наполнен густым ароматом шашлыка и несколько вполне приличных молодых людей скучали под навесом все еще не закрытого на зиму кафетерия за пивом, они свернули налево. Через двести метров Леон еще раз повернул, теперь вправо. Перед ними был небольшой бассейн с умолкшим по осени фонтаном. В темной воде, которую почему-то забыли спустить, плавали десятки и сотни листьев – ярко желтых, багряных, иногда лишь чуть тронутых желтизной, сорванных с ветвей ледяными ночными ветрами. Леон деловито присел на синюю пластиковую скамью и потащил из пакета горлышко бутылки.

– Ты удивительно похорошела за этот год, – сказал он.

– Кому ты это говоришь – мне или бутылке? – поразилась Жасмин.

Леон захохотал, свернул пробку и протянул пакет своей спутнице.

– Пей. А то я уже и так немного пьян.

– Я так и подумала, – немного нахмурилась та, но бутылку все же взяла. – Держи, – сказала Жасмин, возвращая ее после изрядного глотка. – Вообще, «Мартини» я предпочитаю с водкой.

– Увы, – вздохнул Леон. – В следующий раз. Как ты, кстати, замуж еще не вышла?

– За кого-о? – поразилась Жасмин. – К тому же, может, я тебя ждала.

Макрицкий подавился «Мартини» и поспешил вытащить курево.

– Второй раз, что показательно, – пробормотал он по-русски. – А ведь я даже не знаю, сколько тебе лет.

– Do hera, – ответила женщина и отвернулась. – Дай мне сигарету.

Леон протянул Жасмин пачку, посмотрел на нее, скосив глаза. В какой-то момент ему и впрямь показалось, что эта странная женщина намного старше, чем кажется. В животе снова вспух противный холодный ком, но наваждение сгинуло так же резко, как только что укололо его, и он отвел взгляд, пряча судорожный вздох.

– Почему ты не остался у меня тогда, в Риме? – спросила Жасмин. – Испугался?

– Я не так воспитан, – отшутился Леон. – Хотя принято считать, что для офицера это не свойственно. Просто… ну, если честно, мне не очень понравились твои друзья.

– А… – вяло махнула рукой женщина. – Эти… болтуны. А ты и сейчас придерживаешься своих тогдашних взглядов?

– Нет. У меня на глазах произошло слишком многое, и в итоге я имел возможность убедиться, что понятия, которые вбивали в меня начальники, на самом деле – полный бред. Все это выгодно всего лишь кучке бюрократов, вцепившихся, как клещи, в свои теплые местечки, и никому больше. Да и это не главное… Главное то, что впереди у нас тупик.

– Но есть люди, которые пытаются изменить сложившееся положение.

– Жасмин, – снова вздохнул Макрицкий, – меня агитировать не надо, я и так все прекрасно понимаю. Но вот сделать что-либо – увы. Ты же знаешь, что как офицер я должен быть абсолютно лоялен по отношению к любым решениям, принимаемым политическим руководством. Иначе мне не стоило и думать о службе.