Читать книгу "Стать японцем - Александр Николаевич Мещеряков"

по традиционным единоборствам (фехтование-кэндо и дзюдо), которые проводились в двух дворцовых манежах 4—5 мая этого года. Присутствие императора на этих соревнованиях, безусловно, придавало чисто японским видам единоборств высочайший статус.

Помимо присутствия императора, эти соревнования имели еще одну важнейшую особенность. До этого времени определение победителя в схватке было делом редким, спортсмены обычно выступали как бы в качестве артистов, демонстрирующих свое мастерство. Такая ситуация являлась отражением общекультурной установки на предотвращение конфликтов внутри любых коллективов. Это резко отличало японские «единоборства» от европейского спорта.

Но на соревнованиях 1929 г. в императорском дворце победитель определяться все-таки стал, что вызвало немало протестов со стороны традиционалистов, утверждавших, что состязательность является чертой западного, а не японского миропонимания. Так что присутствие императора, освящавшего это новшество, не выглядит излишним. Тем не менее и в дальнейшем японские единоборства в значительной степени сохраняют свою родовую особенность: установку на собственное самосовершенствование (прежде всего моральное), на победу над собой, а не над противником. В популярнейшем романе Ёсикава Эйдзи (1892—1962) «Миямото Мусаси» (печатался в газете с 1935 по 1939 г.) при описании решающего поединка чувства главного героя Мусаси характеризуются таким образом: «Огромный, как скала, враг исчез из взора Мусаси. И одновременно сам Мусаси перестал существовать. За мгновение до этого желание победить тоже куда-то исчезло». Мусаси, естественно, побеждает своего гораздо более сильного соперника, поскольку тот верил в «свое искусство и в силу меча», а сам Мусаси — «в меч духовный».

В японских единоборствах, а вслед за ними и в распространившихся в Японии европейских видах спорта установка на победу прежде всего над собой, а не над противником, всегда оставалась чрезвычайно значимой. Это серьезно сказывается на результатах японских спортсменов на международной арене и поныне (автору книги приходилось принимать участие в любительских футбольных матчах в Японии, где не велся счет забитых и пропущенных голов, а сам он заслуживал нелестных отзывов за поиск «наиболее быстрого пути к воротам»).

Основной формой соревновательной практики в это время стали не индивидуальные, а командные соревнования: школа на школу, район на район и т. д. Это помогало созданию прежде всего коллективной идентичности, воспитывало «коллективистский дух», который противопоставлялся западному индивидуализму, стремлению к индивидуальным достижениям и погоней за рекордами.

До 1930-х годов развитие единоборств происходило более-менее сбалансированно. Они играли определенную роль в деле самоидентификации японцев, но ни сам Кано Дзигоро, ни его ближайшее окружение не принадлежали к ксенофобам и шовинистам. Кано Дзигоро хотел гордиться своей страной, но кто осудит его за это? Однако после знакового выступления фехтовальщиков и борцов перед императором Сёва положение меняется, и воинские искусства все больше превращаются в символ милитаристской Японии. В это время издается огромное число книг и снимается множество фильмов, посвященных воинским искусствам. Помимо «Миямото Мусаси» особенно большую известность приобрел роман Томита Цунэо (1904—1967) «Сугата Сансиро» (1942). Экранизация последнего стала дебютной работой всемирно известного режиссера Акира Куросава (в русском прокате этот фильм известен как «Гений дзюдо»),

С 1931 г. занятия по кэндо и дзюдо были введены в школе в качестве обязательных предметов (до этого времени были факультативными). В директиве Министерства образования утверждалось: «Кэндо и дзюдо являются исконно японскими воинскими искусствами и представляют собой необходимые дисциплины для взращивания крепкого и здорового народного духа, закалки сердца и тела». В 1936 г. в качестве факультативных разрешалось вводить уроки по стрельбе из лука и фехтованию на алебардах. В военное время прямо утверждалось, что занятия воинскими искусствами должны способствовать воспитанию наступательно-победного духа, «самоотвержению и жертвенности»106. Таким образом, мы видим, что воинские искусства, одним из главных предназначений которых является, казалось бы, воспитание здорового тела, в условиях тоталитаризма пришли к отрицанию и уничтожению этого тела.

В пропаганде боевых искусств (будо) огромную роль играли полицейские и военные. Их кадровую основу, заложенную еще в правление Мэйдзи, составили бывшие самураи. Нынешние силовые структуры тоже культивировали самурайский дух, понимаемый прежде всего как беззаветная верность сюзерену, то есть императору. В полицейско-армейско-спортивной среде были особенно распространены ксенофобские и националистические настроения.

Воинские искусства поднимались на щит, но это вовсе не означает, что европейские телесные практики были отброшены. 11 февраля 1929 г., в день «основания империи», начались радиоуроки по гигиенической гимнастике. «Купаясь в лучах танцующего солнца, // Согнем и вытянем руки! // Это радио вам говорит: // Ну-ка раз! Ну-ка два! Ну-ка три!» При поддержке Министерства внутренних дел и Ассоциации резервистов по всей стране создавались кружки, члены которых занимались зарядкой под руководством радиоинструкторов. Министр просвещения Хатояма Итиро с восторгом отмечал, что миллионы людей, которые в одно и то же время повинуются одной и той же команде, крепят единство японского народа107. Он же на состоявшемся в 1933 г. производственном совещании говорил о том, что движущей силой подъема Германии и развитие «народного движения в Чехословакии» больше чем наполовину обусловлены размахом физкультурного движения и призывал к вовлечению в физкультурное движение в Японии не только учащихся, но и широкие слои населения — с целью подъема «духа по строительству страны». Другие участники этого совещания заявляли об устаревшей ориентации на результат и развитие определенных телесных навыков, поскольку истинное предназначение физкультуры и спорта— это «воспитание духа», который особенно хорошо проявлять, устраивая в дни национальных праздников физкультурные фестивали возле синтоистских святилищ108. Таким образом, занятие европейской физкультурой, точно так же как и японские воинские искусства, обретало духовные сверхсмыслы. Государство и общество стремительно двигались по одной и той же скользкой беговой дорожке, ведущей к тоталитаризму. Обычно эту дорожку уважительно именовали «Путём». Любая спортивнофизкультурная секция предполагает наличие учителя. Поскольку фигура наставника обладает в японской культуре непререкаемым авторитетом, любая кружковая (секционная) деятельность автоматически воспроизводила чаемый образец вертикально-иерархического социального (или же армейского) устройства.

Несмотря на явный крен в сторону спортивно-морального воспитания, власти все-таки не забывали и о конкретных физкультурных достижениях. В 1939 г. Министерством благосостояния и здоровья были введены спортивные нормативы для молодых людей в возрасте от 15 до 25 лет (с 1943 г. — для девушек с 15 лет до 21 года). Для молодых людей это были следующие показатели:

1-я степень 2-я степень 3-я степень