Читать книгу "Пятьсот миллионов бегумы. Найдёныш с погибшей «Цинтии» - Андре Лори"

Распечатав конверт, Эрик увидел, что в нём была визитная карточка Дюрьена, генерального консула в отставке, члена Французского географического общества. На ней было написано карандашом:

«Счастливого пути! Скорейшего возвращения!»

Как передать душевное состояние Эрика? Внимание и участие знаменитого учёного глубоко растрогали его. Когда юноша покидал эту гостеприимную землю, где он провёл не более трех дней, ему казалось, что он расстаётся с родиной. Эрик бережно спрятал визитную карточку г-на Дюрьена в бумажник, подумав, что прощальный привет благородного старца принесёт ему счастье.

Две минуты спустя «Аляска» отчалила и направилась к выходу из гавани. В шесть часов вечера она рассталась с лоцманом, который пожелал ей благополучного плавания.

Было 20 февраля. Стояла ясная погода. Солнце скрылось за линией горизонта столь же внезапно, как в летние дни. Надвигалась ночь, и вскоре совсем стемнело, так как луна должна была взойти только в десять вечера. Эрик, нёсший первую вахту, неслышными шагами прохаживался по шканцам [93]. Ему казалось, что вместе с Тюдором Броуном исчезли все злые силы, угрожавшие экспедиции.

«Лишь бы ему не взбрело в голову дожидаться нас на Мальте или в Суэце», — думал Эрик.

Ведь это было не только возможно, но и вполне вероятно, если Тюдору Броуну захотелось избежать длительного обхода, который «Аляска» должна была сделать, чтобы попасть в Египет. Пока судно будет огибать Францию и Испанию, он сможет, если ему заблагорассудится, провести неделю в Париже или в любом другом городе, лежащем на пути, чтобы потом встретить «Аляску» в одном из тех портов, куда она зайдёт за почтой, будь то Александрия или Суэц, Аден или Коломбо на Цейлоне, Сингапур или даже Иокогама.

Но пока все это было только предположением. В настоящее время Тюдор Броун отсутствовал, и этого было вполне достаточно, чтобы все почувствовали большое облегчение.

Поэтому обед, состоявшийся, как обычно, в половине седьмого, прошёл в самой сердечной и непринуждённой обстановке. За десертом был провозглашён тост за успех экспедиции, который каждый про себя, более или менее отчётливо, связывал с исчезновением Тюдора Броуна. Затем все поднялись на палубу, чтобы выкурить сигару.

Ночь была очень тёмная. Вдали, на севере, светились огни маяков на мысах Сен-Матье, Пьер-Нуар и Уэссан. На юге остались позади яркий фонарь Бек-дю-Ра и цепочка мигающих огней Тевеннека. Неподвижный свет на скале Бек-дю-Ра указывал, что судно находится на правильном пути. По левому борту «Аляски» через каждые четыре секунды вспыхивали и тотчас же гасли огни на острове Сен. Свежий северо-восточный ветер ускорял ход корабля, давая крен на левую сторону. Впрочем, судно испытывало незначительную бортовую качку, хотя море было неспокойно.

Как раз в ту минуту, когда пассажиры вышли на палубу, матрос на корме заканчивал подъем лага [94].

— Десять с четвертью узлов [95], — ответил он капитану, который подошёл к нему, чтобы узнать результаты измерения.

— Прекрасная скорость! Если бы удалось выдержать её на протяжении пятидесяти-шестидесяти дней! — сказал улыбаясь доктор.

— Вы правы, — согласился капитан, — тогда бы не пришлось израсходовать много угля до Берингова пролива.

С этими словами капитан отошёл от доктора и спустился к себе в каюту. Там он вынул из большого ящика наклеенную на холст карту, лежавшую под барометрами и морскими часами, и развернул её на письменном столе, освещённом ярким светом большой карсельной лампы [96]. Эта карта, составленная британским адмиралтейством, показывала самые мельчайшие особенности прибрежной морской полосы между 47o и 49o северной широты и 4o и 5o западной долготы от Гринвича, то есть тех самых мест, где сейчас находилась «Аляска». Карта была величиною почти с квадратный метр. Очертания побережья, острова, неподвижные и вращающиеся маяки, песчаные отмели, глубины, все, вплоть до путей следования, было подробнейшим образом обозначено на этой карте. С такой картой и компасом, казалось, даже ребёнок мог бы провести самый большой корабль через эти коварные места, где ещё недавно опытный офицер французского морского флота, лейтенант Маж, исследователь Нигера, потерпел крушение вместе со своими спутниками на корабле «Мажисьен» («Чародейка»), после того, как там уже затонул пароход «Сане» и многие другие суда.

Случаю было угодно, чтобы капитан Марсилас никогда не плавал в этих водах. И в самом деле, только необходимость зайти в Брест привела его сюда, иначе он шёл бы в открытом море. Потому капитан мог рассчитывать только на внимательное изучение карты и старался не отклониться с правильного пути. Но маршрут был самым простым. Оставив слева Пуа-дю-Ван, Бек-дю-Ра и остров Сен, почти всегда окутанный водяной пылью ревущих волн, на котором, по преданию, некогда обитали девять жриц-друид [97], «Аляска» должна была взять курс на запад, чтобы затем повернуть на юг, когда она попадёт в открытое море. Неподвижный огонь на острове точно указывал её местонахождение, и, судя по карте, менее чем в четверти мили к западу от этого маяка остров заканчивался цепью отвесных скал, вдающихся в открытое море, достигающее здесь стометровой глубины. Так как этот ориентир был особенно важен в такую тёмную ночь, капитан, тщательно изучив карту, решил приблизиться к нему на более близкое расстояние, чем он сделал бы это при дневном свете. Поднявшись на палубу, он окинул взглядом море и приказал Эрику повернуть на двадцать пять градусов к юго-западу.

Этот приказ немного озадачил молодого лейтенанта.

— Вы говорите на юго-запад? — вежливо переспросил он, полагая, что ослышался.

— Да, на юго-запад, — повторил своё приказание капитан. — А что, этот путь вам не по вкусу?

— Если вы позволите вам ответить, капитан, я должен признаться, что да, — чистосердечно сказал Эрик. — Я предпочёл бы и дальше держать на запад.

— Для чего? Чтобы потерять ещё одну ночь?

Тон капитана не допускал дальнейших рассуждений. Эрик точно выполнил полученный приказ. Ведь его начальник был испытанным моряком, которому можно было полностью довериться.

Как ни незначительно было изменение курса корабля, оно сразу же сказалось на его скорости. «Аляска» испытывала сильную бортовую качку и при каждом резком повороте погружалась носом в волны. Море вокруг неё бурлило. Лаг показывал четырнадцать узлов и, так как ветер крепчал, Эрик приказал зарифить [98]два паруса.