Читать книгу "Император из стали: Император и Сталин. Император из стали - Сергей Александрович Васильев"

Два подозрения отменяют презумпцию невиновности, три – делают суд пустой формальностью. Именно об этом с тоской думал великий князь Владимир Александрович, подъезжая к Аничкову дворцу, бывшей резиденции своего покойного брата Александра III и нынешней резиденции его супруги, вдовствующей императрицы Марии Федоровны, миниатюрной женщины, в кругу семьи – просто Минни.

Минни!… По своему положению в обществе и весу в политике это была совсем не Мини, а очень даже Макси! Железный характер и такую же хватку этой крошечный дамы оценили практически все, кто пытался каким-то образом продавить через нее нужное решение или использовать Марию Федоровну для своей интрижки.

После смерти мужа, Александра III, и вступления на престол сына, Николая II, для вдовствующей императрицы начался новый период жизни. Умная, властная женщина, обладавшая природной интуицией, она постоянно стремилась направить сына в его делах, уберечь от чуждого вредного влияния, окружить нужными людьми. И действительно, в первые годы царствования Николая II мать имела на него большое влияние. «Спросите матушку», «я спрошу у матушки», «надо спросить maman» – так отвечал Николай II на вопросы по поводу назначения очередного министра.

По меткому замечанию княгини Л.Л. Васильчиковой, Мария Федоровна «обладала как раз теми качествами, которые недоставали ее невестке. Светская, приветливая, любезная, чрезвычайно общительная, она знала всё и вся, ее постоянно видели, и она олицетворяла в совершенной степени ту обаятельность, то собирательное понятие “симпатичности”, которое так трудно поддается анализу и которому научить невозможно. Она была любима всеми, начиная с общества и кончая нижними чинами Кавалергардского полка, чьим шефом она являлась». Любовь эта была не показная. Будучи командующим всей гвардии, великий князь Владимир Александрович отчетливо понимал – стоит Минни пошевелить своим очаровательным миниатюрным пальчиком, и её кавалергарды порвут его, как тузик грелку. Поэтому, обычно шумный и говорливый, в её компании великий князь предпочитал больше молчать и слушать, особенно сейчас, когда цель вызова на ковёр была кристально ясна и печальна, как плакучая ива осенью.

Плохим знаком были первые же минуты аудиенции – великого князя встретила не сама хозяйка дворца, а князь Георгий Дмитриевич Шервашидзе, состоящий при Марии Федоровне в должности обер-гофмейстера и попутно оказывающий другие, публично неафишируемые, услуги. Вдовствующая императрица ждала своего родственника в голубой гостиной, которая лучше всего оттеняла её холодную ярость, пробивающуюся сквозь аристократические манеры и дворцовый этикет.

– Ну вот что, Вольдемар, – начала Мария Федоровна тоном, от которого замёрзли в клетке канарейки. – Я могла бы долго и нудно пересказывать факты, которые ты и без меня прекрасно знаешь. Я могла бы два часа говорить о том, о чем судачат во всех салонах столицы. Но меня интересует ответ только на один вопрос: кто из вашей гнусной компании носит прозвище Фальк?

Салон погрузился в тишину, как подводная лодка – в пучины мирового океана. Метель, понемногу занимающаяся за окном, вполне заменяла шум воды, заполняющей балластные цистерны, а треск дров в жарко натопленной «французской» печи – скрип корпуса, принимающего на себя давление глубины.

Великий князь Владимир Александрович молча медленно опустился на оба колена и дрожащим, неестественным от волнения голосом, в котором смешались страх и смертельная обида, произнес:

– Матушка Мария Федоровна… Минни… Клянусь памятью моего брата и твоего супруга, клянусь жизнью моих детей… никогда я… никто из нас… да я сам голыми руками придушу…

– Не клянись детьми, Вольдемар, – дрогнувшим голосом ответила вдовствующая императрица и присела на ближайшую банкетку, устало сложив руки на коленях. Только теперь великий князь понял, что она держится из последних сил. – Ты никогда не занимался их воспитанием и не знаешь, что это, когда он отнимает частицу тебя самого… Мой Никки, конечно, не Александр, и ты хорошо знаешь – не он должен быть императором. Но независимо от того, хороший или плохой правитель – он мой сын, и я не дам, слышишь, Вольдемар, не дам растерзать его на моих глазах, как растерзали твоего отца – Александра II…

Владимир Александрович медленно поднялся с колен, отряхнул с мундира невидимую пыль и ответствовал уже более спокойным и уверенным голосом:

– Думаю, Минни, что слухи о беспомощности и беззащитности его императорского величества сильно преувеличены. Во всяком случае, последний месяц он принимает решения, которые по своим масштабам и решимости больше подходят Петру Великому, чем всем нам известному Никки.

– Что я ещё не знаю про своего сына? – удивленно приподняла бровь вдовствующая императрица.

– Доступ к императору в настоящее время затруднен настолько, что личную аудиенцию не могут получить даже самые настырные, имеющие весьма веские причины для очной встречи. Общение с министрами – только письменное, посредством нового статс-секретаря – князя Ратиева. Ликанский дворец, где император изволит пребывать, поправляя здоровье, окружен тройным кольцом охраны, и подразделения, стоящие во внешнем кольце, не имеют никакой возможности проникнуть через внутреннее оцепление. Состав караулов постоянно меняется. Все близлежащие высоты охраняются постоянными постами Кавказского гренадерского корпуса, все дороги и даже тропинки патрулируют казаки. Не знаю, кто разрабатывал эту систему охраны, но этот человек знает свое дело – злоумышленникам осуществить задуманное будет теперь крайне сложно…

– Это мне известно…

– После третьего покушения император изволил объявить об упразднении свиты, а его активность в наборе новых приближенных заставляет предполагать, что он решил пойти по стопам своего пращура – Петра Великого, – при его персоне сейчас находится столько инженеров и учёных, сколько не было у престола за предыдущие полвека. Но самое главное – это его собственное «потешное» войско. Количество инвенций в нем так велико, что смело можно говорить о полках нового строя… Вот полюбопытствуй, – и великий князь широким жестом достал из-за обшлага и протянул Марии Федоровне скромную брошюру «Временный полевой устав Вооруженных сил. Маневренная война».

– Действительно любопытно, – погладив рукой шершавую обложку, удивленно покачала головой Мария Федоровна. – Никогда не замечала за Никки любви к работе с документами, тем более с такими скучными, как воинские уставы и артикулы… Впрочем… Генерал Трепов свёл с ума всех фрейлин сообщением о наборе женщин в жандармский корпус. Число прошений от мающихся скукой домохозяек уже, кажется, превысило число жителей столицы…

– Не только в жандармский корпус, – уточнил великий князь. – Никки отменил все ограничения для обучения дам на врачебных и педагогических факультетах. В Императорском Московском университете – фурор и аншлаг…

– Поразительный результат покушений, не находишь?

– Как человек военный, скажу – после того, как смерть свистнет над головой шрапнелью, в человеке просыпаются неведомые ранее способности и таланты, а мозг предлагает решения, о которых в мирное, спокойное время никогда не задумался бы.