Читать книгу "За старшего - Шамиль Идиатуллин"

Неушев подошел к Ниязу, чуть не споткнувшись о наглое юркое животное, протянул руку, дождался крепкого пожатия и обнял племянника. Нияз был тощий и жилистый — кажется, даже тощей и уж, конечно, жилистей, чем был щенком. Что, в принципе, логично.

Неушев отстранился от Нияза и попросил, глядя ему в очень усталые, оказывается, глаза:

— Останься, сынок. С сестрами толком познакомишься.

— Да я уже полюбовался, — ответил Нияз, как-то по-доброму усмехнувшись. — Славные девчонки. Большие — ужас. Не могу, Сабир-абый, прости — спешу.

— Ну маленько-то побудь, — почти взмолился Неушев. — Неужели полдня что-то решат?

— Решат, — сказал Нияз. — Сын ждет.

— Сын, — повторил Неушев с завистью.

Не потому, что у Нияза был сын, а у Неушева сплошные бабы во веки веков и навек теперь уже. А потому, что Нияз так спешил к сыну, а Неушев давно ни к кому так не спешил.

Нияз несильно хлопнул Неушева по плечу и ушел. Кот ушел следом.

Неушев некоторое время прислушивался, но так и не услышал ни хлопанья двери, ни скрипа во дворе, ни отъезда машины. Когда сумрак перед глазами прекратил переливаться, а вернувшийся кот цапнул когтем брюки, Неушев вытер лицо, подманил кота колбасой на кухню и запер его там вместе с колбасой. Принял душ, разыскал и вытащил давно подаренный намазлык, с трудом нашел серебряную киблу, которую в свое время заказал и постоянно этим хвастался и которая ни разу не пригодилась. Сегодня вот был первый раз.

Он не молился с детства, поэтому то и дело запинался на словах и поклонах. Не беда. «Всевышний — он не слышит, а знает. Ты, главное, верь и старайся быть правильным — и он узнает», — так говорила жутко суровая отцова бабка, которая не умела врать.

Прочитав все не забытые с детства строчки, Неушев обмахнул лицо руками, но движения не закончил — уткнулся в ладони и снова заплакал.

Легче не стало. Но он знал, что станет. Пусть не сейчас. Но когда-то обязательно станет легче.

Он тщательно спрятал намазлык, снова сходил в душ и сел ждать своих девчонок.

ГЛАВА 2

Байтаково.

Расти Харрис

Невозможно контролировать все на свете.

Поэтому надо контролировать отдельные части света, в которых собираются подлежащие контролю объекты.

Этому будущего Расти Харриса научил Панченко Вадим Алексеевич. Он много чему научил будущего Расти Харриса. Он ему жизнь подарил, когда помог уйти из пакистанской тюрьмы в английскую и подсказал, как выхлопотать паспорт на имя Ростома Хариса, полукровки с британским гражданством. Дальше Расти выживал сам, но Панченко Вадима Алексеевича не забывал. Не забывал, ни кому по жизни должен, ни в какой валюте долг следует отдавать.

Кроме Панченко Расти Харрис не должен был никому. В том числе Соболеву Леониду Александровичу, которого Панченко Вадим Алексеевич явно недоучил. Поэтому Соболев Леонид Александрович думал, что бдительно и незаметно отслеживает все вокруг, а сам сидел в контрольной точке, сигналящей любому профессионалу: вот здесь, здесь тот, кто пытается за кем-то следить, смотрите, товарищи.

А чего там смотреть.

Расти закрыл и выбросил окошко Соболева. Вытащил на поверхность его начальника, который сегодня будет счастлив — тем, что получил чудесно полные данные о «Сумукане», и завтра будет счастлив — тем, что представит эти данные начальству, а послезавтра потребует от Соболева форсировать и развивать источник, а то и лепить на его основе сеть. Это мы уже проходили, это нам неинтересно, и это нас не пугает. Вы, главное, вокруг Motorola с UCC потолкайтесь, так, как любите, усердно и бестолково, чтобы вас заметили и задумались. Boro такой козырь не помешает. Бог вам в помощь, ребята. Терпите, надейтесь и ждите — я ничего не исключаю. Да у вас пока дела-то будут: Расти втолкнул соболевского начальника, которого так и представлял себе в виде силуэта, в тесную компанию фээсбэшников. Известные Расти фээсбэшники пока варились в болезненном соку, а местный начальник Ибрагимов этот сок перемешивал, бегая от палаты к палате между своим подчиненным Фахрутдиновым, прикомандированным оперативником Сухановым и сыскарем-контрой с особыми полномочиями Гнединым, которые сейчас отличались друг от друга разве что формами белоснежных коконов — зато были живы, а рано или поздно будут здоровы. И все здоровье направят на уязвление обидчиков и пособников. Вперед, ребята. Расти закрыл эту сборку и снес ее.

Следом отправился и Жарков, списанный всеми сторонами, и два хороших статиста, Юрий Захаров и Замирбек, фамилию которого Расти не узнал, а теперь забудет и имя. Стираем.

Переходим к лицам, действующим до сих пор.

Адам сидел, видимо, в том самом кабаке, из которого пятью днями раньше вышли под ручку Гульшат Неушева и Константин Яковлев. Адам, переживший два дня загула, вражеский плен, истязания и допросы, был беспощадно весел и отчаянно пьян. Заслужил, хотя честно пытался все испортить. Теперь русские будут считать Boro Security, представитель которой самым дурным образом засветился где только можно, заведомо несерьезным игроком — что и требовалось. И свой кусок славы Адам заработал: вывезенные из России впечатления и выводы непременно потрясут ненаглядного мастера и поразят сердце красотки из инженерного корпуса. Пока же самому герою угрожали потрясения и сердечные травмы. Компанию Адаму за столиком радостно и громко составляла та самая шмара, которую спугнул Константин Яковлев. А из дальнего темного угла на счастливую пару злобно смотрели два парня — один с марлевой нашлепкой на весь нос, другой с похожей марлевой нашлепкой на неровно выбритом фрагменте скальпа, стиль полупанк. Сплошные повязки были сняты только сегодня, в честь чего парни и устроили рейд по местам боевой славы — в их случае боевого Кости. Костю парни, понятно, не нашли, зато нашли его невольную пособницу. Это грозило некоторыми переживаниями ей и, возможно, Адаму. От калек-то в крайнем случае отмахается, подумал Расти. А нет — будет партнеру дополнительный урок на тему «Старших надо слушаться».

Расти закрыл и выбросил окошки «Адам в России», «случайные инциденты» и «угрозы Неушевым третьего порядка».

Отвлекаться на Константина Яковлева смысла не было. Он (вернее, неопознанный мужчина 25–27 лет, среднего роста, спортивного телосложения, причина смерти — несовместимые с жизнью травмы, полученные в результате падения с большой высоты, особые приметы — на правом боку след пулевого ранения полугодовой примерно давности) так и лежал в дальнем отсеке чулманского морга, дожидаясь тихого погребения по истечении установленного законом срока. Опознать его никто не соберется. Подельники были аккуратно рассованы по разным помещениям здания, скрытого во дворе чулманского Дворца правосудия. Шелехов, тоже с дыркой в боку, зато живой и опознанный, отходил после операции в зарешеченной палате хирургии. Филатов разглядывал потолок одиночной камеры. Забыхин, после особенного буйного приступа раздражения обколотый сибазоном, медленно вращал глазами и пытался скрипеть зубами. Расти выковырнул из «звездочки» Глухова и замкнул оставшихся окошком, которое снес.