Читать книгу "Занимательная механика - Вадим Панов"

За дверью оказался выложенный кирпичом зал, вдоль правой, длинной стены которого текла речка. В этом месте действительно был изгиб, и Неглинка, дав небольшую петлю, возвращалась к Кремлю, исчезая в очередном зарешеченном проеме. А на ее берегу, примерно в центре зала, Волков увидел остатки кирпичного фундамента, невысокий прямоугольник, пять на четыре метра.

«Нашли?»

— Что это?

— Фундамент, судя по всему.

— От чего?

— Надо историков спрашивать, — пожал плечами Шипилов. И внимательно посмотрел на Федора. — Вы думаете, что Призрак использует кладку для своих целей?

— Мне стало интересно, — опомнился Очкарик. — Согласитесь, увидеть под землей остатки строения…

— Неглинка не всегда текла по трубам.

— Да, я помню.

Волков сделал шаг к фундаменту, но остановился: не следует показывать Андрею, что именно кладка и есть его цель. Огляделся, кивнул на двери:

— Куда ведут?

— Эта возвращает нас в коридор, из которого мы вышли. — Шипилов указал на ту, что находилась рядом с выходным проемом. — А эта — в городские коммуникации.

На этот раз карта ему не потребовалась.

— Последний рубеж?

— Открыть ее можно только изнутри. Сигнализация. Датчики. Камеры.

И ни слова о ежедневной проверке. Интересно, почему зал закрыли на двенадцать лет? Тем временем Невада отправился к фундаменту.

— Смотрите, что я нашел!

Шипилов и Очкарик подошли к парню.

Скелет лежал в углу. Череп улыбался веселым Роджером, остатки одежды свисали с ребер, а у костей правой руки валялся короткий автомат.

— Сослуживцы не пропадали? — невинно осведомился Федор.

— У нас не стоят на вооружении «Хеклер-Кохи», — любезно ответил Андрей.

Вывести его из равновесия не представлялось возможным.

— Теперь вы согласны с тем, что мои подозрения обоснованы? — спросил Очкарик. — Если это не ваш человек, значит, проникнуть сюда можно. Получается, Призрак не зря интересуется коммуникациями.

— Получается, — сухо согласился Шипилов. — Мы проведем внутреннее расследование и попытаемся установить личность… э-э… погибшего. — Он кивнул на скелет. — Спасибо за помощь, товарищ полковник.

Намек был более чем прозрачен: путешествие окончено, всем спасибо. И никаких вопросов о Призраке. «Неувязочка, товарищ полковник!» Но вслух Федор произнес другое:

— Вы сообщите мне о результатах расследования? Интересно, знаете ли.

Андрей вежливо улыбнулся:

— Разумеется.

И бросил быстрый взгляд на Неваду.

— Рассказывай! — потребовал Очкарик, едва они вышли из Кремля.

— О чем? — удивился Невада.

— Ты знал о зале.

— С чего ты решил?

— Я не ребенок! — Волков жестко посмотрел на Круса. — Гончар обещал мне полную поддержку, так что колись.

Невада засопел, но спорить не стал.

— Да нечего рассказывать, — протянул он, отводя взгляд. — Двенадцать лет назад у Гончара случилась очередная разборка с Механикусом. Не знаю, что они не поделили — я тогда об искусниках и слыхом не слыхивал, но сцепились крепко. С Гончаром Медвежатник пришел, любые сейфы вскрывал, вот они и вломились из внешней системы…

— Шипилов сказал, что двери, открываются изнутри.

— Мужик, — презрительно скривился Невада, — ты забыл, кто такие искусники?

«Действительно, какая Медвежатнику разница, с какой стороны запоры?»

— Спасибо, что напомнил, — буркнул Федор. — Что дальше?

— А ты не понял? Гончар вошел, его встретили люди Механикуса. Отбились, вышибли Гончара обратно.

— Искусники отбивались?

— Раз Гончар не прошел, значит, они.

— А кто там остался?

— Медвежатник и остался. — Крус помолчал. — Гончар тогда двоих потерял. Рассказывал, что успел только Пехоту вытащить, потом Механикус двери закрыл.

Гончар надеялся, что Медвежатника похоронят по-человечески, а они, ты сам видел, как собаку, его бросили. Механикус, сволочь, никакого уважения не проявляет.

«И ушел Механикус, судя по всему, через Кремль… Любопытно».

— Мельница тогда стояла?

— Да, — кивнул Невада. — Ее Механикус под Троицким мостом ставил, а когда Неглинку в трубу загнали, сюда перетащил. Ты же видел фундамент.

— Фундамент видел, но и только-то.

— Гончар предполагал, что после той схватки Механикус ее снова перенесет, потому и начал тебя будить. — Крус зло усмехнулся: — Ему охотничья собака потребовалась.

Обижаться Очкарик не стал: лучше быть охотничьей собакой, чем приблудной шавкой. Но поставить на место зарвавшегося искусника стоило.

— Я хотел спросить, — с ленивой издевкой осведомился Волков. — Ты чего себя за сиськи теребишь? Болят, что ли?

— Тебе какое дело?

— А такое, — объяснил Федор, — что будешь и впредь пасть разевать, не подумав, тебе еще пару ребер сломают. Это не угроза, сынок, это обещание.

— Ты, что ли, будешь ломать? — мрачно поинтересовался Невада.

— Я здесь для другого. — Очкарик постучал себя по лбу: — Я охотничья собака, а к тебе могу прислать пару бультерьеров. Надо?

— Нет, — хмуро ответил Крус.

— Вот и веди себя как положено. — Волков открыл дверцу машины. — Гончару скажешь, что я продолжаю расследование. Будут результаты — позвоню.

Подвозить Неваду Федор не собирался.

* * *

Ощущение неловкости давило на них гидравлическим прессом, заставляло резать фразы, сдерживать эмоции, отводить взгляды. Они и понимали и не понимали, откуда взялось это ощущение. С одной стороны, не произошло ничего необычного! С другой, в ситуации чувствовалось нечто новое, нечто такое, чего не было раньше.

Что?

Как трудно порой бывает ответить на простой вопрос.

Оба чувствовали свою вину, и оба считали себя незаслуженно обиженными.

«Я не имею права давить на нее. Тереза свободна в чувствах и вольна поступать так, как ей вздумается!»

«Что мне стоило вернуться под утро домой?»

Уехать от Левы? Испанка наслаждалась каждым мгновением их встреч, купалась в чувствах, задыхалась в сладкой истоме его нежности. Уехать? Нет.

«Ты меня обидела…»