Читать книгу "Я отпускаю тебя - Клер Макинтош"

В моем кармане лежит фотография Джейкоба, и я трогаю ее, находя пальцами уголки.

Юристы тоже присутствуют в расширенном составе: у представителей защиты и обвинения своя команда – несколько человек, сидящих сзади за письменными столами, то и дело наклоняются друг к дружке и вполголоса обмениваются какими-то репликами. Только приставы и адвокаты здесь как рыбы в воде – перешучиваются между собой, ничуть не понижая голос, и я задаюсь вопросом, почему суд организован вот так, почему система сознательно отчуждает тех, кто в ней отчаянно нуждается. Дверь со скрипом распахивается, впуская в зал новый людской поток. У меня перехватывает дыхание, когда я вижу Аню. Она присаживается в первом ряду рядом с мужчиной в кожаной куртке, который берет ее за руку.

«Вы должны помнить, что был такой мальчик, что у него была мать и что ее сердце разбито».

Пустует только скамья присяжных. Мне представилось, как эти двенадцать мест заполняются мужчинами и женщинами, которые выслушивают показания, следят за тем, что я скажу, и решают, виновна я или нет. Я избавила их от пытки сомнения – правильный ли вердикт они вынесли, избавила Аню от боли описывать смерть сына для всего зала. Рут Джефферсон обещала, что это зачтется в мою пользу: судьи снисходительнее относятся к тем, кто сберегает государству процессуальные расходы.

– Встать, суд идет!

Судья Кинг стар, в морщинах на его лице написаны истории тысяч семей. Зоркими глазами он обводит полный зал, но не задерживает взгляда на мне. Я всего лишь очередная глава в его карьере, полной трудных решений. Наверное, про себя он уже свершил мою судьбу и знает, сколько лет мне отбывать в тюрьме.

– Ваша честь, слушается дело Дженны Грэй… – Секретарь зачитывает по бумаге, ее голос чист и деловит: – Мисс Грэй, вы обвиняетесь в причинении смерти по неосторожности, в оставлении места аварии и недонесении о случившемся. – Она глядит на меня: – Вы признаете себя виновной или невиновной?

Я прижимаю ладонь к фотографии в кармане:

– Виновной.

С публичной галереи доносится заглушенное рыдание.

«…ее сердце разрывается».

– Сядьте, пожалуйста.

Государственный обвинитель встает, берет стоящий перед ним графин и нарочито медленно наливает себе воды. Тишину в зале нарушает лишь звук воды, льющейся в стакан. Дождавшись, когда все взгляды будут устремлены на него, обвинитель начинает:

– Ваша честь, подсудимая признала себя виновной в гибели пятилетнего Джейкоба Джордана. Она призналась, что ее поведение за рулем в тот ноябрьский вечер прошлого года было недопустимым для разумного человека. Более того, следствием установлено, что за минуту до трагедии автомобиль мисс Грэй вылетел с проезжей части на тротуар и что она ехала со скоростью от тридцати восьми до сорока двух миль в час, хотя в том районе действует ограничение скорости до тридцати миль в час.

Я сжимаю руки, стараясь дышать медленно и ровно, но мне на грудь будто давит тяжелый камень, и я не могу вздохнуть. Стук сердца эхом отдается в голове. Прикрыв глаза, я вижу мокрое от дождя лобовое стекло и слышу вопль – мой вопль – при виде маленького мальчика на тротуаре, отвернувшегося на бегу прокричать что-то своей матери.

– Далее, ваша честь. Сбив Джейкоба Джордана, который скончался на месте аварии, подсудимая не остановилась. – Обвинитель обводит взглядом зал – его риторика пропадает зря, присяжных нет. – Она не вышла из машины, не вызвала врачей, не выразила раскаяния, не оказала никакой практической помощи. Вместо этого подсудимая уехала, оставив пятилетнего Джейкоба на руках обезумевшей от горя матери.

Верно, я хорошо помню, как она наклонилась над мальчиком, почти закрыв его своим пальто, защищая от дождя. Свет фар выхватывал все до последней мелочи. Я зажимаю рот руками, боясь дышать.

– Можно предположить, ваша честь, что первоначальная реакция подсудимой была вызвана шоком, что мисс Грэй поддалась панике и уехала, не разбирая дороги, но спустя несколько минут, часов или даже суток она должна была опомниться и явиться с повинной. Вместо этого подсудимая сбежала из Бристоля в деревушку в сотнях милях отсюда, где никто ее не знал. Только что она признала себя виновной, но это заявление родилось из осознания, что ей больше некуда бежать, и обвинение почтительно настаивает, чтобы этот факт не был упущен при вынесении приговора.

– Благодарю вас, мистер Лэсситер. – Судья что-то записывает в блокноте, и государственный обвинитель склоняет голову, прежде чем сесть, предусмотрительно подтянув мантию спереди. У меня потеют ладони. От публичной галереи исходит ощутимая волна ненависти.

Мой адвокат перебирает свои бумаги. Несмотря на признание вины и уверенность, что я дорого заплачу за то, что произошло, мне вдруг очень хочется, чтобы Рут Джефферсон за меня поборолась. Мне становится дурно при мысли, что это моя последняя возможность высказаться. Через несколько минут судья вынесет приговор, и все будет кончено.

Рут Джефферсон встает и открывает рот, но тут дверь зала суда распахивается, гулко ударившись о стену. Судья Кинг резко поднимает голову, не скрывая неодобрения.

Патрик выглядит так неуместно в обстановке зала суда, что я не сразу его узнаю. Он потрясенно смотрит на меня в наручниках, сидящую за пуленепробиваемым стеклянным экраном. Что он здесь делает? И тут я замечаю, что вместе с Патриком вошел инспектор Стивенс, который кивает судье и, подойдя к представителю обвинения, наклоняется и еле слышно о чем-то говорит.

Тот внимательно слушает, что-то записывает в блокноте и тянется над длинной скамьей передать листок Рут Джефферсон. В зале повисает тяжелое молчание, будто все задержали дыхание.

Мой адвокат читает записку и медленно встает.

– Ваша честь, могу я попросить о небольшом перерыве?

Судья Кинг вздыхает.

– Миссис Джефферсон, напомнить вам, сколько дел у меня на сегодня? У вас было шесть недель на консультации с клиенткой!

– Приношу свои извинения, ваша честь, но поступившая информация может содержать смягчающие обстоятельства для моей подзащитной.

– Хорошо, у вас пятнадцать минут. После этого я ожидаю возможности вынести вашей клиентке приговор.

Он кивает секретарю.

– Встать, суд удаляется, – объявляет та.

Ко мне входит охранник – отвести обратно в камеру.

– Что происходит? – спрашиваю я у него.

– Черт его знает, красотка, здесь и не такое бывает. То вверх, то вниз, как чертово йо-йо.

Он снова отводит меня в душную комнату, где я говорила с адвокатом менее часа назад. Почти сразу появляется Рут Джефферсон, а за ней входит инспектор Стивенс. Рут начинает говорить, прежде чем за ним закрывается дверь:

– Миз Грэй, вы отдаете себе отчет, что чинить препятствия правосудию – тоже преступление?

Я ничего не отвечаю, и она присаживается, заправляя темные волосы под белый парик с буклями.