Читать книгу "Нелегалы. Молодый, Коэны, Блейк и другие - Владимир Матвеевич Чиков"

Кубе ракеты, чтобы предотвратить нападение на остров.

В середине октября 1962 года американские разведывательные самолеты У-2 засекли на кубинском острове строящиеся стартовые площадки для ракет средней дальности. Реакция Белого дома была мгновенной: на заседаниях сформированной при президенте «кризисной группы» генералитет Пентагона при поддержке бывшего госсекретаря Д. Ачесона, директора ЦРУ Д. Маккоуна и отчасти помощника президента по национальной безопасности М. Банди выступили за немедленную бомбардировку советских ракетных установок. Еще решительнее были настроены «ястребы» войны: некоторые из генералов предлагали даже возможность использования атомной бомбы.

Но Кеннеди после некоторых колебаний отверг все это и заявил о том, что предпочтение должно быть отдано переговорам и компромиссам, не забывая при этом и о силовом нажиме. В конце концов было принято предложение о введении морской блокады Кубы: на близлежащие к ней базы было стянуто в течение суток большое количество американских войск. В боевую готовность были приведены 82‐я и 101‐я воздушно-десантные дивизии, 18‐й парашютный корпус, вокруг острова было сосредоточено свыше 180 военных кораблей. Половина стратегической авиации находилась в состоянии готовности № 1. С грузом атомных бомб на борту круглые сутки висели в воздухе бомбардировщики Б-52. Если самолет садился для дозаправки топливом или смены экипажа, то другой тут же взлетал и занимал его позицию.

Война была настолько близка, что Белый дом, Пентагон и ЦРУ обсуждали уже список лиц, которых следовало допустить в правительственное бомбоубежище, а также какого уровня руководителей оповещать об эвакуации из Вашингтона в отдаленные районы США.

21 октября Фомин (Феклисов) направил в Центр телеграмму о чрезвычайном заседании под председательством Кеннеди кабинета вместе с руководством Пентагона. На другой день в своем обращении к народу Кеннеди объявил об угрозе безопасности США, сложившейся в результате поставок советских ракет на Кубу. В тот же день Хрущев направил американскому президенту послание, в котором морская блокада Кубы расценивалась как «беспрецедентные агрессивные действия», отвергалось и право США устанавливать контроль над советским судоходством в международных водах. Во избежание «катастрофических последствий для мира во всем мире» предлагалось отменить меры, объявленные Кеннеди.

Очевидно, после ознакомления с этим посланием Фомина неожиданно пригласил на завтрак внешнеполитический обозреватель телекомпании Эй-би-си Джон Скали. Он был вхож в семейство Кеннеди, хорошие отношения у него сложились и с госсекретарем США Дином Раском, которого он часто сопровождал в поездках.

Встретились они в расположенном в центре Вашингтона ресторане «Оксидентал». Будучи давно уже знакомым с советником посольства СССР Фоминым, Скали сразу начал обвинять Хрущева в агрессивной политике и авантюризме, вспомнил встречи в Вене, где советский лидер вместо переговоров пытался навязать Кеннеди свою позицию по Западному Берлину, а теперь, мол, грозит Америке ракетным ударом с Кубы.

— Он что… считает Кеннеди молодым и неопытным политиком? — возмущался Скали. — Ну-ну… Ваш премьер глубоко заблуждается, и скоро вы в этом убедитесь! Пентагон уже заверил президента, что в случае его согласия военное ведомство в сорок восемь часов покончит с советскими ракетами и режимом Фиделя Кастро.

Тут уже не выдержал невозмутимый Фомин:

— Зря вы так набрасываетесь на советского лидера и в его лице на весь Советский Союз. Насколько мне известно, наше руководство считает Кеннеди способным и дальновидным государственным деятелем. Думаю, что он разумный человек и остановит воинственных генералов и адмиралов, собирающихся втянуть его в величайшую авантюру. Это во-первых. А во-вторых, кубинский народ готов защищать свою свободу не на жизнь, а на смерть. Прольется много крови, и США понесут чувствительные потери. В-третьих, ваш президент должен отдавать себе ясный отчет, что вторжение на Кубу равносильно предоставлению Хрущеву свободы действий. Советский Союз может нанести удар по уязвимому месту в другом районе мира, имеющему важное военно-политическое значение для Вашингтона.

Скали, видимо, не ожидал такого ответа. Молча посмотрев Фомину в глаза, он спросил:

— Думаешь, что это будет Западный Берлин?

— Вполне возможно.

Как продолжался дальше этот диалог и что было потом, об этом рассказывает сам Фомин (Феклисов) в книге «За океаном и на острове»:

«— Но США и союзные войска будут упорно защищать Западный Берлин, — парировал мой собеседник.

— Знаешь, Джон, когда в бой идет тысячная лавина советских танков, а с воздуха на бреющем полете атакуют самолеты-штурмовики, то они все сметут на своем пути. Кроме того, войска ГДР поддержат наступательные действия советских дивизий. Я думаю, что им вряд ли потребуется более двадцати четырех часов, чтобы сломить сопротивление американских, английских, французских гарнизонов и захватить Западный Берлин.

На этом наша полемика закончилась. Молча мы допили остывший кофе, обдумывая сложившуюся ситуацию. Затем Скали как бы про себя произнес:

— Выходит, война с ее непредсказуемыми последствиями не так уж и далека. А из-за чего она может начаться?

— Да просто из-за взаимного страха, — ответил я. — Куба опасается вторжения американцев. А США — ракетного обстрела с Кубы.

Никаких попыток сформулировать предложение о выходе из возникшего кризиса мы не делали, лишь проиграли первые ступени эскалации возможной войны. Выразив надежду, что наши руководители не допустят возникновения бойни, мы расстались. Я пошел докладывать содержание беседы послу, а Скали отправился в Белый дом.

Здесь я должен сказать: никто меня не уполномочивал говорить Скали о возможном захвате Западного Берлина как ответной мере СССР на вторжение американцев на Кубу. Это походило на порыв моей души. Я действовал на собственный страх и риск, не думал о последствиях, ибо был убежден, проанализировав создавшуюся ситуацию, что дела развернутся именно таким образом. Теперь, задним числом, мне совершенно ясно: да, я рисковал, но не ошибся.

Чего я не ожидал, так это того, что мои слова будут быстро доведены до сведения хозяина Белого дома и что через два-три часа Кеннеди передаст через Скали компромиссное предложение об урегулировании карибского кризиса.

Часа в четыре дня я начал докладывать Добрынину о беседе со Скали. Вдруг вошел его помощник Олег Соколов и сообщил, что меня срочно к телефону просит Скали. Когда я взял трубку, он попросил немедленно встретиться с ним.

Через десять минут мы уже сидели в кафе отеля «Статлер», находившегося между посольством и Белым домом. Не теряя времени, Скали заявил, что, по поручению «высочайшей власти», он передает следующие условия решения карибского кризиса:

1) СССР демонтирует и вывозит с Кубы ракетные установки под контролем ООН;

2) США снимают блокаду;

3) США публично берут на себя обязательство не вторгаться на Кубу.

Скали добавил, что такое соглашение может быть оформлено в рамках ООН.

Я быстро записал и прочитал Скали все, что он мне сказал. Он подтвердил — правильно. Затем я попросил Джона уточнить, что означает термин «высочайшая власть»? Чеканя