Читать книгу "Копья и пулеметы - Александр Бушков"

Встань! Подобная жена

встретится нечасто.

Южной Африке салют,

нашей собственной салют

Африке – и баста!

Это, если кто не знает, Редьярд Киплинг, последовательный и неутомимый трубадур и бард британского империализма и колониализма. Одним своим стихотворением о «подвигах» британской солдатни в колониях с часто повторявшимся рефреном «Гр-рабь! Гр-рабь! Гр-рабь!» он однажды всерьез шокировал саму королеву Викторию: ну нужно же соблюдать некоторые приличия, считала королева, не стоит так уж откровенно. Но что тут сделаешь – Киплинг был всегда откровенен в своей поэзии…

Возможно, это парадокс, но Киплинг, даром что трубадур и бард глубоко ненавистных мне идей, был и остается одним из моих любимых поэтов. Чертовски талантлив был все же, залягай его кошка, и его стихи, пусть посвященные неправедным идеям, оказывают некоторое магическое воздействие и на противников этих идей…

Одно немаловажное уточнение: в отличие от многих своих соотечественников (особенно если вспомнить о тех, кто плел теории о «высшей нордической расе» и «божественном праве англичан покорять «низшие расы»») сэр Редьярд, безусловно, не был расистом. Расист никогда и ни за что не написал бы «Без благословения церкви» – пронзительно лиричный рассказ о молодом английском офицере, полюбившем юную индусскую красавицу, ставшую фактически его женой – конечно, гражданской, без благословения церкви (отсюда и название), так что в конце концов родился ребенок, обожаемый и матерью, и отцом. Существование в уютном уединенном домике гражданской жены и сына офицер утаивал от начальства – это в XVIII в. подобные связи были делом житейским, весьма распространенным (как писалось ранее), и их нисколечко не скрывали. А вот в веке XIX приходилось уже тщательно скрывать…

Финал печален – во время очередной эпидемии умирают сначала ребенок, потом мать, и молодой англичанин обрушивается в самую черную тоску. Нет, такого рассказа не мог бы написать расист…

В Южной Африке англичане появились еще в 1806 г., с налету захватив голландскую Капскую колонию с ее столицей Капштадтом, тут же переименованным новыми хозяевами в Кейптаун (каковое название город носит и поныне и вряд ли сменит в обозримом будущем, хотя предсказать ничего невозможно – переменили же индийцы по известным только им причинам старинный Бомбей в Мумбай?). Повод отыскался благовидный – Голландия была союзницей Наполеона, правда, принудительной, после оккупации ее французами, но кого волновали такие тонкости? А ля гер ком а ля гер… Англичане считали себя вправе захватывать колонии противника – и на сей раз им в известной логике отказать нельзя.

Поначалу эти места были не такой уж богатой, чисто сельскохозяйственной колонией – прежнего местного населения было мало, свободной земли много, и из Англии хлынул поток переселенцев, в основном тех, кому на родине не особенно везло, и они хотели попытать счастья за морями-океанами. Массовая эмиграция англичан в Капскую колонию началась в 1820 г. – тогда еще никто не подозревал, какие сокровища таятся в недрах этой земли…

Коренным населением Капской колонии были буры, особенно компактно обитавшие на пограничных землях, на северо-востоке. Кто такие буры? Довольно своеобразный народ (именно что осознававший себя к тому времени единым народом) – потомки голландских и немецких поселенцев с примесью французских гугенотов, после поражения в гражданской войне с католиками бежавших не только в Англию и Голландию, но и за моря – в Северную Америку и Южную Африку. У них даже язык был свой – африкаанс, этакая смесь немецкого и голландского с вкраплениями французских словечек и местных, появившихся уже здесь (в точности так, как у нас обстояло с русскими в Сибири, породившими множество диалектизмов, которые «русские русские» попросту не понимали, да и сейчас не понимают).

Поначалу буры крайне дружелюбно встретили английских колонистов и много им помогали. В 1834 г. плечом к плечу с англичанами воевали с племенами кафров, когда те внезапно напали на Капскую колонию, убивая всех и сжигая все на своем пути. Вот именно, мой читатель. Африканские племена не всегда были, говоря языком недоброй памяти советских пропагандистов, «жертвами колониальной экспансии» – порой они сами становились нападавшими без предупреждения и повода агрессорами, и нельзя сказать, чтобы так уж редко…

Однако со временем англичане стали нравиться бурам все меньше и меньше – присмотрелись… Буры решили уйти на север, на «ничейные» земли, где они будут сами себе хозяева, не имея над собой чьей-то власти. И начался так называемый Великий Трек – массовое переселение буров с чадами-домочадцами и всем нажитым добром на север, за пределы Капской колонии.

И Треку, и самим бурам не повезло – они оказались впоследствии очень уж густо вымазаны черной краской, стали жертвами очередной «черной легенды», каких в истории немало. Что интересно, и английские пропагандисты викторианских времен, и более поздние советские в описании буров пользовались очень схожими терминами – «жестокие колонизаторы», «гнусные рабовладельцы, тяжко угнетавшие своих черных рабов».

Кому-кому, но уж безусловно не англичанам кого-то клеймить как «жестоких колонизаторов» и «гнусных рабовладельцев»…

В действительности с бурами обстояло несколько иначе. Безусловно, они не были ангелами, но и не были такими монстрами, какими их изображала англо-советская пропаганда (тот редкий случай, когда идеологические противники слились в трогательном единении). Да, у буров были чернокожие рабы, но на их землях преспокойно обитали и свободные готтентоты. Буры их, будем следовать исторической правде, не считали равными себе, но и в рабство обращать не стремились.

Что до угнетения рабов… Сохранился любопытный документ под названием «Дневник Гарри Гопкинса», написанный одним из английских поселенцев в 1820-е гг. В одном месте автор описывает, как они однажды собрались тесной дружеской компанией, чтобы послушать рассказ своего знакомого о его поездке в места «компактного проживания» буров, торговавшего там и с бурами, и с чернокожими.

А рассказывал этот знакомый по имени Боб очень интересные вещи. Торговля происходила так: странствующий купец вроде Боба раскладывал свои товары на циновках или коврах. Сначала к этим «прилавкам», понятно, подходили белые фермеры-буры и их жены. А вот потом… Цитирую Гопкинса, его пересказ рассказа Боба.

«И только после этого к ковру с товарами допускаются рабы и слуги-готтентоты. Они тоже, между прочим, покупают чертову прорву вещей. Потому что, как выяснилось, эти чернокожие совсем не нищие – им от голландцев (так Боб называет буров. – А.В.) перепадает отличный скот, лошади и козы».

Как подметил один из английских авторов уже в XX в., знаменитый писатель и путешественник Генри В. Мортон, «это никак не согласуется с теми страшилками, которые распространяли в Англии более влиятельные наблюдатели, чем бедный Боб Трампит. Вы наверняка помните все эти истории «о жестокости буров по отношению к несчастным угнетенным жертвам».

Обратите внимание, какие слова Мортон закавычивает. В самом деле, определенно «угнетение» было далеко не таким жутким, каким его изображали – и уж безусловно не таким, какое сами англичане применяли в отношении тех же индусов. Свободные слуги-готтентоты явно получали за свой труд отнюдь не жалкие гроши, да и чернокожие рабы буров, надо полагать, не бедствовали, коли уж и те и другие имели возможность покупать «чертову прорву вещей». Да и «отличный скот, лошади и козы» им перепадали…