Читать книгу "Если он грешен - Ханна Хауэлл"

— Пусть подавится своей гордостью, — проворчала Пенелопа, и сыщик рассмеялся.

— Что, сожгла векселя? — спросил Аргус. — Думаю, это правильный и благородный жест. И очень своевременный.

— Дядя, ведь этот человек искал себе богатую невесту. Поэтому и связался с моими Сводными. Разве я сейчас не невеста с хорошим приданым?

— Ты очень богатая женщина.

— А где же тот мужчина, которому нужна именно такая женщина?

— Пен, он ведь сказал, что должен привести в порядок кое-какие свои дела, не так ли?

— Что же это за дела?

— Дела, связанные с оплатой его долгов, полагаю.

Пенелопа тяжело вздохнула:

— Значит, речь все о том же — о богатой невесте. Но ведь я теперь богата, и он может жениться на мне и таким образом рассчитаться со всеми своими долгами.

Олимпия шагнула к Пенелопе и обняла ее за плечи.

— Дело в том, дорогая, что мужчины слишком уж примитивны. — Стоявшие вокруг мужчины переглянулись и нахмурились, а леди Олимпия между тем продолжала: — Для семейного счастья им прежде всего требуется хорошее приданое. И Эштон не ждал от брака ничего большего, он был готов к браку по расчету ради благополучия своих близких. Но затем, встретив тебя, он вдруг понял, что брак по расчету не для него. Из того, что рассказала мне леди Мэри, я поняла: Эштон искал способ найти деньги, чтобы рассчитаться с Чарлзом и расторгнуть помолвку с Клариссой. И теперь, когда он избавился от нее, он не хочет, чтобы деньги стояли между ним и его женой. Я бы сказала, что он хочет прийти к тебе как равный. По крайней мере как человек, у которого нет долгов. Ты понимаешь, о чем я?..

Пенелопа молча кивнула и задумалась над словами тети. В словах ее был здравый смысл. К тому же и тетя Олимпия была известна своей проницательностью. И все же внезапный уход Эштона оставил горький осадок обиды. Да, возможно, он действительно хотел прийти к ней как равный, но ведь для этого надо найти сумму, указанную в долговых расписках его отца. И потребуются годы, чтобы ее собрать.

— Это просто гордость в нем взыграла, — пробормотала Пенелопа. — Или все дело во мне?

— Нет-нет, конечно, не в тебе, — решительно заявила Олимпия. — Это действительно гордость. И мужчины ведут себя очень странно, когда им кажется, что их гордость задета. Беда в том, что им постоянно так кажется.

— Нельзя насмехаться над мужской гордостью, — заметил Добсон. — Потому что слишком часто так случается, что гордость — это все, что остается у мужчины.

— Мог бы по крайней мере объяснить, что за «дела» ему предстоит привести в порядок и сколько времени это у него займет, — пробурчала Пенелопа.

— Он вернется, когда будет к этому готов, — сказала Олимпия.

— Вернется? Что ж, посмотрим, буду ли я готова его принять, когда он созреет. — Пенелопа прекрасно знала: она будет готова, когда бы он ни вернулся. Ее родственники, конечно же, тоже это знали, и она была благодарна им за то, что они промолчали. И у женщин есть своя гордость.

Глава 20

«Две недели — это очень долго, безумно долго», — думала Пенелопа, сидя за завтраком. Она едва замечала, что именно ест, и совершенно не обращала внимания на тревожные взгляды мальчиков. В последнее время настроение у нее слишком уж часто и необъяснимо менялось, но ей казалось, что для этого имелись весьма веские причины. Мужчина, которого она любила, помог ей с переездом в более просторный и лучше обставленный дом — теперь он снова назывался Уэрлок-Хаус, — а затем оставил ее, чтобы «привести в порядок кое-какие дела». Но ведь две недели — вполне достаточный срок, чтобы привести в порядок дела, какие бы они ни были? Так где же он? Почему не приходит?

Ее уверенность в чувствах к ней любимого мужчины сильно поколебалась, после того как за всю первую неделю она не получила от него ни одной записки. Еще одна неделя его молчания окончательно убедила бы ее в том, что он ее разлюбил, если бы не визиты его родственников. Мать Эштона и сестры уверяли ее, что он очень много работает. «Работает над чем?» — хотелось ей спросить, но она считала, что такой вопрос был бы бестактным.

В качестве нотариуса кузена Пенелопа наняла своего Андраса, и они много часов провели, разбирая документы, которые хранились у Чарлза, а также документы, что оставили ее родители. Кларисса осталась совершенно без средств, но теперь она жила в Йоркшире, далеко от Лондона. Она до неприличия поспешно вышла замуж за престарелого графа. «Могла бы немного повременить, чтобы сохранить лицо», — подумала Пенелопа и едва не улыбнулась при этой мысли.

Вне всяких сомнений, Кларисса думала, что выходит замуж за старика, которым будет с легкостью манипулировать, но просчиталась. Теперь ей пришлось безвыездно жить в отдаленном поместье, где, по слухам, немолодой уже супруг упорно трудился, стараясь обзавестись наследником — он в нем очень нуждался. Добсон заверил Пенелопу, что ее сводную сестру крепко держит в руках старый, но сильный, как буйвол, граф, который, пожалуй, проживет еще лет двадцать. Добсон также рассказал, что у него с графом состоялась довольно долгая беседа, во время которой старик заявил, что не позволит своей молодой жене покидать поместье, а также не позволит ей распоряжаться деньгами по своему усмотрению — особенно с учетом того, что деньги должны были достаться тем детям, которых она ему родит. То есть этой женщине предстоит провести в Йоркшире все годы, отпущенные ей природой для продолжения рода.

Что же касается «Хижины Уэрлока», то теперь это была не ее, Пенелопы, забота. Мальчики жили вместе с ней в Уэрлок-Хаусе, и дядя Аргус старался вернуть дому былую красоту. Кроме того, дядя купил Петтибоун-Хаус, находившийся по соседству, и вел переговоры о покупке еще двух домов в этом же районе. Пенелопа нисколько не сомневалась, что Уэрлоки и Боны, объединив усилия, сумеют вернуть всему кварталу былую респектабельность.

То есть все складывалось наилучшим образом, если не считать ее отношений с Эштоном. В данный момент у нее вообще не было с ним никаких отношений. Долгие часы, лежа в постели без сна, она думала об Эштоне, и в какой-то момент ее тоска стала перерастать в раздражение. «По крайней мере мог бы объяснить, почему бросил меня», — думала Пенелопа.

— Все будет хорошо, Пен.

Пенелопа подняла глаза от тарелки и увидела стоявшего рядом с ней Пола.

— Будет хорошо? Ты это видел или просто надеешься?..

— Я это знаю. — Пол похлопал ее по плечу. — Знаю, вот и все. И Олуэн тоже знает.

Пенелопа посмотрела на Олуэна, стоявшего по другую сторону от нее. В руках мальчик держал рисунок.

— У тебя было видение? — спросила она.

Олуэн кивнул:

— Да, было. Вот видишь? — Он протянул Пенелопе рисунок.

Едва взглянув на листок, Пенелопа отметила, что Олуэн в последнее время стал рисовать гораздо лучше. На сей раз он изобразил огромный и величественный особняк в английском стиле, а на широкой лужайке перед особняком — всех воспитанников Пен. У окна же — высокого, от пола до потолка — стояли мужчина и женщина, наблюдавшие за детьми, играющими на лужайке. Мужчина определенно был Эштон, а женщина — Пенелопа. И у нее был очень большой живот.