Читать книгу "0,05. Доказательная медицина от магии до поисков бессмертия - Петр Талантов"

В 2005 году медицинский журнал The Lancet опубликовал наблюдательное исследование норвежского врача Йона Субдё, где на основании данных о 454 больных анализировалось влияние разных факторов риска на заболеваемость раком ротовой полости. Выводы делались сенсационные: нестероидные противовоспалительные препараты снижают заболеваемость этим видом рака, в том числе и у курильщиков. Однако вскоре статья была отозвана. В ходе проверки выяснилось, что все до единого участники исследования были плодом фантазии Субдё. Причем фантазии настолько ленивой, что у 250 из них были указаны одинаковые даты рождения. Позже признаки фальсификации были обнаружены в других его статьях и в диссертации. В отличие от России, где ни один диссертационный скандал не привел к серьезному наказанию[206], в Норвегии фальсификация диссертаций воспринимается как тяжелейший проступок: статьи и ученая степень Субдё были отозваны, а самому ему запретили заниматься медициной.

Японский анестезиолог Ёситака Фудзии за двадцать лет работы опубликовал более двух сотен статей с результатами 168 проведенных им исследований. Внимание на себя обратили одинаковые цифры в разных исследованиях. Результаты проверки ошеломляли: из 212 изученных статей признаки мошенничества обнаружились в 172. Данные 126 работ были сфабрикованы от первого слова до последнего.

Из-за мошенничества в сфере медицинских исследований печальную известность также получили: онколог Вернер Бесвода, сфальсифицировавший результаты применения комбинации химиотерапии и стволовых клеток, якобы показавшего высокую эффективность при раке молочной железы; анестезиолог Йоким Болдт, подделавший данные об эффективности применения гидроксиэтилкрахмала у пациентов в критическом состоянии; британский врач Эндрю Уэйкфилд, опубликовавший в The Lancet статью о якобы найденной им связи между вакциной MMR[207] и аутизмом и впоследствии уличенный в том, что получил более 400 тысяч фунтов стерлингов от адвокатов, пытавшихся отсудить у производителей вакцин астрономические суммы за якобы нанесенный детям ущерб; американский исследователь Донг Пью Хан, чья команда получила грант в 19 миллионов долларов, после того как сфальсифицировала успешное применение вакцины против ВИЧ; и многие, многие другие.

Насколько распространена явная, масштабная и осознанная фальсификация научных исследований? С одной стороны, собранная в США статистика показывает, что за двадцать лет правительство объявило лишь о 200 таких эпизодах. С учетом сотен тысяч работающих в этой сфере людей – выглядит неплохо. Однако выявляют далеко не каждый случай. Судя по тому, что подобные преступления не замечают десятилетиями, мы можем иметь дело лишь с верхушкой айсберга.

Регулярный аудит исследовательской работы – явление нечастое, но в тех случаях, когда он проводится, частота мошенничества уже ощутима. Группа, которая проводит аудит исследований, финансируемых Национальным институтом рака в США, находит мошенничество в 0,25% случаев. Похожие проверки в Великобритании – в 0,4%. Притом следует помнить, что эта статистика основана на доказанных случаях злого умысла и реальная частота мошенничества наверняка выше.

Если же говорить обо всех серьезных нарушениях, по данным FDA, их частота достигает 10%. Печальную картину дополняют многочисленные анонимные опросы. Так, 27% ученых сообщили Американской ассоциации развития науки, что сталкивались с теми или иными нарушениями при проведении клинических испытаний. О том же сообщили 19% координаторов исследований, добавив, что в трети случаев информация о нарушениях осталась тайной. При опросе сотрудников британских медицинских учреждений о нарушениях упомянул каждый второй.

В некоторых странах ситуация еще хуже. В Китае, где качество медицинских исследований до недавнего времени практически не контролировалось, случился скандал. В 2016 году Управление по контролю за качеством пищевых продуктов и лекарств попыталось навести порядок и устроило массовую проверку клинических испытаний, на основании которых регистрировали препараты. Результаты оказались катастрофическими. Из 1622 заявок на регистрацию 1308 содержали либо явно сфабрикованные, либо глубоко ошибочные и неадекватные данные. Открытой статистики такого рода по России просто не существует, но стоит ожидать, что она ближе к китайской, чем к британской или американской. Россия относится к странам, где аудит клинических исследований почти не проводится, а требования к их качеству низки. По сообщениям экспертов и косвенным признакам манипуляция данными клинических испытаний российских препаратов – массовое явление.

Лучше, чем что?

Если выполнить эксперимент абсолютно правильно и предельно честно, он все равно будет бесполезен, если отвечает на бессмысленный с точки зрения интересов пациента вопрос. Один из способов провести такое исследование – выбрать неподходящее контрольное вмешательство.

Мы много говорили об использовании в качестве контроля плацебо, но это допустимо лишь тогда, когда нет эффективного и безопасного лечения. Если оно существует, то сравнивать новое лекарство нужно именно с ним, а не с плацебо. Это требование четко сформулировано в Хельсинкской декларации.

Польза, риски, неудобства и эффективность нового вмешательства должны оцениваться в сравнении с лучшими из проверенных вмешательств…

Новое лечение отвечает интересам пациентов, только если оно более эффективно, более безопасно, более дешево или более удобно, чем созданное ранее. Однако оценка новых регистрируемых в США препаратов показала, что только 70% имели на момент регистрации информацию об эффективности по сравнению с существующими методами, а 30% сравнивались только с пустышкой-плацебо. Препараты от заболеваний, для которых не существовало другого эффективного лекарства, были из этого анализа исключены.

Но даже при сравнении с лучшей альтернативой на рынке есть способы подать свой препарат в выгодном свете. Например, используя недостаточную дозу контрольного препарата. В разгар эпидемии менингококковой инфекции[208] в Нигерии, убившей 12 тысяч человек, фармацевтическая компания Pfizer организовала РКИ нового антибиотика тровафлоксацина. Контрольная группа получала уже ставший стандартным лечением цефтриаксон. Из двухсот детей погибли пятеро в группе тровафлоксацина и шестеро в группе цефтриаксона. Расследование показало, что цефтриаксон давали в дозе 33 мг/кг, в то время как рекомендованная доза равна 50–100 мг/кг. Последовало судебное разбирательство в США и крупные выплаты семьям пострадавших.