Читать книгу "Ричард Длинные Руки - князь - Гай Юлий Орловский"

— Мой шатер в вашем распоряжении, сэр Ричард, — сказал он. — Я сейчас пошлю гонцов к Ришару, пусть тоже собирает военачальников к вашему прибытию.

— Если только граф недалеко, — ответил я. — Варвары могут перехватить курьеров.

Он усмехнулся, покачал головой:

— Граф Ришар из Армландии почти всех своих коней сюда забрал!.. И передал их курьерской службе. Никто не догонит и не перехватит, если гонцы на этих лошадках!

— Ну тогда ладно…

— А утром и мы выедем, — сказал он бодро. — Возьмем моих рыцарей, им нравится бывать в лагере Ришара. И вообще… захватим хороший отряд.

— Вам тоже понравится, — заверил я. — Но неужели варвары окружили лагерь?

Он поморщился:

— К сожалению, они довольно часто присылают сюда легкие отряды конников. Но теперь в бой не вступают, научены горьким опытом.

— Тогда зачем?

Он пожал плечами:

— Ждут, когда допустим какую-то серьезную ошибку… Вас что-то беспокоит?

Я проговорил нерешительно:

— Да у меня… Знаете, мне как-то и напоминать неловко, но я… паладин. Это значит, что служу церкви и Господу больше и ревностнее, чем остальные христианские рыцари. Иногда слышу незримый зов, который заставляет оставлять мирские удовольствия и топать куда-то спасать кого-то, восстанавливать попранную справедливость… что может показаться странным даже близким друзьям. Ну сами представьте, сидим на пиру, пьем вино и орем веселые песни про молодую жену трактирщика, и вдруг я серьезнею, поднимаюсь из-за стола и говорю, что мне нужно отлучиться… после чего удаляюсь и незаметно исчезаю.

Он договорил тихонько:

— А потом обнаруживается, что в тот же день вас видели на другом конце королевства?

Я кивнул:

— Представьте себе.

Он сказал негромко:

— До меня доходили такие слухи. Но я понимал, что вы не можете быть связаны с нечистой силой. И я счастлив, что вы прояснили эту картину лично для меня, вашего друга.

Я сказал с еще большей неловкостью:

— По уставу паладинов все доброе должно совершаться во возможности тайно. Вы же помните, как два брата, один холостой, а другой женатый, тайком среди ночи подбрасывали друг другу своих баранов, ибо женатый считал, что одинокому труднее жить, а холостой полагал, что женатому надо кормить жену и детей, надо помочь… И долго не могли понять, почему всякий раз у них баранов столько же, сколько и было!

— Да-да, — проговорил он сдержанно, — добро нужно делать тайно, чтобы тот, кому делаем, не чувствовал себя перед нами униженным или хотя бы должным. Потому у вас такие… ограничения?

— Увы, — ответил я со вздохом. — Зато, чтобы мы лучше выполняли свои обязанности, нам дано несколько больше… ну, вы понимаете…

Он сказал поспешно:

— Да-да, паладины могут лечить раненых, отдавая им часть своей жизни…

— Своего здоровья, — поправил я. — Ну… и еще некоторые вещи, о которых говорить не принято, чтобы другие не чувствовали себя ущербными.

Он торопливо кивнул:

— Понял-понял. Это касается способности к быстрому передвижению. Сэр Ричард, вам неловко такое говорить, вижу, но… мне объяснять не надо! Мы понимаем, за такие способности нужно платить более усердным служением Господу, на что многие из нас просто не способны.

Я поднялся:

— Спасибо за понимание, герцог. Конечно, я передвигаюсь не быстрее, чем колдуны, чародеи, волшебники и заклинатели. Однако не думаю, что вокруг лагеря полно варваров-чародеев.

Он поморщился:

— Какие из них чародеи, шаманы вообще мало что умеют. Но все-таки это опасно, сэр Ричард. Я слышал, паладины умеют лечить раны, отдавая часть своего здоровья, но про быстрое передвижение только догадывался, слушая про вас всякое-разное…

— Оно не очень-то популярно, — ответил я со слабой улыбкой. — Приходится отдавать здоровья еще больше, чем при лечении.

Он охнул:

— Тогда ни в коем случае! Поедете с отрядом. Я дам лучших из лучших воинов!

— Да это не страшно, — заверил я. — Другое дело, когда уже стар, тогда да, можно умереть сразу. А я молод и здоров, у меня только слабость потом, пока не нажрусь, как кабан, ибо много сил требуется. Но, герцог, не надо понапрасну, я же не решил еще… И кроме того, к вам я тоже добрался по-паладиньи, но у этих разбойников, у которых отнял коней, я сожрал всю еду из сумок, и, как видите, вы даже не заметили, что я недавно был слабее младенца!.. А сейчас, герцог, отдыхайте перед утренним выездом. А я пройдусь немного по лагерю, поразмыслю над великой тайной божественного создания мира Господом и теми целями, которые он перед нами поставил, но не объяснил популярно и доступно, чтобы не напугать вот так сразу великими целями…

…Не думаю, что герцог поверил, что я пошел мыслить, но чем общество приличнее, чем больше в нем эвфемизмов, и только самый что ни на есть простолюдин скажет, отправляясь в туалет, что именно он там будет делать, а все остальные ходят туда только помыть руки да еще поправить волосы перед зеркалом.

Выбравшись за пределы лагеря и отбившись от настойчивого желания встревоженных воинов сопровождать меня, я отошел за ближайший холмик, даже не холмик, а бугорок, прижался к земле, и оттуда взметнулся в воздух уже такой же темной, как и сама ночь, крылатой тенью и пошел в небо.

Насчет добавочных свойств паладинства — это я придумал вовремя. Все знают, что аскеты могут творить чудеса, отшельники и вообще наделены святостью, так что да, я тоже, будучи паладином, умею больше, чем другие, но за это и служу больше…

Надо мной небо темное, звезды по-южному крупные. Это значит, что я поднялся не так уж высоко, а подо мною проплывают неопрятные облака.

Я снизился, чтобы рассматривать землю, хотя есть опасность, что кто-то из бодрствующих шаманов попробует достать меня из ледяной Иглы или Костяной Решетки… так просто, ради забавы, мишень я мелкая, а опасности от такой крылатой тварюшки никакой…

Внизу волнистое плоскогорье, трава широкими пятнами, иногда кустарники, лес встречается только небольшими рощами, чаще всего — оливковыми. Проплывают холмы, совсем приплюснутые, скоро сровняются с землей, долины иногда понижаются без всякой причины, потом снова ровное, как столешница, плоскогорье…

Вон широкое смутно светящееся пятно небольшого города, но это для нас всего лишь городок, а они его величают гордо королевством. Ничего, скоро покончим и с этим сепаратизмом.

Далеко показалась береговая линия, и только тут рассмотрел внизу лагерь, тоже огражденный рвом и частоколом. Снизился, в центре, как и положено, шатер лорда, я ожидал увидеть гордый стяг графа Ришара, но вместо него рассмотрел не менее гордое знамя рода Валленштейнов.

Поколебался, вот бы сейчас к герцогу, обнялись бы и поговорили, все-таки отец и сын, однако, как политику, мне лучше не выказывать столь явные знаки внимания.