Читать книгу "Больше, чем я просила - Екатерина Шерив"

нужно попасть на почту… – сосредоточенно думая, произнесла Тата. – Матвей, покажешь мне дорогу?

– Конечно. Мужу письмо написала? – спросил Матвей, и на его лице тут же появилось оживлённое выражение.

– Да, – ответила Тата. – И ещё родителям.

– Ясно. Только учти, домой ответы от них тебе никто не принесёт. Нужно будет указать в обратном адресе координаты почтового отделения, откуда ты будешь отправлять письма и периодически туда приходить и спрашивать есть ли для тебя почта.

– Я предполагала… – протянула Тата. – Как же тяжело без мобильного телефона.

– Нам легче в этом плане, – Матвей сложил руки за спину и посмотрел вперёд. – Я, например, ни от кого писем не жду. А ты, судя по всему, собираешься бегать на почту каждый день?

– Бегала бы, если это было реально. У меня ног не хватит, чтобы столько ходить.

– Вот поэтому я и говорю, что тебе нужно учиться ездить верхом.

– Не знаю, – Тата пожала плечами. – Когда этим заниматься? Моя главная задача здесь всё-таки детей учить, а не на лошади кататься.

– Время обязательно найдётся.

Тата посмотрела на его устремлённый вдаль профиль. Матвей морщил лицо от ярких солнечных лучей, а его кудри стали напоминать полупрозрачную желтоватую материю.

Он говорил так, будто знал, что ей нужно. Но она-то себя знала получше него.

– Нет, не хочу я ездить верхом… – Тата уловила в своём голосе нотки упрямства. – Не моё это. Скажи, а велосипеда у вас случайно нет?

– Есть, но он детский, для Семёна. Есть ещё два взрослых, но они сломаны, а ремонт дорогой. Да и не нужны они нам. Мы с лошадьми как-то получше управляемся.

– Может я смогу оплатить ремонт? Что нужно купить, чтобы отремонтировать один из этих велосипедов?

– Ничего не нужно, – Матвей вышел вперёд, встал напротив неё и стал идти задним шагом. – Если ты будешь колесить по нашей деревне на велосипеде, тебя засмеют. У нас все пользуются лошадьми.

– Да мне всё равно. Пусть смеются, – произнесла Тата, приподняв руки вверх. – Мне на велосипеде удобнее.

– Понимаешь, в нашей деревне есть определённые правила. И одно из них – все должны ездить верхом.

Свои последние слова он особо подчеркнул, подняв указательный палец наверх, и снова оказался по правую сторону от неё.

– Что за ерунда? – Тата развела руками.

– Это не ерунда. В вашем мире же есть глупые законы, но вы им подчиняетесь?

– Но это не одно и то же.

– Нет, просто «обложка» другая.

Матвей протяжно зевнул, а потом вплёл пальцы в копну своих кучерявых волос, задрав локоть кверху. Его свободная, но плотная рубашка «навыпуск» стала разлетаться от ветра. Тате казалось, что он параллельно думал о чём-то своём.

– А ты вообще когда-нибудь был в цивилизованном мире или здесь родился? – спросила она.

– Об этом я расскажу тебе на нашем завтрашнем уроке верховой езды.

– Матвей, мне это не нужно. К тому же мне некогда. Надо обживаться в доме и готовиться к урокам. Я ещё программу не составила.

– Я тебя задержку максимум на два часа.

– Сколько? Но это уйма времени! У вас здесь, считай, после захода солнца жизнь замирает.

– Ты скоро привыкнешь к новому ритму, и всё будешь успевать. Скажи… – резкая смена интонации заставила Тату начать слушать его с максимальным вниманием, – мне интересно, как ты провела первую ночь в своём новом доме?

– Не очень хорошо, – ответила Тата. – Жутковато как-то в новой обстановке, да и ещё совсем одной. А что?

– Да, Татьяна… Это долгая история, – он загадочно взглянул на неё.

– Что за история? И ради бога, не называй меня так. Когда ты зовёшь меня «Татьяна» у меня ощущение, что мне лет сто. Меня зовут Тата.

– Но…

– Я знаю у вас так принято. Но я с ума сойду, если меня все будут называть полным именем. Тебе ведь это несложно, правда?

– Абсолютно, – на улыбке ответил Матвей. – Но только когда мы вдвоём, а то в Олонках тебя не поймут. Хорошо… Тата?

– Да. А почему Олонки? Такое непонятное название… Твой отец сказал, что дом, в котором я живу, называется особняк Роз. Я не понимаю… и ты не ответил, что за история, связанная с тем, как я провела первую ночь в доме?

Он усмехнулся, посмотрев себе под ноги.

– Видишь, сколько у тебя ко мне вопросов! Но мы уже почти пришли, поэтому я не успею ответить на них.

– Но…

Он остановил её, подняв руку вверх.

– Завтра, Тата… Завтра. А вот мы и пришли! – произнёс Матвей и ушёл вперёд Таты, оставив её в полном недоумении.

***

Тата купила на рынке большой тёплый плед, шерстяные носки, запаслась свечами, спичками и керосином.

Из продуктов она взяла большую упаковку макарон и несколько банок консервов и тушёнки.

Потом Матвей отвёл Тату на почту, где она смогла отправить письма в Нижний Новгород. Она попросила, чтобы письма дошли как можно скорее и ей оформили срочную доставку.

Тата вышла из почты с улыбкой на лице. Отправляя эти письма, у неё возникло ощущение, что она «соприкоснулась» с Артёмом и родителями в энергетическом смысле. Она уже так скучала по ним. Что же будет дальше?

На обратном пути Тата пыталась уговорить Матвея ответить хотя бы на часть её вопросов, но он постоянно отшучивался. Она так ничего от него не добилась.

Матвей помог ей занести сумки в дом. Когда он собрался уходить, то напомнил ей возле входной двери:

– Я надеюсь, ты помнишь, что завтра наш с тобой первый урок?

Это прозвучало не как вопрос, и Тата поймала себя на том, что где-то внутри себя злилась на то, что её вынуждают поступать так, как она не хочет, чтобы узнать о вещах, которые, по её мнению, не нуждались в подобной «оплате».

Но что она могла сделать? Она попала в чужой мир, и надо было как-то приспосабливаться к новой жизни.

– Хорошо, Матвей, я согласна, – произнесла Тата, разглядывая пол. – Но ты ведь расскажешь мне все тайны вашей деревни?

– Расскажу, – ответил он, поймав её взгляд.

– А почему их нельзя рассказать без шантажа?

– Тата, – он засмеялся, – Это не шантаж, а способ справиться с твоим упрямством. Пойми, если ты не научишься ездить на лошади, то никогда не сможешь стать частью нашего мира. И не говори, что это бред, – он облокотился спиной и головой о торец открытой двери и произнёс, глядя в потолок. – Бредом было бы отказать тебе в этом.

Тате снова показалось, что он говорил одно, а его мысли были совсем о другом.

Она развела руками:

– Я ничего не