Читать книгу "Загадай число - Джон Вердон"

Клайн повернулся к Холденфилд:

— Что скажешь, Бекка? Мы что-то нащупали? Или зря тратим время?

— Некоторые аспекты этой теории меня искренне восхищают, однако я бы хотела повременить с выводами, пока не услышу ответа на вопрос сержанта Хардвика.

Гурни улыбнулся — на этот раз искренне:

— Он редко задает вопросы, если у него уже нет ответа. Поделись с нами, Джек.

Хардвик несколько секунд тер лицо руками — это был еще один тик, который страшно раздражал Гурни, когда они работали над расследованием дела матере- и отцеубийцы Пиггерта.

— Если посмотреть на самую главную черту, присущую всем жертвам хотя бы в прошлом, — черту, о которой говорится в стихах с угрозой, — то можно предположить, что их имена были в списке алкоголиков. — Он помолчал. — Вопрос в том, что это мог быть за список.

— Список членов «Анонимных алкоголиков»? — предположил Блатт.

Хардвик покачал головой:

— Такого не существует. Они всерьез относятся к анонимности, по крайней мере официально.

— Может быть, список, составленный из каких-то официальных данных? — предположил Клайн. — Аресты, связанные с алкоголем, судебные разбирательства?..

— Такой список можно было бы составить, но как минимум две наших жертвы в нем не значились бы. Меллери никогда не арестовывали. Священника-педофила арестовывали, но арест касался совращения малолетнего — алкоголь там не фигурировал. Однако бостонский детектив рассказывал мне, что святой отец позже сумел снять с себя это обвинение, решив покаяться в меньшем грехе: он свалил свое поведение на пьянство и согласился пройти курс реабилитации.

— Это мог быть список пациентов реабилитационных центров?

— Возможно, — сказал Хардвик, растирая лицо с такой яростью, что было понятно, что это невозможно.

— Давайте рассмотрим этот вариант.

— Да легко, — отозвался Хардвик, и его хамский тон создал неловкое молчание, которое нарушил Гурни:

— Я пытался понять, есть ли какой-то общий территориальный признак у жертв, и рассматривал вариант с реабилитацией. К сожалению, это завело меня в тупик. Альберт Шмитт провел двадцать восемь дней в реабилитационном центре в Бронксе пять лет назад, а Меллери провел двадцать восемь дней в центре в Квинсе пятнадцать лет назад. Ни один из этих центров не проводит долгосрочной терапии, а значит, священник был в каком-то третьем центре. Так что даже если наш убийца работал в одном из этих центров и имел доступ к спискам пациентов, в этих списках значилось бы имя только одной из жертв.

Родригес развернулся на стуле и обратился к Гурни:

— Ваша теория полагается на существование гигантского списка — пять тысяч имен, может быть, десять тысяч, Вигг, кажется, даже говорила про пятнадцать, — цифра все время меняется! Такого списка просто не могло быть. И к чему мы пришли?

— Терпение, капитан, — мягко произнес Гурни. — Я бы не сказал, что такого списка не могло быть, просто мы еще не поняли, что это за список. Похоже, я больше верю в ваши возможности, чем вы сами.

Родригес покраснел:

— Верите в мои возможности? Это вы о чем?

— Правильно ли я понимаю, что в тот или иной момент все жертвы были на реабилитации? — спросила Вигг, не обращая внимания на выпад капитана.

— Я не знаю насчет Карча, — сказал Гурни, который был только рад вернуться к теме. — Но я бы не удивился.

Хардвик подхватил:

— Детектив из Созертона присылал нам его дело. Это был портрет настоящего придурка. Хулиганство, домогательства, шатался пьяный в публичных местах, буянил, сыпал угрозами, угрожал кому-то оружием, приставал к женщинам, водил машину в нетрезвом состоянии, несколько раз сидел в окружной тюрьме. Пьянство, особенно вождение в нетрезвом виде, почти гарантированно обеспечило ему срок в реабилитационном центре, хотя бы однажды. Могу попросить, чтобы в Созертоне уточнили.

Родригес отъехал на стуле от стола.

— Если жертвы не встречались в одном и том же центре и вообще не были в одном и том же центре даже в разное время, какая нам разница, проходили они реабилитацию или нет? Половина безработных лентяев и так называемых творческих личностей в мире в наши дни проходят реабилитацию. Это классическая обдираловка налогоплательщиков. О чем это нам говорит, если даже они все и проходили чертову реабилитацию? Что кому-то их за это хотелось убить? Вряд ли. Что они были алкоголиками? Мы это и так знали!

Гурни заметил, что ярость стала его обычной реакцией, она перебрасывалась с темы на тему, как пожар.

Вигг, которой адресовалась эта тирада, никак на нее не отреагировала.

— Детектив Гурни говорил, что все жертвы, по-видимому, связаны каким-то еще образом, помимо алкоголизма. Я полагаю, что реабилитационный центр мог бы быть связующим звеном или частью такого звена.

Родригес брезгливо рассмеялся:

— Мог быть то, мог быть се. Сегодня постоянно звучат слова «возможно», «предположим», но никаких реальных зацепок я не вижу.

Клайн выглядел расстроенным.

— Давай, Бекка, скажи нам, что ты думаешь. Мы на верном пути?

— Это сложный вопрос. Не знаю, с чего и начать.

— Я упрощу тебе задачу. Ты согласна с теорией Гурни? Да или нет?

— Да, согласна. То, как он описал терзания Меллери из-за записок, — я верю, что это может быть запланированной частью ритуала убийства.

— Но ты, мне кажется, все же в чем-то сомневаешься.

— Дело не в этом. Просто… это уникальный подход. Мучить жертву — достаточно частая составляющая поведения серийного убийцы, но я никогда не сталкивалась с тем, чтобы это происходило на расстоянии, так методично и хладнокровно. Обычно мучение жертвы подразумевает физическое воздействие, благодаря которому убийца чувствует свою власть. Однако в нашем случае мучитель воздействовал на сознание жертвы.

Родригес наклонился к ней:

— Вы хотите сказать, что это не совпадает с паттерном серийного убийцы? — Его тон напоминал адвоката, нападающего на враждебно настроенного свидетеля.

— Нет. Паттерн понятный. Я просто говорю, что у него свой уникальный способ этот паттерн реализовывать. Большинство серийных убийц отличаются высоким интеллектом. Некоторые — очень высоким. Наш убийца, возможно, и вовсе не знает себе подобных.

— Хотите сказать, что он умнее нас?

— Я этого не говорила, — невинно произнесла Холденфилд, — но вы, скорее всего, правы.

— В самом деле? Давайте-ка я это запишу для протокола, — сказал Родригес ледяным тоном. — Итак, ваша профессиональная позиция такова, что бюро криминальных расследований не способно постичь логику этого маньяка?

— Еще раз: я этого не говорила, — улыбнулась Холденфилд. — Но, скорее всего, вы снова правы.