Читать книгу "Отель последней надежды - Татьяна Устинова"

— А что было в бутылках?

— Жидкость, которая при соединении с воздухом превращается всильный отравляющий газ. Что-нибудь еще?

Все молчали, и Уолш снова повернулся к Коле Санькову.

— Вы взялись не за свое дело, — сказал он. — Вашаспециальность — банальные заказные убийства, а вы решили, что способны намеждународный терроризм!

— Откуда вам известно, на что мы способны?!

— Президент Соединенных Штатов не приезжает в Россию. Этоблеф, от первого до последнего слова. Игра спецслужб. А вы поверили и попались.Это непростительно для террористов, даже начинающих.

И Колю увели, и, уходя, он еще оглядывался на Уолша и щерился,как волк.

* * *

«Осенний поцелуй, сок рубиновой вишни, как жаль, что ничегоу нас летом не вышло…» — распевал приемник, а Максим Вавилов мелким почеркомописывал место происшествия. Это нужно было сделать, собственно, как раз наместе, но он не сделал, поленился, вот и приходится теперь выдумывать,художественную беллетристику сочинять.

Теперь он писатель. Как, дай бог памяти, его фамилия-то?!Того, кто сочинял из жизни крокодилов?

Ах да, Галапагосский! Впрочем, он, Максим Вавилов, тоже всвоем роде писатель и тоже когда-то сочинял из жизни крокодилов. Насилу бросил.

Осенний поцелуй, значит.

«Тело потерпевшего было освещено электрической лампой исветом, падавшим из окна, таким образом, осмотр проводился при смешанномосвещении. Тело расположено между столом и окном, головой к окну, см,приложение номер один». Вот мы сейчас его приложим, это самое приложение!

Впрочем, ни убитый, ни убийца никакого интереса у МаксимаВавилова не вызывали. Убитый лежал на полу, убийца мирно спал рядом на диване,мертвецки пьяный. Его растолкали, свезли в КПЗ, вот и вся история про «русскийсыск»!

— Макс!

— М-м?

— Ма-акс?

— Чего?!

— Макс, ты спишь, что ли?

— Я работаю! — рявкнул он в сторону двери. — Не видно?!

В дверном проеме появился Вова Бобров, который привычнымжестом поправлял кобуру под мышкой, как будто штаны подтягивал.

— Чего ты сидишь-то?! — И Вова скорчил страшную рожу. —Поехали, поехали, у нас происшествие!

— Труп?

— А черт его знает! Соседи говорят, что труп, но, может, ещеи не труп!

— А где? На улице?

— На улице.

С утра шел дождь и было холодно, и Максим Вавилов, которыйникогда не ездил на работу на своей машине, чтобы ее видом не смущать коллег,подчиненных и — хуже всего! — начальство, сильно вымок, а потом еще в метрокакой-то дядька напустил со своего зонта целую лужу, и прямо ему в ботинок.Подвинуться было некуда, дядька все время виновато на него косился, и Максимубыло жалко и его, и себя, и весь народ, который трясло, качало, мотало изстороны в сторону. Люди досыпали на ходу, кто сидя, кто стоя, а остальные,сдавленные со всех сторон чужими мокрыми телами, пытались хоть как-нибудьпристроиться, чтобы было не так неудобно, и зонты оттягивали руки, и под ногамистояли лужи, и поезд — подземное слепое чудовище — выныривал из мрака,выплевывал одних и пожирал других, и снова проваливался во мрак, грохочущий исмрадный.

Ботинки за день так и не высохли, ноги были волглые,противные, и снова вылезать на улицу, трястись в Серегиной «Волге», а потомстоять возле трупа — а может, там еще и не труп! — ему не хотелось так, чтословами не выразить.

А может, и выразить, только нецензурными.

— Макс, пошли! Ерохин три раза спрашивал, выехали мы илинет!

— Да чего ты врешь! Ерохина нет сегодня!

Бобров засмеялся уже из коридора, и Максим Вавилов встал,натянул куртку, которая тоже была мокрой, и пошел к машине.

Завтра суббота, повторял он себе. Завтра я буду спать,сколько захочу. Я приеду домой, а там тепло и сухо, и можно налить ванну, исидеть в ней, пока не прогреются все кости, которые от холода стучат друг одруга, как у скелета в биологичкином кабинете. А потом можно лежать на диване,читать газету «БизнесЪ» и медленно засыпать, а назавтра можно проснуться в двачаса дня.

Или в три. Завтра же суббота!..

Можно проснуться в три, в тихих и мутных октябрьскихсумерках, покормить колбасой ежа, который еще не залег в спячку, надетьрезиновые сапоги, дождевик с капюшоном и побродить по участку, а потом выйтичерез дальнюю калитку в лес, пахнущий осенью, дождем и прелыми листьями, ивдруг найти под облетевшей березой толстый и важный поздний гриб и, вернувшисьв дом, жарить с ним, единственным, картошку! И есть ее прямо со сковородки, аона будет пахнуть летом, травой, листвой и солнышком.

А потом можно долго сидеть на веранде, смотреть в темнеющийсад, где мягко шуршит дождь, слушать, как топает его еж, потягивать виски и нио чем не думать.

Он вообще в последнее время старался ни о чем не думать.

Все изменилось с тех пор, как уехала Катя Самгина. Онауехала и ни разу ему не позвонила. А он — что же? Зачем он будет ей звонить,если сразу было понятно, что продолжения не будет.

Соседка Ольга еще как-то в сентябре сказала, что Олег, еемуж, дал Кате интервью, и его показали по Первому каналу, хорошее интервью,толковое. Максим выслушал ее, кивнул и пошел было к своей машине, но Ольга егоостановила, спросила, нет ли у него Катиного телефона. Олег хочет поблагодаритьи все такое.

Максим дал телефон и потом весь вечер ходил по дому, дажесидеть не мог.

Почему-то ему казалось невероятным, что Ольга может простотак взять и позвонить Кате, и услышать ее голос, и задать какие-то ничего незначащие вопросы, и, может быть, над чем-то вместе с ней посмеяться иличем-нибудь поделиться.

Для него Катя Самгина была пришелицей с другой планеты —звездолет улетел навсегда, и связи нет и больше никогда не будет.

Впрочем, он старался об этом не думать. Он вообще старалсяпоменьше думать.

Мужики ждали его на улице, и они уселись в холодную ипромозглую «Волгу», и всю дорогу Максим дремал, а Серега нудно хвасталсядачными успехами. Его жена в этом году вместо одного ведра баклажанов собралато ли два, то ли четыре, а перцу сколько накрутила, и еще помидоров!..

«Дворники» натужно елозили по стеклу, дождь шел, листьялетели, и встречные фары казались размытыми и неясными.

Потом они долго возились с трупом, ждали прокуратуру,«труповозку», по очереди ходили греться в ближайший подъезд, и рация хриплоразражалась непонятными звуками, и очень хотелось, чтобы все это поскореезакончилось, а закончилось только часам к одиннадцати, и нужно было еще заехатьв дежурку, чтобы передать по смене всю информацию.