Читать книгу "О Китае - Генри Киссинджер"

Конфронтация не имела смысла ни для одной из сторон, потому мы и оказались в Пекине. Никсон очень хотел поднять американский престиж, утерянный из-за Вьетнама. Мао Цзэдун же принял решение, стремясь заставить Советы призадуматься перед тем, как начинать военные действия. Ни одна сторона не могла допустить провала. Каждая из них сделала крупные ставки в политической игре.

В редком совпадении анализов обе стороны решили провести большую часть времени в изучении отношения каждой из сторон к международному порядку. Поскольку конечной целью визита ставилось начало процесса определения того, смогут ли ранее противостоявшие друг другу внешнеполитические линии прийти к союзничеству, то концептуальная дискуссия — по некоторым вопросам она напоминала больше беседу между двумя профессорами международных отношений, чем рабочий дипломатический диалог, — фактически вылилась в идеальную форму практической дипломатии.

Когда премьер прибыл, наше рукопожатие стало символическим жестом — по крайней мере до того момента, когда Никсон смог приехать в Китай для открытого повторения такого рукопожатия. В памяти еще был свеж отказ государственного секретаря Джона Фостера Даллеса пожать руки Чжоу Эньлаю на Женевской конференции 1954 года. Высказанное подобным образом пренебрежение вряд ли понравилось китайцам, хотя они в принципе, протестуя против этого, часто говорили, что им это безразлично. Затем мы направились в зал заседаний в Доме приемов и сели друг против друга за стол, покрытый зеленым сукном. Так начался первый опыт общения американской делегации с единственным лицом, проработавшим бок о бок с Мао Цзэдуном на протяжении почти полувека революций, войн, потрясений и дипломатических маневрирований.

Чжоу Эньлай

За почти 60 лет своей публичной жизни я не встречал более притягательной фигуры, чем Чжоу Эньлай. Невысокого роста, элегантный, с выразительным лицом, со сверкающими на нем глазами, он выделялся исключительным интеллектом и способностью постигать неуловимые оттенки психологии своего собеседника. Когда я встречался с ним, он уже находился на посту премьера в течение почти 22 лет, а соратником Мао Цзэдуна был 40 лет. Он сделал себя незаменимым в качестве важного посредника между Мао и народом, представлявшим собой сырой материал для обширных мероприятий Председателя, а также толкователя всеохватных воззрений Мао и человека, воплощавшего их в конкретных программах. В то же самое время он заслужил благодарность от многих китайцев за смягчение эксцессов от этих воззрений, во всяком случае, тогда, когда запал Мао давал возможность добиться такого смягчения.

Различия между руководителями отражались в их личностях. Мао Цзэдун доминировал в любой аудитории, Чжоу Эньлай ее заполнял. Страсть Мао вела к подавлению оппозиции, ум Чжоу будет стараться переубедить или обыграть ее. Мао был язвительным человеком, Чжоу — проницательным. Мао считал себя философом, Чжоу видел свою роль в качестве администратора или ведущего переговоры. Мао желал бы ускорить ход истории, Чжоу удовлетворялся исследованием ее хода. Его любимая поговорка, часто им повторяемая, звучала так: «Кормчий должен справляться с волнами». Когда они находились рядом, вопрос об иерархии никогда не возникал: Чжоу являлся эталоном человека чрезвычайно уважительного поведения.

Позже Чжоу Эньлай подвергся критике за то, что он занимался смягчением некоторых экспериментов Мао Цзэдуна, но не сопротивлялся им. Когда американская делегация встретилась с Чжоу Эньлаем, Китай только что прошел через «культурную революцию», явной мишенью которой стал и он сам — космополит, получивший иностранное образование, сторонник прагматических связей с Западом. Был ли он инструментом ее проведения или старался ее притормозить? Разумеется, методы политического долголетия Чжоу Эньлая включали использование его опыта административной работы в претворении в жизнь политических действий, которые лично он находил противными. Однако, может быть, именно по этой причине его миновали чистки, ставшие судьбой многих руководителей его поколения в 1960-е годы (но в конце концов и он попал под нарастающую атаку, и его фактически отстранили от власти в конце 1973 года).

Советник правителя часто сталкивается с дилеммой балансирования между способностью воздействовать на события и возможностью их исключить, если он представит свои возражения против возобладавшего политического курса. Как способность смягчить превалирующее поведение правителя уравновешивает моральную ответственность за участие в его политических действиях? В чем баланс и каковыми могут быть совокупные последствия от политики смягчения и от великого (но, возможно, обреченного) поступка неприятия его действий?

Дэн Сяопин поразительно тонко охарактеризовал эти дилеммы в следующей оценке роли Чжоу Эньлая в «культурной революции», в ходе которой Дэн и его семья сильно пострадали: «Без премьера „культурная революция“ прошла бы еще хуже. И без премьера „культурная революция“ не длилась бы так долго»[378]. По крайней мере открыто Дэн Сяопин решал эти вопросы в пользу Чжоу Эньлая. В интервью итальянской журналистке Ориане Фаллачи Дэн Сяопин после возвращения из ссылки заявил:

«Премьер Чжоу был человеком, работавшим много и не жаловавшимся на жизнь. Он трудился по 12 часов в день, а иногда и 16 часов и более, и так всю жизнь. Мы очень давно познакомились друг с другом, это было, когда мы жили во Франции, где в 1920-е годы мы находились по программе „работа — учеба“. Я всегда относился к нему как к своему старшему брату. Мы выбрали революционный путь примерно в одно и то же время. Его товарищи и весь народ очень уважительно к нему относились. К счастью, он выжил в „культурную революцию“, когда нас всех свалили. Он оказался в чрезвычайно трудном положении. Он говорил, что тогда ему пришлось сделать много такого, чего он не хотел бы делать. Но люди простили его, потому что, если бы он не делал и не говорил те вещи, он не смог бы выжить и сыграть нейтрализующую роль, какую он сумел сыграть, что помогло сократить потери. Ему удалось защитить порядочное число людей»[379].

Но были и противоположные точки зрения. Не все аналитики разделяли высокие оценки Дэн Сяопина перипетий политического долгожительства Чжоу Эньлая[380].