Читать книгу "Всё изменится завтра - Мария Высоцкая"

Слышал вибрирующий телефон в прихожей, но не мог уйти. Сел в кресло напротив кровати, неотрывно смотря на спящую девушку, и просто не мог взять себя в руки.

Почему-то именно сейчас вспоминалось все. Все их встречи, ее страх, нежность, робость — все. И это вытряхивало из кожи. Выжигало душу.

Уходя из спальни, замер в проеме. Обернулся. Впитывал ее образ. Прикрыл глаза, а после бесшумно вышел в прихожую. Как вышел из квартиры — не понял сам, словно очнулся уже в машине.

Затянулся, выворачивая на проспект. За окном лил дождь, а еще час назад было солнце. Припарковавшись у офиса Золотарева, выкинул окурок на крыльце, поднимаясь в кабинет.

— Артем, спасибо, что пришел, — Виктор Сергеевич протянул руку, — доброе утро.

— Ни хрена не доброе, — пожал ладонь мужчины в ответ, и сел в кожаное черное кресло, — что скажете?

— Вчера приезжал Карецкий, сказал…

— Можете не продолжать. Со мной он тоже встречался. Ответьте только на один вопрос, вы еще со мной или?

— Артем, — мужчина поправил галстук, грузно присаживаясь в свое кресло, на лбу выступил пот.

— Я понял. До свидания.

Он вышел из кабинета под громкие возгласы Золотарева, он хотел что-то доказать, оправдаться, но это пустое.

* * *

Второй час ночи, а его все еще нет дома. Телефон недоступен вот уже шесть часов, и она совершенно не знает, что делать. Куда бежать? Кому звонить?

Пальцы дрожат, но в сотый раз набирают его номер. В ответ все тот же противный голос робота.

Садится на диван, накрывая голову руками. Ладонями закрывая уши, она раскачивается словно психичка. Качается из стороны в сторону, боясь даже представить… Почему-то в голову лезут самые плохие мысли. Кровь. Так много крови. Вытирает слезы, набирая номер ресторана, она туда уже звонила, но вдруг он все же приехал туда.

— Оксана, Артем Викторович не приезжал? Это Вера.

— Вера Михайловна, здравствуйте, — девушка запинается, — да, он пьян и…

— Я сейчас приеду, — перебивает, хватая куртку с вешалки.

— Вам не стоит приезжать, — но она уже не слышит, несется по ступеням вниз, садясь за руль.

Глава 30(финал 1 части)

Старков залпом выпивает очередной стакан, с грохотом ставя тот на стеклянный столик. По залу гуляет песня рояля, но даже она не в силах хоть как-то разрядить этот пьяный угар.

Высокая, полногрудая брюнетка, отбрасывает назад пышную копну волос, ещё больше оголяя грудь. Провокационно наклоняется над столом, получая смачный удар по заднице.

— Тема, — мурлычет, присаживаясь на спинку кресла

Старков поднимается на ноги, дергая девку за руку. Пальцы с маниакальной силой сжимает ее скулы, притягивая губастую мордашку ближе. Грязный, пьяный поцелуй…

Боковое зрение с моментальной скоростью фиксирует стоящую в проеме холла Веру.

— Что ты смотришь? — резко оборачивается к Кораблевой, взгляд полон презрения, — Глаза она свои выпучила? Вон пошла отсюда! Или может втроем? А? — смеётся, отпивая из стакана, размашистым жестом выставляя руку в сторону, второй же прижимает к себе девицу, фиксируя на ее шее свой локоть.

— Артём…, - шепчет начинающая задыхаться брюнетка, но Старков не слышит. Впивается в Веру взглядом, пожирает ее силуэт. Глаза медленно поднимаются по ее телу, сталкиваясь с хрустальными от скопившихся слез глазами. Она стоит, словно каменная. Не шевелиться. Сама не шевелиться, а по щекам льются слезы. Молча.

Стискивает зубы, потому что хочется кинуться к ней. Обнять. Не позволить страдать. Не делать больно. Но вместо этого он лишь громко смеется, уничтожая ее взглядом. Смотрит на нее, как на пустое место. Мусор.

— Вали туда, откуда я тебя подобрал; хватит скулить! — резким движением толкает девицу от себя, в два шага подскакивая к Верке. Близко. Глаза в глаза.

— Что ты думала? — едко, — Любовь у нас? — гремит надменным смехом, — кому ты нужна, весь свой интерес я из тебя вытрахал! Девочка-диковинка, — сжимает пальцами ее шею, смотрит в глаза, наталкиваясь там на стену боли и ненависти. Отпускает пальцы, удовлетворившись увиденным. Добивает:

— Никто тебя не драл — я был первым. А ты потекла от одного прикосновения. Как самая настоящая шлюха, — едкий шёпот.

Они стоят в паре сантиметров друг от друга. Он загнал ее в угол, заставляя вжаться в стенку, заковывая в кольцо рук по бокам.

— Да, — сглатывает вставший в горле ком слез и отчаяния, чувствуя, как его ладонь медленно соскальзывает со стены, — как шлюха, — качает головой в такт своих слов, — большего ты и не достоин, — обречённо.

Глаза в глаза. Всего пару секунд. Старков отдергивает руку, делая пару шагов назад. Чувствует, как плечи обвивают чужие руки. Длинные красные ногти впиваются в ткань пиджака, а он неотрывно смотрит на уходящую Веру.

Развернулась уже на ватных, ничего не чувствующих ногах. Шла, гордо выпрямив спину. Так, словно по подиуму, с высоко поднятой головой. А у самой — глаза стеклянные. Не живые и она сама — не живая. Каждая клетка тела будто взрывалась, как по цепочке, друг за другом. С бешеным гулом, болью. Эта боль осела в груди, впиваясь колкими, острыми, как бритва, шипами в остатки самообладания. Держалась, а внутри рушилась на мелкие, словно атомы, осколки. Тело поразил озноб. Сейчас бы рухнуть прямо здесь, захлёбываясь слезами, но нет. Надо идти.

Шаг, словно удар по лицу. Каждое его слово — хлёсткая пощёчина. Боль, лишающаяся лёгкие воздуха. Пустота. Мрак.

До последнего не верила, не могла поверить в то, что видела, слышала. А теперь, теперь уже поздно. Верь — не верь, лицо своё он показал. Сорвал маску, упиваясь истинным к ней отношением. Вещь, шлюха… Что-то совершенно не имеющее для него значения.

Выбежала на улицу, под дождь. Холодные колкие капли царапали кожу. Ледяной небесный осадок в секунды промочил ее до нитки, заставляя дрожать уже вовсе не от слез; истерика сменялась окоченением. Мёрзла. Тряслась, но продолжала стоять под дождем. Обнимала себя руками, поскуливая, как собачонка. Мокрое лицо украсили чернила туши, вырисовывая свои безобразные узоры.

Тонкая розовая рубашка вымокла, прилипая к телу, обтягивая то, словно вторая кожа.

Сжала пальцы на предплечьях, впивалась ногтями, чтобы почувствовать боль, но ее не было. Физическая боль словно атрофировалась, полностью перекрываясь душевной.

Как оказалась дома, не помнила. Мозг словно специально выбросил лишние осколки памяти. Очнулась уже в ванной. В ванной же почувствовала присутствие в собственном теле. Открыла кран с ледяной водой, набирая ее в ладони. Окатила лицо, медленно выпрямляясь. Выпрямилась, сталкиваясь с собой лицом к лицу. Из зеркала на нее смотрела затравленная девочка, с красными от слез глазами. Смотрела на себя, вновь и вновь прокручивая его слова. Каждое, с болезненным извращением. Прокручивала, как заезженную до дыр пластинку.