Читать книгу "Истории дальнего леса - Павел Шмелев"

ИСТОРИЯ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Встреча в пути

Серафим уже забыл, сколько времени он бежал. Горные склоны, укрытые толстыми и пушистыми белоснежными одеялами спящих покровителей стремительных снегопадов и завораживающих зимних феерий, и предгорья, зеленеющие нежданными лугами, сменялись плоскими равнинами и блюдцами зеркальных озер. Дождь дарил листьям и травам прохладу и утолял жажду. А потом и он, посланец плаксивой несуразности калейдоскопа времен, сменялся высушивающим дыханием горячего дневного светила. Сменяли друг друга природные сезоны, и только дорога по-прежнему стремительно мчалась бесконечной лентой навстречу одинокому страннику.

Серафиму казалось, что он бежит без остановки всю жизнь. От невзрачных охотников, от обжигающего дыхания холодной зимы и изнывающей противности летней жары, от непонятных тревог и вполне очевидных опасностей кочевой жизни. Он бежал за кем-то, или от кого-то. Уже давно у него не было ничего, кроме этой нескончаемой извилистой дороги. И так проходили мгновения жизни. День за днем. Месяц за месяцем. Год за годом.

Вот и в этот раз — уже смолкли выстрелы, и охотники давно решили отдохнуть и делились многословными и правдивыми историями об удивительных случаях из своей сколь бурной, столь и неправедной жизни. А Серафим все бежал и бежал.

И когда он уже почти совсем миновал лес и выскочил на поляну с вкусными ягодами, рядом с ним шлепнулась пуля, выпущенная каким-то особо нелепым охотником-неумехой. Она растеряла всю свою первоначальную стремительность и, упав на землю, зашуршала листьями и, наконец, затаилась где-то под ногами.

Серафим от неожиданности остановился и огляделся вокруг. Он вдруг обнаружил, что бежал так долго, что уже не узнавал окрестности вокруг себя. Все было каким-то странным и незнакомым: лес совсем поредел, вдали виднелись седые шапки гор.

— Ты кто? — оторопело произнес Серафим. — Чего это ты придумала зарыться в листья у моих ног? Вот ведь какая несуразность. Выходи немедленно.

— Ой, — отозвался голос из-под листьев, — даже и не знаю теперь. Потерялась я совсем: скорости нет, цели нет, да и сил тоже. А я, вообще-то говоря, и жизнь и смерть одновременно. Со мной не дружат, на меня надеются или меня боятся. А еще меня тянет на юг.

— А, так ты компас, наверное. Его все время тянет на юг.

— Да нет же, компас — это такое нервное существо с вечно дрожащей стрелкой, которое все время тянет на север. А меня — наоборот, на юг. Все просто: меня выплавили там, вот и тянет на родину.

— А меня никуда не тянет, — грустно сказал Серафим. — Вот только остановиться никак не могу. Просто бреду по свету к теплу. Так уж получилось.

— Так я тебе сама покажу, где эта сторона вечного лета расположена. Найду я южные края получше любого новомодного или гордящегося своим древним происхождением компаса.

— Вот оно как. А ты не кусаешься?

— Нет, я кусаюсь только когда лечу. А это время бесшабашной и веселой центростремительности уже давно прошло. Так что сейчас я совсем не опасная. Хочешь, я буду твоим талисманом, знаком судьбы?

— А что это такое — талисман?

— А это такая мелкая и особо полезная штучка, которая что-то напоминает или просто нравится. Считается, что она помогает в сложные моменты.

— Ну давай. Мы так странно встретились, но если ты не принесла смерть, может, ты принесешь мне новую жизнь.

— А ты, однако, философ, — произнесло существо из-под листьев. — Вот только новую жизнь я тебе не обещаю. Но в южные края я тебя определенно выведу.

— Будешь тут философом. А южные края — это хорошо, пойдем туда вместе.

Серафим тяжело вздохнул и бережно раздвинул опавшие сухие листья. Он без особого труда нашел металлическую пулю, спокойно лежавшую на земле прямо около него. А потом волк Серафим, оглядевшись вокруг, достал мешочек со всяким мелким скарбом и положил так нежданно найденную им блестящую на солнце несуразность, уставшую от своего стремительного полета.

Меж тем ветер умчался куда-то очень далеко. Наступало время обманчивого тепла, когда кажется, что все еще можно вернуть. Вот только пройдет несколько плаксивых ветреных дождей, холода отступят, и снова настанет лето. Но последние теплые дни осени могут подарить память летнего тепла и надежду на то, что за вслед за всякой, даже самой долгой зимой обязательно придет весна.

Серафим пошел дальше по тропинке, прочь от леса к подножию неизвестных ему гор, и пуля показывала ему дорогу на юг. Так и дошел он до берега моря.

На берегу он увидел в длинной лодке полусонного крота, который согласился его перевезти на другой, южный берег.

— И куда же ты все бредешь по свету, — медленно проговорил крот, налегая на весла. — От себя не убежишь. Я вот живу себе спокойно — всегда могу остаться или на том берегу, или на этом. Но мне нравится и там и здесь. Поэтому и плаваю все время между ними — берегом Сказок и берегом Надежды.

— А ты не боишься так и уснуть однажды в своей лодке, оставшись без надежды и без сказки, посередине неласкового моря?

— Так однажды и будет. Это совсем не страшно. Но я наедине со своими мыслями, где бы я ни был. Мои мысли не изменятся совсем, даже если я окажусь на крайнем юге или крайнем севере. Мой дом — эта лодка.

— Мне проще: тянет на юг, и всё.

— Знаешь, — сказал задумчиво крот, — туман постепенно уходит. Я этого и ждал. Значит, на самом деле тебя можно перевезти на Сказочный берег. В Архипелаге Сказок так принято — только немногим открывается дорога сквозь туман к сказочным берегам. Повезло тебе и твоей странной спутнице, спящей в твоем мешочке.

Так Серафим и его новый талисман оказались на самом южном острове Архипелага Сказок. А там и до Дальнего Леса совсем недалеко.

Крот замолчал и просто налегал на весла. Меж тем отступающий туман обнажил зеленый берег, который приближался с каждой минутой. Вскоре лодка причалила к пугающему своей таинственностью берегу, который ученый крот называл Сказочным.

Как только ступил Серафим на лесную тропинку, он что-то хотел сказать оставшемуся в лодке кроту. Но внезапно вернулся густой туман, в котором исчезли и лодка, и странный крот-путешественник.

Серафим раскрыл свой мешочек и достал пулю, с которой он так неожиданно встретился.

— Ну вот видишь, — радостно проговорил Серафим, — мы с тобою добрались до южного берега сказки. У нас все получится…

— Знаешь, Серафим, — звонко отозвалась пуля, — мне почему-то хочется тебе поверить. В моей жизни было мало добра, может быть, оно придет с тобой и этим лесом. Теперь уже — навсегда.

А к Серафиму пришло чувство покоя. Показалось ему, что он бежал всю жизнь именно сюда, в Дальний Лес. Поэтому, пройдя еще немного по тропинке и увидев пенек от огромного дерева на освещенной приветливым солнцем поляне, решил Серафим посидеть на этом пеньке и подумать о переменах в своей жизни.