Читать книгу "Океан - Диана Лилит"

В компании послышались тяжелые вздохи. Фраза «Мы можем начинать» звучала как просьба оставить что-то, что значит для тебя очень многое.

Мэтт взял в руки свою свечу и встал.

– У меня до сих пор нет подходящих слов, – он тяжело вздохнул и нервно усмехнулся, – и все же… Мы познакомились с Клемом, когда нам было по одиннадцать лет. Жили недалеко друг от друга и часто пересекались на дороге, потому что оба были заядлыми скейтерами. И… мы, черт возьми, ненавидели друг друга. – По толпе прокатилась волна тихого смеха. – Только представьте себе, двое детей на полупустой улице, постоянно курсирующие рядом друг с другом. Мы молча перекидывались злобными взглядами и старались произвести впечатление, показать, кто из нас круче сделает прыжок или разгонится быстрее. Двое маленьких идиотов, не знающих даже имен друга друга. Однажды я увидел, как ловко он спрыгивает на борде с перил у парковки… Как же я тогда злился! – Мэтт опять рассмеялся вместе с толпой ребят. – Я долго тренировался, но у меня никогда не получалось исполнить этот трюк. И в тот момент было решено уделать Клемента. Я молча прошел мимо него, забрался на подъезд паркинга и попробовал сделать то, что моментом ранее сделал он. Вместо безупречного прыжка получилось ужасно идиотское и смешное падение. И он смеялся надо мной. Я был жутко зол и набросился на него. Десять минут мы били друг друга, царапались и пинались, пока я не сказал, что сдаюсь… – На секунду Мэтт замолчал. Никто не решался сказать и слово. – Вместо того чтобы еще больше посмеяться надо мной, он извинился и предложил научить меня делать этот чертов трюк… – Голос надломился, на лице появилась грустная улыбка, а глаза начали краснеть. – Я не буду плакать, к черту все это, нет. Я лишь хочу, чтобы все мы помнили его именно таким. Отзывчивым и готовым исправить все плохое. Он реально был хорошим. – Мэтт вытащил из кармана свое послание Клементу и поднес его к свече. Мы молча наблюдали за тем, как последнее обращение догорает и уносится куда-то, куда мы попадем не скоро. Или же скоро. Не знаю. Неважно.

Мэтт молча сел обратно на землю и задул свою свечу.

Следующей была Авалон. Она не выглядела печальной, скорее, довольно сосредоточенной и активной. Встав со свечой в руках, она начала рассказывать свою историю, связанную с Клемом.

– Он был первым, кто заговорил со мной в новой школе. Люди там просто игнорировали меня, избегали даже просто сказать «привет». Это было так отстойно, честно. Я ненавидела Квебек тогда. У меня не было друзей, мне некуда было пойти, не с кем поговорить. Мои родители были в процессе развода. Отец все больше времени проводил в Монреале с новой семьей, мать с утра до ночи пропадала на работе. Приходя со школы, я просто сидела на диване в пустом доме и смотрела тупые комедии по телику, пытаясь хоть как-то отвлечься. Однажды после уроков я стояла на заднем дворе школы. Мне позвонил отец. Он наехал на меня из-за маминого желания получать алименты на пока еще несовершеннолетнюю дочь, будто я была в этом виновата. Нам даже нечего было есть и нечем платить за интернет. Этот разговор вывел меня из себя. Стыдно было плакать, но еще ужаснее оказалось видеть людей, которые презрительно оборачивались на меня и ускоряли шаг. И только Клем тогда спросил, что случилось. Я засмущалась. Не каждый день к тебе подходит симпатичный парень и пытается поднять настроение. Особенно когда тебе только исполнилось шестнадцать. Мы пошли гулять по городу, который оказался не таким уж отстойным местом. Да и жизнь перестала казаться провалом. Клемент внушил мне, что все не так плохо. И даже на самом дне можно найти свои плюсы. А еще он был очень смешной. Вы сами все знаете об этом. – Она поднесла записку к свече и сожгла ее. – Это тебе, Клем, – закончила она.

Потом очередь дошла до Стива. Он заметно нервничал, и ему трудно было говорить.

– Сначала Клемент подружился с моим братом Клайдом. А потом со мной. И я тоже любил кататься. Но я больше не буду этого делать. Не знаю. Вдруг ему там обидно станет, что я продолжаю кататься, а он уже нет. Поэтому я не буду его расстраивать. Еще он разрешал нам с Клайдом жить у него дома, когда наши родители орали друг на друга. Я просто на дух не переносил это, но он говорил, что когда-нибудь все наладится. Но его жизнь закончилась раньше, чем ненависть моих родителей друг к другу. – Он вздохнул, затем окинул всех взглядом. Потом достал из кармана огромный лист. – Ну, я много чего ему хотел сказать. – С неловкостью в голосе пояснил он, откашлялся и поднес письмо к своей свече.

Пока оно догорало, голубые глаза Стива наливались слезами. Он вновь стал похож на сломленного ребенка.

Мы продолжили наш вечер прощаний. У многих скейтеров были слишком трогательные и крутые воспоминания, так что в общей сложности мы рыдали раз двадцать. А свечи продолжали гаснуть. Этим жестом люди лично прощались со своим другом.

Настала и моя очередь.

Я никогда не чувствовал себя так странно. Нет, не печально, не подавленно, не грустно, а именно странно.

В последний момент до меня дошло, что я не написал чертово послание. Руки задрожали так, словно совершил самое подлое из предательств.

«Я ужасный друг».

Взволнованно окинув взглядом группу подростков, я стыдливо коснулся ладонью своего лица.

Будто разучился чувствовать.

Не ощущал абсолютно ничего.

И мне было страшно от этого.

– Я думаю, все уже знают, что в последние мгновения его жизни я был там. Был рядом с ним. Да, я никудышный друг и тупой придурок, который ничего даже сделать не смог, но мы тут собрались ради Клемента, а не ради меня. Поэтому, прежде чем каждый из нас попрощается с ним и уйдет, я хочу сказать правду. Потому что именно эта правда поможет вам сохранить светлую память о нем навсегда. Ведь так или иначе, люди исчезают. Сначала из жизни, а потом из памяти. И мне становится страшно от одной лишь мысли о том, что как бы мы тут все ни клялись в том, что будем помнить его всегда, спустя много лет он станет для вас лишь подростком, который решил свести счеты с жизнью, как и множество других депрессивных мальчиков и девочек. По крайней мере, нам так будет казаться. Но Клемент не суицидальный подросток. Клемент не покончил с собой, потому что находился в состоянии депрессии. Вы должны знать, что он был вынужден отдать свою жизнь за человека, которого любил. Звучит чертовски сопливо и приторно, но он, мать его, спаситель. Он не побоялся умереть за нее. Не побоялся пожертвовать собой. И, как бы он это ни сделал, он вытащил ее из того дерьма, в котором она погрязла с головой. Не важно, каким способом. Я знаю, что никто из нас на это не способен. А Клем всегда умел найти выход из любой ситуации в пользу других людей. И он был бы чертовым гением, если бы смог сохранить жизнь сразу двоим – себе и ей. Но случилось то, что случилось. Мне жаль, что она оказалась недостойной такой жертвы. Но, опять же, это был его выбор, и мы должны принять его. И где бы Клемент сейчас ни был, я спокоен, ведь теперь вы – близкие ему люди – знаете правду. И это реально здорово. – Я сам не заметил, как задрожал мой голос, а глаза покраснели от едких слез. Хорошо, что я тут не один такой. Иначе было бы неловко. Плакали все. – Не думаю, что мне есть смысл говорить о том, что сделал для меня мой лучший друг. Главное, что я это помню и он знает. Больше мне нечего добавить. – С этими словами я задул свечку.