Читать книгу "Дикая Охота - Уна Харт"

С тех пор как Алва снял свои бинты, а затем снова намотал, Грейс не выпускала меня из рук, как будто я стал ее талисманом. Будь ее кобыла автомобилем, меня можно было бы подвесить под зеркальцем вместо ароматизатора.

Грейс все еще трясло, а я даже не знал, какие подобрать слова, чтобы ее подбодрить. Мы медленно покидали лес, давая лошадям остыть. Они шли вялым шагом. Их животы надувались и сдувались, как меха. Следовало бы расседлать скакунов, задать зерна и хорошенько напоить. Но перед этим нам предстояло забрать свою плату.

Я размышлял о Томасе, которого бросили в снегу, смешанном с кровью. Мальчик, которого я когда-то зачем-то спас, вырос и превратился в подонка. Друг, которого я тоже когда-то спас (и который, между нами говоря, всегда был подонком), отрубил мне голову. Отлично ты, Александр, разбираешься в людях, нечего сказать!

Я видел много наказаний: дичь ведь вся разная. Одни умирали сразу и без борьбы, а, оказавшись с нами на Той Стороне, ловились так быстро, что лошади не успевали запыхаться. И так раз за разом, пока мы не теряли интерес к погоне. Другие жертвы были ловкими и яростными, они путали следы и заманивали нас к ущельям. На них мы старались не охотиться часто, чтобы не сломить их дух. Интересную добычу следовало беречь. Томас бы стал таким. Но Грейс пощадила его, не потащила на Ту Сторону, не обрекла на вечность в роли гигантского зайца. Хотя расплату придумала остроумную. Ему придется еще долго валяться с разбитой всмятку головой, но это его точно не убьет.

– Я не так себе это представляла, – хрипло сказала Грейс. – Свою первую дичь.

Я промолчал, хотя тут должны были прозвучать слова ободрения и поддержки. Мог бы задвинуть что-нибудь философское и многозначительное, побеседовать с ней о жизни и смерти, добре и зле и всем таком. Вообще-то я бы с радостью, у старика Александра есть куча притч, которые пришлись бы к месту. Если бы не одно «но».

– Грейс, перед тем, как мы заведем этот безусловно важный для становления твоей личности разговор, не могла бы ты прояснить для меня одну маленькую деталь… Как там обстоят дела с сыном Диана Кехта? Вы нашли его?

Она встрепенулась, и ее оживление меня обрадовало.

– О да! Мы нашли Миаха – правда, его теперь зовут Финн.

– Просто праздник сменных имен…

– Он не очень хотел встречаться со своим отцом.

– Да ну? Удивительно! Грейс, пожалуйста, ты выдержала достаточно убедительную паузу, и руки зрителей уже замерли над ведром попкорна… А теперь можешь просто сказать, приделает ли он мою голову обратно? Или мне до конца вечности придется болтаться притороченным к чужим седлам?

Грейс смущенно прокашлялась. Я ненавижу такое покашливание, оно никогда не означает четкого ответа. Если бы Миах заявил: «О да! Дружище Александр попал в беду? Я с радостью приделаю его голову обратно к телу, да еще добавлю ему побольше мышц!» – не было бы никакой нужды кашлять.

– Он не сказал ничего определенного, – призналась она наконец. – Сначала они с сестрой кричали на Диана Кехта. Мы смогли нормально побеседовать, только когда он ушел…

Мне было любопытно узнать, как выглядит отпрыск Диана Кехта. Почему-то представлялся такой же заносчивый засранец, как он сам. Яблочко от яблони и все такое. Но что-то подсказывало, что их разногласия появились не на пустом месте. Может, этот Финн – полная противоположность папаше. Во всяком случае, мне хотелось в это верить.

– Финн был зол и очень напуган. Я еще никогда не видела, чтобы взрослый человек так кого-то боялся. А потом я услышала вызов, и мы не успели как следует обсудить твой случай. Но мне показалось, что они хотят помочь.

Я так и не понял, утешает меня Грейс или нет. Хотелось бы верить, что она говорит всерьез, потому что потерять надежду гораздо хуже, чем так ее и не обрести.

Настроение было паршивым. От Охоты осталось гнусное послевкусие, и, похоже, не у меня одного. Диан Кехт ехал далеко позади и наверняка боролся с искушением подобраться ближе и послушать, о чем мы беседуем. Мне, честно говоря, было плевать. Нет ничего такого, чего я бы не мог сказать ему в лицо. Ничего такого, что уже много раз не сообщал. Он догадывался, что я настраивал Грейс против него.

– Диан Кехт заявил, что раскаивается в том, что сделал. Ты веришь ему?

Ох, это такой сложный вопрос…

– Скажем так, я верю, что он раскаивается, пока ему это на руку. Он всегда был практичным. Я ведь помню, как он пришел в Охоту: сам встал на колени и умолял принять его. Якобы хотел научиться смирять свою гордыню, от которой одни неприятности. Мы все знали, кто он такой. О нем слагали баллады – противоречивые, надо сказать, но всегда героические. А когда о ком-то ходят исключительно героические легенды, это значит только одно: он запугал достаточно людей, чтобы никто не смел усомниться в его отваге… Но мы все же приняли его. Нам как раз недоставало одного всадника, и вдобавок Рона на последней охоте тяжело ранила дичь. Он так сильно болел, что мы опасались, что вот-вот распахнутся Врата и затянут его. Диан Кехт обещал вылечить его – и вылечил. А в качестве благодарности попросил нас каждый вечер наносить ему четыре удара кнутом, чтобы он никогда не забывал о тех четырех ударах, которыми убил сына. Все было очень пафосно.

– Тут должно быть какое-то «но»?

– Чтобы понять, какой перед тобой человек, не смотри, как он ведет себя с равными. Лучше взгляни, что он творит с теми, кто ничего не может возразить. Я видел много сумасшедших опытов Диана Кехта над пойманной дичью. В отличие от нас, эти ребята застревают в круговороте – они умирают и возвращаются до тех пор, пока не провалятся за Врата или пока сила проклятия не иссякнет. Не то чтобы кто-то из нас их особенно жалел, это ведь добыча. Кроме того, Диан Кехт и впрямь совершенствовался в искусстве целителя. Вот только… Это было противно. И наверняка довольно мучительно для тех несчастных, из которых он пытался сотворить химер. Человек, который вроде как раскаивается, так себя не ведет.

Какое-то время мы ехали молча. Впереди маячила сгорбленная спина Лоры, укутанная плащом. Тыковка старался вести лошадь ровно, чтобы его спутница не соскользнула. Время от времени она оборачивалась и смотрела на дочь, улыбаясь усталой, но счастливой улыбкой.

– У меня только один вопрос, – сказала Грейс. – Если вам было противно, почему никто его не остановил?

Молодец, девочка! Не знаю, кто научил тебя бить под дых, но получается у тебя виртуозно… Отвечать мне не хотелось, но я все равно выдавил из себя правду:

– Нам было плевать.

⁂

Я был уверен, что Вивиан не сбежит. Волей этой женщины можно скалы дробить, и раз уж она обещала, что расплатится с нами, то за ней не придется гоняться по всему Фьёльби. Бывали люди, которые пытались торговаться уже после того, как их просьбу исполнили, но обычно это ни к чему не приводило. Правила есть правила, исключений ни для кого нет.

Хотелось закончить со сбором долгов побыстрее и отправиться отогреваться домой. На нашем пляже сейчас тепло и ветрено, а вода должна быть как парное молоко. Больше всего мне не хватало этой соленой волны, которая проглатывает тебя, отрезает от большого шумного мира. Иногда я завидовал Рону, который мог просто исчезнуть, уплыть от нас. Каждый раз, когда я вспоминал песок и море, у меня начинался фантомный зуд по всему отсутствующему телу.