Читать книгу "Голубое сало - Владимир Сорокин"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты считаешь это недостатком, дорогой? – спросила Ева.
– Безусловно. Это ограничивает.
– Да, да! – Доктор Морелль выплюнул кусок обсосанной клешни омара. – Мой фюрер, знаете, на что похожа эта еврейская национальная черта? У меня дома три ванны. И одна, еще дедушкина, имеет одно странное свойство! Когда я в ней сижу и прижимаюсь низом спины к ванне, она присасывается! Да! Присасывается, как огромная присоска! Когда сидишь, это, знаете ли, приятно. Но когда хочешь встать, ванна не пускает тебя! Держит, держит! Как живое существо! И это… очень неприятное чувство. Очень!
– С Холокостом тоже много проблем, – произнес Сталин, беря веточку укропа и вертя ею, словно крошечным пропеллером.
– А был ли Холокост? – спросил Геринг.
– Ну, все-таки 6 миллионов, – заметил фон Риббентроп.
– Это цифра американцев, – сказал Гитлер. – А все их данные во всех областях, кроме производства кока-колы, надо делить на три. Хотя что такое 6 миллионов? В нашей войне мы потеряли 42.
– 45, господин рейхсканцлер, – вставил Хрущев.
– Я придерживаюсь немецкой статистики, – сухо заметил Гитлер.
Возникла натянутая пауза.
– Ну вот, всегда так, – вздохнула Ева. – Опять мужчины съехали на политику. Адольф! Ты забываешь, что у женщин не только другие половые органы, но и другой тип мышления. Хотя бы за ужином мы можем быть свободными от политики?
– Это иллюзия, Ева, – ответил за Гитлера Сталин. – От политики нельзя быть свободным даже на унитазе. Даже в сладкие секунды оргазма я не забываю, кто я.
– А я забываю! – взвизгнула Ева. – Забываю! Забываю!
Все замерли.
Сталин медленно вытер губы голубой салфеткой, бросил ее на тарелку с недоеденной бычьей селезенкой.
Гитлер пристально посмотрел на Еву. Сталин угрюмо переглянулся с Хрущевым. Побледневшая Надежда поймала насмешливый взгляд Якова. Геринг осторожно покосился на фон Риббентропа. Борман, покусывая тонкие губы, смотрел на Гитлера. Доктор Морелль непонимающе уставился на Эмми Геринг, но она, презрительно отвернув породистую голову на тонкой шее, глубоко заглянула в азиатские глаза Лени Рифеншталь.
Пауза угрожающе затягивалась.
Серые глаза Евы наполнялись слезами.
Подрагивая иссушенными кокаином ноздрями, она подняла взор вверх и стала неотрывно смотреть на вращающуюся стальную свастику.
– А можно… я вам спою? – неожиданно спросила Веста.
– Конечно! – улыбнулся Гитлер, и все облегченно выдохнули.
– Только мне нужен рояль. – Веста встала.
Гитлер сделал знак оркестру, играющему Вивальди. Оркестр смолк.
– Рояль! – громко приказал фюрер.
Кусок пола перед дирижером поехал вниз и вернулся с синим роялем.
– Прошу тебя, милое дитя. – Гитлер сделал плавный жест рукой в сторону рояля.
Веста подошла к роялю и опустилась на синего бархата стул без спинки. Она была в чайного цвета платье с шиншилловой, простеганной золотыми нитями накидкой на плечах. Черные густые волосы дочери советского вождя были распущены и перехвачены тонким бриллиантовым обручем, увенчанным спереди изумительным гранатом неправильной формы.
Веста подняла свои еще по-детски угловатые руки, опустила их на клавиши и запела нежно-грубым, неповторимым голосом подростка:
Взяв последний аккорд, Веста встала.
И сразу же резко встал Гитлер. Лицо его было бледнее обычного, глаза сверкали.
Собравшиеся аплодировать гости замерли.
Гитлер смотрел на Весту. Она сделала шаг, положила руку на угол рояля, непонимающе глянула на молчащих и на Гитлера.
– Иосиф, я хочу твою дочь, – произнес Гитлер.
Все посмотрели на фюрера.
– Мой друг, почему ты говоришь об этом мне? – сдержанно улыбнулся Сталин.
Гитлер порывисто подошел к Весте, взял ее лицо в руки и мучительно поцеловал в губы. Слабый стон вырвался из ее груди. Пошатнувшись, она потеряла равновесие, но Гитлер подхватил ее за не очень тонкую полудетскую талию. Лица их разошлись. Из прокушенной губы Весты текла кровь. Гитлер выхватил из рукава кружевной платок, приложил к ее губам, но тут же резко отшвырнул прочь, схватил Весту за руку и потащил к дверям.
Спотыкаясь, она спешила за ним, как девочка за разгневанным отцом.
– Адольф! – встала Надежда.
Гремя каблуками и шпорами, Гитлер выволок Весту из зала.
– Адольф! – Надежда, опрокинув стул, кинулась за ними.
– Надя, не делай глупости, – сказал Сталин по-русски.
Надежда выбежала из зала.
Гитлер подвел Весту к двери, охраняемой эсэсовцами. Дверь распахнулась, и он дернул Весту за собой – в открывшуюся анфиладу комнат.
Надежда догнала их:
– Адольф, надеюсь, тебе понятно материнское чувство?
– Конечно, дорогая, – не оборачиваясь, пробормотал он.
– Мама… – прошептала окровавленными губами Веста.
Дойдя до просторной гостиной с мягкой позолоченной мебелью и бронзовыми фигурами рабочих, Гитлер повернул Весту к себе и с силой взял за плечи.
Надежда остановилась у двери.
Веста опустила голову.
– Посмотри мне в глаза, дитя мое, – сурово потребовал он.
Веста подняла свое прелестное лицо. Он дернул шиншилловую накидку за плечи, золотая цепочка, скрепляющая ворот, разорвалась, легкая как пух накидка упала к ногам Весты.
Она осталась стоять в узком платье без рукавов.
Гитлер задумчиво потрогал основание ее шеи, нащупал ключицы, завел указательные пальцы под бретельки платья и рванул в стороны. Шелк треснул, разрываясь вдоль угловатой фигуры Весты.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Голубое сало - Владимир Сорокин», после закрытия браузера.
