Читать книгу "У подножия Копетдага - Ата Каушутов"

работу. Она не отвлекала агронома разговорами, стараясь сдержать свое обещание. Пока Хошгельды подравнивал лозы, Бахар быстро и ловко ставила подпорки.

К полудню, когда солнце рассыпало свой самый сильный жар, усталая, раскрасневшаяся девушка, присела на траву и вытерла косынкой лицо.

— Ты устала? — ласково спросил Хошгельды.

— Нет, просто кончились палочки.

— Палочек сколько угодно! — воскликнул Хошгельды и указал рукой в ту сторону, где лежали кучи заготовленных прутьев.

— Тогда мы еще поработаем, только нет ли где-нибудь поблизости арыка.

— Зачем тебе арык? — заботливо спросил Хошгельды. — Если ты разгоряченная полезешь в воду, то наверняка простудишься.

— Да я и не собираюсь купаться, я до смерти пить хочу.

— Так бы и сказала, пойдем вон туда, к моему мешку.

Хошгельды оказался на редкость запасливым человеком. Он извлек из своего мешка и термос с чаем, и банку кислого молока, и банку со сливками, и свежий чурек. За завтраком он спросил Бахар, будет ли она еще работать сегодня.

— Если ты будешь, то и я буду, не хочу отставать от тебя…

— Нет, работать, пожалуй, хватит, пусть и садоводы потрудятся. Важно было им только показать. А вот если хочешь, обойдем другие виноградники.

— Будет так, как захочешь ты, — просто сказала Бахар.

— А я хочу знать твое желание.

— Если бы ты считался с моими желаниями, то все было бы иначе… Но ты делай, как хочешь, я готова идти за тобой.

— Ты жалеешь, что вместе со мной работала сегодня? — недоумевая спросил Хошгельды.

— Я не о работе говорю, — грустно произнесла Бахар.

— Поверь мне, Бахар, что в моей душе никогда не было намерения обидеть тебя.

— Ну, ладно, не будем об этом. Обойдем лучше молодые посадки.

Они обошли новые виноградники и лишь к вечеру вернулись домой. По дороге Хошгельды рассказал Бахар о семейной жизни Вюши. Девушка весело смеялась, когда узнала, что Вюши назвал себя и Таджигюль влюбленными колхозной эпохи.

Когда они расстались, Хошгельды подумал про себя:

"Сегодня Бахар так устала, что завтра она уже не пойдет со мной…".

Но на другое утро Бахар пришла еще раньше.

В Туркменистане картофель сажают два раза в сезон. Первый раз ранней весной, а второй раз летом, в жаркую пору. Сегодня предстояло отобрать лучшие клубни для посадки, причем самые крупные из них разрезать на части, не повредив глазка.

Хошгельды и Бахар вышли из поселка и, обойдя сады, направились к стоявшему в поле, крытому соломой, сараю, в котором хранился картофельный семенной фонд.

Здесь уже собрались колхозники — три женщины и четверо мужчин. Бахар присоединилась к ним. Хошгельды показал, как отбирать и разрезать клубни. Бахар укладывала их в ящики, потом помогала выносить в поле.

На следующий день Хошгельды повел Бахар на хлопковые плантации. Уже не боясь показаться скучным, он рассказал девушке о том, как перестраивают они в колхозе систему поливов и какие прекрасные результаты дали в прошлом году опытные участки, на которых работали бригады Курбанли и Овеза. А теперь, когда по-новому орошаемых участков стало больше, урожай, конечно, значительно увеличится.

Бахар стала ежедневно сопровождать Хошгельды в его обходах. Чтобы не стеснять своего друга и не выглядеть гуляющей по полям бездельницей, она всегда присоединялась к колхозникам, понаблюдав раньше, как они работают. Хошгельды с радостью отмечал, что Бахар не боится никакого труда.

"Человек, выросший в колхозе, должен чувствовать себя хозяином и в поле, и на огороде, и в саду", — думал Хошгельды, и он вскоре убедился, что Бахар именно так и чувствует себя.

Однажды, проходя по садам, они встретили Таджигюль.

— Как дела, Таджигюль? — осведомился Хошгельды.

— Спасибо, все хорошо… Только вот мой Вюши последнее время исчезает куда-то, — смущенно добавила она. — С вечера уходит, говорит, что к тебе, а возвращается на рассвете и заваливается спать.

— Ты не волнуйся, милая, — сказал Хошгельды. — У нас с ним действительно спешное дело, и заниматься им приходится по ночам. Так что Вюши тебя не обманывает.

— Я ему во всем верю, только меня смущала такая таинственность. Поэтому я тебя и спросила.

— Бывают и от жен секреты, — улыбнулся Хошгельды и подумал про себя: "Молодец Вюши, даже жене не проговорился. А если бы рассказал, что подстерегает в виноградниках вора, сразу бы успокоил ее, но нарушил бы обещание".

— Я уверена, что у вас чисто деловые секреты, — сказала Таджигюль и, попрощавшись, ушла.

— Как приятно смотреть на таких людей, как Таджигюль, — вздохнул Хошгельды. — Как она любит Вюши, как она о нем заботится!

— А как же может быть иначе? — удивилась Бахар. — Жена так и должна относиться к мужу:

— Не в том дело, должна или не должна. Она любит его, потому так и относится.

— И не только потому, что она его любит, а потому еще, что и он ее любит, — сказала Бахар, став сразу очень серьезной. — Я уверена, что он никогда не писал ей таких резких писем, как ты мне, — тихо добавила она.

— А ты какие письма писала? — с досадой проговорил Хошгельды.

— Я очень боялась, что тебя связывают намерения моих родителей, и хотела доказать свою независимость, — призналась Бахар.

— Ты не знаешь, как мучила меня своими письмами, — впервые прямо заговорил о своих чувствах Хошгельды. — Но я не хотел, чтобы ты знала об этом, не хотел, чтобы ты жалела меня, и потому изо всех сил старался писать как можно сдержаннее.

— Мне бы не следовало и руки подавать тебе после этих писем, но я ничего не могла с собой поделать. Трудно угомонить сердце. — От этого признания Бахар залилась краской и на глазах у нее выступили слезы.

— Я всегда любил только тебя одну, — горячо говорил Хошгельды, взяв девушку за руку. — Я никого больше не замечал, но мне казалось, что ты меня не любишь…

Они долго стояли обнявшись под яблоневым деревом, забыв о том, что их могут увидеть…

— Хошгельды! — послышался протяжный крик с другой стороны сада.

— Ау! — откликнулся Хошгельды, отступив на шаг от своей возлюбленной.

Вскоре к нему приблизился Вюши и сразу же начал жаловаться на свои неудачи.

— Просто не знаю, что делать, — сетовал он вполголоса. — Неотступно слежу за Аллалы. Он спит всю ночь возле своей кибитки, и не только что не встает, но даже не шелохнется. Может, и правда не он виноград ворует?

— Ты меня, Вюши, огорчаешь своей неуверенностью. Как волки не перестанут нападать на баранов, так и Аллалы не перестанет воровать, — заметил Хошгельды. — Советую тебе пораньше начинать слежку.

— Попробую, — вздохнул Вюши.

В это время к ним подошла Бахар, держа в руках три больших красных яблока. Протягивая одно