Читать книгу "Доллары царя Гороха - Дарья Донцова"

Гортензия от злости чуть не швырнула на пол котелок. АЛюсенька довольно хихикнула и закурила новую папироску. Потом у них появилисьдети, почти одновременно у всех. Настя у Трошевых, Сергей у Якуниных и Алеша уКлара́. Многие компании распадаются, когда дети достигают школьного возраста,потому что отпрыски ссорятся между собой и бедным маменькам приходится безконца разнимать драчунов. Но Настя, Сережа и Леша никогда не выясняли отношенийна кулаках. Впрочем, Алексей большую часть детства, юности и отрочества провелвне дома. Без всякого стеснения Гортензия Петровна сказала мне:

– Мы с Михаилом Николаевичем отдали жизнь науке. Марфа иЛюся имели возможность заниматься детьми, а я помогала мужу, мы сделалинесколько, поймите, я абсолютно не преувеличиваю, больших открытий. Алексею пришлосьбы сидеть дома всегда одному, а в интернате четырехразовое питание, приятели.Мальчик, правда, в первый год пребывания там часто плакал и просился назад, ноотец объяснил ему нашу проблему, и Леша все понял.

Младший Клара́ рос очень разумным и серьезным. Послеполучения аттестата он вернулся домой, поступил в институт и теперь снимается вкино.

Несмотря на ежедневную упорную работу, Клара́ жилисовсем не богато. Оклады научных работников не столь велики, как думают о нихобыватели. Михаил и Гортензия по поводу своего материального положения особо непереживали, они никогда не завидовали Якуниным, которые имели существеннобольший доход, Леонардо был успешным художником и очень активно рисовалпортреты на заказ. Но Гортензию нисколько не смущало, что Марфа щеголяет вкаракулевой шубке, а у нее самой всего лишь обычное пальто – только бы грело.Но потом наступил момент, когда Гортензия оценила, как это хорошо – иметь многоденег. Михаил занялся очень интересной проблемой – старением растений.

– Ты понимаешь, – возбужденно объяснял он жене, –если мы найдем ключ к этому процессу, то сумеем потом перейти к продлениюмолодости человека. Представляешь себе перспективы?

Гортензия Петровна радостно кивала. В их научном союзе мужбыл мозгом, а жена руками, исполнительными, аккуратными, просто замечательными.Но она начисто была лишена творческой фантазии и дара предвидения, без которыхнет настоящего ученого.

Михаил Николаевич с воодушевлением взялся за новую тему, ночерез некоторое время его пыл был охлажден заместителем директора по науке.Дело происходило в конце 70-х годов, все сотрудники НИИ, где в то времятрудились Клара́, работали по утвержденным ученым советом планам. МихаилНиколаевич был вызван к высокому начальству на ковер. В свою лабораторию онвернулся чернее донбасского угля.

– Что случилось? – бросилась к нему Гортензия.

– Тема закрыта как бесперспективная, – ответилмуж, – мне предложили заняться другой.

– Нам никто не мешает параллельно, по-тихому, разрабатыватьпрежнюю тему, – решила утешить супруга Гортензия.

Михаил Николаевич мрачно вздохнул:

– У нас с тобой нет таких средств!

Жена притихла. А ведь верно, лабораторных животных придетсяпокупать за свой счет, еще реактивы и много других опытных материалов.

– Вот нищета проклятая, – стукнул кулаком по столуКлара́, – кабы не бедность, дал бы Ваське взятку, и снова мою темупризнали бы перспективной.

Васькой звали замдиректора по науке, и все вокруг знали, чтоон очень любит брать «борзыми щенками».

Примерно года полтора Михаил Николаевич ходил просто убитый,потом неожиданно повеселел. Затем в доме Клара́ появилась новая мебель.Гортензия отправилась в субботу к Алеше в интернат, а когда вернулась, грузчикикак раз втаскивали диваны и кресла, старинные, но в отличном состоянии, с бархатнойобивкой.

– Это откуда? – изумилась Гортензия.

Михаил обрадованно воскликнул:

– Мне всегда хотелось такую! Тебе нравится?

– Очень, – кивнула жена, – но где ты ее взял?

– Помнишь Олега Яковенко, моего аспиранта?

– Конечно, очень милый молодой человек, но слегкатуповатый, – вздохнула Гортензия, – по большому счету ему неследовало идти в науку. Если бы не ты, Олегу никогда бы не защититьдиссертацию. Ты практически написал первую главу, да и остальные капитальноперешерстил. Только он так и не понял, кому обязан степенью.

Михаил улыбнулся:

– Зато его матушка великолепно разобралась, что к чему, изавещала мне мебель. Олег выполнил ее волю.

В душе Гортензии шевельнулось легкое подозрение, но мебельоказалась не новой… И червячок сомнения был зарыт. Потом, на Новый год, Михаилподарил Гортензии дорогие серьги.

– Миша, – ахнула она, разглядывая крупныебриллианты, – где ты их взял?

– Купил, – преспокойно ответил муж, – у однойвдовы, которая распродает старинные вещи. Знаешь, я долго колебался, что брать– шубу или драгоценности. Потом рассудил: шуба новая, пойдут пересуды,перешептывания, станут спрашивать, где деньги взяли. А серьги прошлого века,всегда можно сказать, что достались от бабушки в наследство.

– Так где ты все-таки деньги взял? – налетела Гортензияна супруга.

Михаил попытался уйти от ответа, но она вцепилась в него,словно бульдог в тряпку. В конце концов муж рассказал ей удивительную историю.Дескать, однажды, когда Гортензия отсутствовала, в кабинете перегорелалампочка. Михаил встал на стул, бархатная обивка лопнула, а оттуда посыпалисьнесметные сокровища: камни, золотые монеты… Очевидно, кто-то из прежнихвладельцев мебели спрятал там клад…

Гортензия спокойно выслушала мужа и заявила:

– Ты не умеешь врать. Я тоже читала роман Ильфа и Петрова«Двенадцать стульев». Немедленно говори правду!

Михаил недолго посопротивлялся, а потом рассказал такуюисторию, что Гортензия чуть не лишилась от страха чувств. Сейчас она видела,что Михаил говорит правду, но по мере его повествования Гортензия все большепугалась, и было отчего.